М-да, похоже, Глеф и Белогривый опять развлекаются по полной программе… Я страдальчески вздохнула, и подошла поближе к распахнутым дверям конюшни, из-за которых раздавалось звонкое, несколько ехидно ржание моих «подопечных», сопровождаемое грохотом.
Ага, все, как всегда, все, как обычно…
Из конюшни раздался вопль, а вслед за ним грянул семиэтажный мат. Я охнула и, вбежав внутрь, рявкнула отработанным за последние полгода зычным командирским голосом:
– А ну, прекратить бардак!!!
Как ни странно, сработало – тишина воцарилась моментально, замолк даже конюх, которого «добрые лошадки» загнали на стропила под крышей. Сами же виновники сего переполоха смотрели на меня с одинаковым ангельским выражением на ехидных мордах. Я тяжко вздохнула и, выдернув из зубов Белогривого порядком пожеванную уздечку, задрала голову кверху, осматривая прилипшего к стропилу конюха.
– Как вы там?
– З-замечательно, – провыл несчастный, не рискуя крыть меня матом в присутствии Глефа и Белогривого. Не знаю, как, но оба жеребца всегда чутко улавливали, когда меня оскорбляют, и принимались на не шутку защищать мою честь, а уж в этом им попросту не было равных – даром, что рыцарские кони с буйным характером.
– Тогда слезайте! – Предложила я, придерживая обоих коней за гривы. Конечно, эти паразиты могли вырваться в любой момент, но почему-то этого не делали, предпочитая с абсолютно невинным видом смотреть в пол. Я же удовлетворялась этой иллюзией контроля, прекрасно понимая, что лучшего я ни в жисть не добьюсь…
– Нет уж, спасибо. Я пока тут посижу. – С подозрительно счастливой миной помахал мне конюх, слегка привставая на балке. – Вы пока с лошадками прогуляйтесь, а я попозже и стойло вычищу, и корма насыплю…
К сожалению, мне пришлось разочаровать этого милого и доброго человека.
– Сегодня я только на Белогривом проедусь. Сами понимаете, с ними обоими мне не справиться, приходиться ездить по очереди. – Врала, конечно. Я могла спокойно прогуливаться с обоими жеребцами, но пешком. К сожалению, ехать на ком-то одном мне не позволял «соперник», так что во избежание последующей драки, мне приходилось либо тащиться всю дорогу на своих двоих, либо через каждые пять минут пересаживаться с одного жеребца на другого, а это дело мне быстро надоедало.
– Но, госпожа ведунья… – Попытался было возразить конюх, но я уже выводила Белогривого из стойла, оставив ехидно фыркающего Глефа на попечении прилипшего к стропилу человека.
Уже на выходе я обернулась и строго сказала, обращаясь к эльфийскому скакуну, который уже алчно косился в сторону конюха фиолетовым глазом:
– Глеф, если будет хоть одна жалоба, когда я вернусь, то не возьму тебя вечером на луг. – На морде эльфийского жеребца отразилось такое почти человеческое разочарование, что я едва не рассмеялась. Лошади вообще сами по себе умные животные, а эти, как мне казалось, понимали каждое слово…
Я улыбнулась и, положив ладонь на холку Белогривого, вышла из прохладной конюшни в жаркое утро, намереваясь проехаться прямым курсом до небольшой бухточки в Белозерье, до которой было примерно полверсты. Близко, конечно, но возвращаться обратно своим ходом по жаре в два часа пополудни было настолько лень, что я решила, что проще будет прокатиться туда-сюда на Белогривом. Тяжеленное седло, захваченное мною из конюшни, оттягивало плечо, а уздечка, зажатая в кулаке, так и норовила хлестнуть меня по голым ногам. М-да, может, все-таки стоило снять конюха, чтобы он хотя бы оседлал мне лошадь?
Ага, щаз! Если к Глефу еще могли подмазаться эльфы, возглавляемые Вилькой с куском сахара в качестве взятки, то Белогривый упорно не подпускал к себе никого, кроме меня, особенно с седлом в руках.
Именно поэтому мне приходилось каждый раз, чертыхаясь сквозь зубы, оседлывать его самостоятельно.
Вот и сейчас – пока я нацепила на Белогривого седло по всем правилам, я выдохлась и взмокла, а эта черная скотина так и продолжала стоять столбом, никак не реагируя на мое пыхтение, сдавленную ругань и увещевания на тему «почему этим никто, кроме меня, не может заняться???» Наконец процесс «упаковки» был завершен, к огромной радости всех действующих лиц, т. е. меня и Белогривого, которому тоже надоела вся эта возня со сбруей, причем настолько, что стоило мне только выпрямиться в седле, как он взял с места в карьер, перейдя на галоп, да такой быстрый, что распахнутые настежь створки южных ворот моментально оказались далеко позади!
Я взвыла, и вцепилась в луку седла, надеясь удержаться, и это мне, как ни странно, удалось. Еще во время совместных с Данте катаний эта зловредная зверюга точно знала, как следует бежать, чтобы я выпала из седла, а как – чтобы только повизжала, но на месте удержалась…
Данте…
Имя отозвалось тупым уколом в сердце. Невозможный и вездесущий наемник, который в конце концов оказался рыцарем-аватаром… Мой ангел-хранитель на пути к Рассветному пику, был Ведущим Крыла защитников далекого Андариона, одним из тех, кто атаковал мой дом недалеко от Стольна Града. Если честно, то я почти простила ему то нападение, но все остальное… С одной стороны, он защищал меня, а с другой – именно благодаря ему я стала той, кем я сейчас являюсь. Потомком древнего рода существ с двумя ипостасями, крылатой Синей Птицей, уже не человеком, но еще не айранитом. Теперь я даже толком не знала, к какому из миров принадлежу, но сердцем чувствовала, что теперь я чужая и людям, и обитателям Андариона.
Вот это-то я и не простила Данте до сих пор.
За то, что я стала еще большим изгоем, чем он – аватар, чужой среди своих, защитник и палач своего народа в одном лице. Хуже – только ведунья-полукровка, потомок угасшего рода, которая не желает возвращаться на «землю предков»…
Белогривый всхрапнул, словно почуяв мое настроение, и моментально сбавил шаг. Я вздрогнула и поняла, что вижу окружающий мир чересчур четко – выходит, глаза опять стали непроницаемыми черными зеркалами айранитов. Никак не могу научиться контролировать это. Почему-то, стоит мне только начать думать о чернокрылом рыцаре-аватаре, как я теряю контроль над проявлениями своей новообретенной ипостаси.
Я прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Медленно выдохнула.
Как ни странно, помогло – когда я вновь соизволила обозреть окружающий мир, то он выглядел, как обычно, полный ярких красок и света солнца, но уже лишенный сверхъестественной четкости и глубины. Я облегченно вздохнула и хлестнула поводьями, заставляя Белогривого вновь перейти на галоп. Рыцарский жеребец звонко заржал и припустил по утоптанной дороге вдоль пологого берега Белозерья.
У меня есть свое любимое местечко, о котором мало кто знал по той простой причине, что ребятня не рисковала убегать далеко от частокола, предпочитая купаться поближе к деревне, а травникам не было нужды забредать так далеко. Пожалуй, о нем знала только Вилька, не раз ездившая со мной сюда, волхв Силантий и, разумеется, Метара – чтобы в случае чего, знать, где меня искать.
На него я набрела совершенно случайно еще весной – просто мне было интересно, что же находится вокруг Древиц, и я от делать нечего исследовала прилегающие окрестности. Так вот, в этом месте берег представлял собой довольно-таки высокий, но относительно некрутой обрыв, по которому при наличии определенной доли сноровки можно было спуститься к воде.