— Только у меня есть опасения, что если вы все будете продолжать в том же духе, то ни у меня, ни у вас скоро не останется ни малейших шансов реализовать эту насущную потребность. По крайней мере в этом мире. И в этой жизни!
— Как, неужели, твой папа настолько плох? — сочувственно прошептал пораженный Этуаль, на мгновение позабыв о всех своих проблемах.
— Плох он или хорош, — холодно буркнул Шил, — не мне судить. Каждому, наверное, достается папа, согласно гипотетически-потенциальной заслуге перед обществом самого отпрыска. Но тем ни менее: Иной Мир и мой папа — две вещи, носящие антагонистический характер. Уж скорей я сам туда попаду…
— Я, собственно, это и имею в виду! — фыркнул кентавр, оглядываясь на единственный вход, ведущий в каменную ловушку дворика-колодца. — Если сейчас нас настигнет энфернец, то нам останется только сожалеть о том, каких членов потеряет здешнее высшее общество.
— Как вы сказали? — завороженно пролепетал Боа Этуаль.
— Здешнее Высшее Общество, — невозмутимо повторил кентавр.
— Да, нет же! — растерянно облизнул пересохшие губы Этуаль. — Я хотел уточнить: кто нас настигнет?
— Энфернец! Ор-Кар-Рау — энфернец!
— Вот оно!!! — восторженно воскликнул Боа. — То звено, которого не хватало!
— Ага, — меланхолично проворчал Шил Шайен. — Его нам сейчас только и не хватало.
— Кончай треп! — взъярился сержант Лар, на мгновение вспомнив, что он — сержант. — Нам необходимо срочно искать выход из создавшейся ситуации.
— Выход — есть! — гордо объявил Боа Этуаль и победно посмотрел на Шайена, и впервые тот промолчал, по-видимому запас мудрых сентенций его тертого жизнью папы наконец-таки окончательно истощился.
21
«Пора-пора уже в отставку. Для моей работы нужен молодой, не отягощенный никакими излишествами нюх, и крепкие, не сетующие на дурную голову, ноги», — О'Хара остановился и погасил фонарь. Ясно было и так, что здесь — в подземелье — то, что ты повернул назад, вовсе не значит, что пойдешь в обратном направлении. Куда бы О'Хара не шел, куда бы не сворачивал, дорога неизменно приводила его к той самой стене, где сколь загадочно, столь и стремительно исчез Боа Этуаль.
"Как в жизни: идешь, идешь, а все топчешься на месте. Дела, друзья, заботы. Суета, встречи, расставания… И вдруг, в один прекрасный миг, понимаешь, что большая часть жизни уже прошла, и большая часть этой части — в бессмысленном блуждании по лабиринту неразрешимых проблем, безысходных вопросов и безвыходных положений.
А выход из лабиринта был совсем рядом… Сейчас с невольного пьедестала прожитых лет это так ясно видно… Но, к сожалению, время — единственный феномен, который не желает подчиняться всеобъемлющему правилу лабиринта. С юношеским максимализмом оно безудержно марширует только вперед, и вернуться в какую-либо особо притягательную точку прошлого его не заставит даже душа, сгоряча проданная дьяволу.
А впрочем…
Если бы существовала возможность начать все сначала — слишком велик был бы соблазн. Да и, собственно, смысл самой жизни был бы утрачен (если, конечно, наличие смысла у жизни априорно принять за аксиому). Зачем ждать завтра, к чему-то стремиться, чего-то хотеть, если вернувшись назад во вчера и все переиначив, это можно было иметь уже сегодня. А так, волей-неволей, не мытьем, так катаньем, надо надеяться, надо что-то делать, надо жить. Причем, по возможности, жить так, чтобы в дальнейшем не возникало желания вернуться в прошлое и начать все сначала.
Жаль только, что понимаешь это слишком поздно. И самое печальное, что уже понимая, все еще продолжаешь без устали кружить по лабиринту."
Видимо, в знак протеста О'Хара сел, прислонившись спиной к прохладному сталагмиту.
Слева от себя О'Хара положил выключенный фонарь, а справа — пристроил бластер.
«Собственно, предварительный набросок эпического полотна событий, захлестнувших многострадальный Фикус, я уже достаточно хорошо себе представляю. То, что Боа пытается увязать все происходящее с Энферном — ясно, как и то, что ни один дендроид сроду не дослужится даже до сержанта. Фокусы с исчезновениями и появлениями — это явно „из оперы“ об энфернцах. Но непонятен смысл всей этой замысловатой „партитуры“. Какую партию исполняет, например, Юл Элбрайн? Энфернца, что ли? А его дружок Шил Шайен, он же Крокодил, он же Данди-2, со своим, будь он неладен, папой!!! Он-то тут причем? А назойливый адвокат?» — О'Хара прислушался: в беспокойно зудящей тишине пещеры отчетливо было слышно уверенное шлепанье босых ног.
О'Хара, существенно не меняя расслабленной позы, положил правую руку на рукоять бластера, а в левую взял фонарь.
— Осторожнее! — донесся до О'Хары незнакомый хрипловатый голос. — За тем вон сталагмитом притаился ваш друг — О'Хара с бластером в руках. Неровен час, еще пристрелит.
«Это кто же у нас такой глазастый?» — О'Хара покрепче сжал рукоять бластера и приготовился включить фонарь.
— О'Хара! Это я — Юл Элбрайн! — раздался другой, уже более знакомый голос.
«Это еще проверить нужно», — мрачно усмехнулся О'Хара и включил фонарь.
— Да я это, я, — устало прикрыв глаза рукой, слабо усмехнулся Элбрайн.
— Я вижу, что вы, — буркнул О'Хара, — а с кем это вы только что разговаривали?
— Это — Скримл, — сказал Элбрайн, открыл глаза и посмотрел по сторонам. — А впрочем, возможно, он мне тоже померещился.
О'Хара сардонически ухмыльнулся, склонил голову набок и спокойно объявил:
— А ведь вы, Юл Элбрайн, энфернец.
— А почему не альдебаранец? По-моему, это мне больше подходит.
— Ваше нежелание отвечать на выдвинутое обвинение…
— Вы перестарались и слишком далеко его выдвинули. С таким же успехом я могу вернуть его вам.
— Вы ускользаете от ответа! — зловеще ухмыльнулся О'Хара. — Итак, вы — энфернец?!
— Чушь!!! Простительная, ну разве что лишь дендроиду!
О'Хара от неожиданности вздрогнул и чуть не выстрелил на новый голос, внезапно ворвавшийся в напряженный диалог…
У кирпичной стены, перекрывавшей дальнейший путь в недра пещеры, театрально оскалив свои столь замечательные, что невольно возникало подозрение в их искусственном происхождении, зубы, стоял, независимо скрестив на груди верхние конечности, Несравненный Шил Шайен.
— Чепуха! Любого энфернца можно легко опознать по кольцу необычной формы…
— Такому? — криво усмехнулся Элбрайн, протягивая вперед левую руку, на безымянном пальце которой в иссякающем свете фонаря достаточно явственно блеснуло кольцо необычной многогранной формы. На каждой грани отчетливо была видна закорючка, напоминающая букву "F".
— Я бы советовал вам не сильно дергаться, Элбрайн, — угрожающе прошипел О'Хара.
— Даже мой папа не нашел бы, что еще такого этакого можно изречь в данной ситуации, — обескуражено пробормотал Шил.
Но тут прямо в центре кирпичной стены показалась половина кентавра. Задняя, собственно лошадиная, часть осталась сокрыта в стене, от чего сержант Лар стал похож на обыкновенного, правда вооруженного бластером, сатира.
О'Хара скептически хмыкнул. А тем временем из стены спиной вперед вывалился Великий, хоть и совершенно невзрачный на вид Писатель-романист — Надежда всей Фикусианской Литературы, он же для лиц более близких и знающих — Боа Этуаль.
— Юджин! Не делай глупостей, — сдавленно просопел Боа, мучительно пытаясь развернуться лицом к собеседнику. — Я все понял. И сейчас тебе объясню… детально.
— Не надо мне ни детально, ни летально! — раздраженно «хрюкнул» О'Хара. — А общий пейзаж я и так достаточно хорошо вижу.