– Видишь ли… есть места, которые гораздотоньше других, там раньше были двери, ну, не совсем двери, сама никогда до конца не понимала, не двери как таковые, скорее это места, где миртоньше… Одним словом, все дело в том, что Плясуны – это своего рода ограда… и мы, когда я говорю «мы», то имею в виду, что тысячи лет назад… То есть они – не совсем камни, скорее какое-то грозовое железо… А еще есть вещи, подобные приливам, но это не морские приливы, это когда миры сближаются и ты можешь переступить… В общем, если люди болтались около тех камней, занимались там всякой ерундой… значит, нужно быть очень осторожными, иначеОни вернутся.
– Но кто Они?
– В этом-то и беда, – с несчастным видом произнесла нянюшка. – Если я тебе расскажу, скорее всего ты поймешь меня неправильно. Они живут по другую сторону Плясунов.
Джейсон, нахмурившись, уставился на нее. Но затем лицо его расплылось в улыбке понимания.
– А, знаю. Я как-то слышал, что иногда анк-морпоркские волшебники прорывают дыры в ткани действительности, и оттуда начинают лезть ужасные Твари из Подземельных Измерений. Огромные твари с дюжиной глаз, а ног у них больше, чем у целого хоровода. – Он схватил свой верный молот №5. – Не волнуйся, мам. Если они сюда полезут, мы им…
– Да нет, все совсем не так, – прервала его нянюшка. – Те Твари живутснаружи. А эти… Они – по ту сторону.
Джейсон окончательно запутался. Нянюшка пожала плечами. Все равно рано или поздно придется рассказать…
– Дамы и Господа, – прошептала она.
– Кто-кто?
Нянюшка осторожно оглянулась по сторонам. В конце концов, она же в кузнице, и кузница стояла здесь задолго до того, как был построен замок, задолго до того, как возникло королевство. Повсюду висели подковы. Сами стены были пропитаны железом. Кузница – это не просто место, где хранится железо, здесь железо умирает и возрождается. Сложно представить более безопасное место.
И все равно ей так не хотелось произносить эти слова…
– Э-э, – сказала она. – Сказочный Народец. Сияющие. Звездные Люди. Уж ты-то должен их знать.
– Что?
Нянюшка на всякий случай положила руку на наковальню и наконец произнесла запретное слово.
Хмурое выражение исчезло с лица Джейсона со скоростью рассвета.
– Как? – удивился он. – Но они же милые и…
– Вот видишь! – хмыкнула нянюшка. – Я же говорила, что ты не поймешь.
– Сколько-сколько? – не поверил своим ушам Чудакулли.
Кучер пожал плечами.
– Соглашайся или отваливай, – сказал он.
– Прошу прощения, аркканцлер, – вмешался Думминг Тупс. – Но это единственная карета.
– Пятьдесят долларов! Грабеж среди бела дня!
– Вовсе нет, – терпеливо объяснил кучер авторитетным тоном опытного человека. – Грабеж среди бела дня – это когда кто-то выходит на дорогу, нацеливает на нас арбалет, а потом его друзья прыгают с деревьев и скал и отнимают у вас все деньги и пожитки. А еще есть грабеж среди темной ночи, который очень похож на грабеж среди бела дня, только они еще поджигают карету, чтобы лучше видеть, что брать. А есть еще грабеж среди серых сумерек, основная разновидность которого…
– Ты имеешь в виду, – перебил Чудакулли, – что ограбление входит вцену проезда?
– Гильдия Разбойников и Бандитов, – пояснил кучер. – Сорок долларов с носа. И обсуждению не подлежит. Ставка окончательная.
– А если мы не заплатим? – уточнил Чудакулли.
– Я же сказал, ставка окончательная. Окончится ваша жизнь.
Волшебники устроили быстрое совещание.
– Итак, у нас есть сто пятьдесят долларов, – сказал Чудакулли. – Больше из сейфа достать не удастся, потому что вчера казначей съел ключ.
– Э-э, аркканцлер, я могу высказаться? – встрял Думминг.
– Давай.
Думминг широко улыбнулся кучеру.
– Насколько я понимаю, на домашних животных билет не нужен? – спросил он.
– У-ук?
Помело нянюшки Ягг летело в нескольких футах над лесной тропкой. Скорость была такая, что на поворотах помело заносило и ведьма задевала башмаками листья. У хижины матушки Ветровоск нянюшка спрыгнула с помела, но выключить его не успела, и оно остановилось, только когда врезалось в уборную. Дверь была открыта.
– Ау?
Нянюшка Ягг заглянула в буфетную, потом протопала по узкой лестнице на второй этаж.
Матушка Ветровоск лежала на своей кровати. Лицо ее было серым, а тело – холодным.
Люди и раньше находили ее в таком состоянии и всегда реагировали неоднозначно. Поэтому теперь матушка успокаивала посетителей – но искушала судьбу – при помощи небольшого клочка картона, который обычно сжимала в окоченевших руках.
«Я НИ УМИРЛА», – гласила записка.
Окно было открыто и подперто обломком доски.
– А, – сказала нянюшка скорее себе, чем кому-либо еще, – вижу, тебя нет. Я… я просто поставлю чайник и подожду, когда ты вернешься, хорошо?
К Заимствованию нянюшка Ягг относилась неоднозначно. С одной стороны, это, конечно, здорово войти в разум животного или еще кого, но, с другой стороны… слишком многие ведьмы не возвращались. Вот уже несколько лет нянюшка подкармливала кусочками сала и корками бекона некую синичку, которая всеми повадками очень походила на матушку Посталюту, однажды ушедшую Заимствовать, да так и не вернувшуюся. Жуткая вещь… если ведьма вообще может считать что-то жутким.
Нянюшка вернулась в буфетную и опустила ведро в колодец, напомнив себе на сей раз выбросить тритонов, прежде чем поставить воду на огонь.
А потом она стала смотреть на сад.
Некоторое время спустя какое-то маленькое существо впорхнуло в верхнее окно.
Нянюшка разлила чай. Аккуратно взяла одну ложку сахара из сахарницы, высыпала остальной сахар в свою чашку, ложку сахара вернула в сахарницу, поставила обе чашки на поднос и поднялась по лестнице.
Матушка Ветровоск сидела на кровати.
Нянюшка огляделась.
На балке вниз головой висела летучая мышь.
Матушка Ветровоск растирала уши.
– Гита, будь добра, поставь под нее горшок, – попросила она нянюшку. – Они постоянно гадят на ковер.
Нянюшка отыскала наиболее интимный предмет спальной комнаты и ногой толкнула его по половику.
– Сделала тебе чашку чая, – сообщила она.
– То, что нужно, – кивнула матушка, – а то во рту какой-то жучиный привкус.
– Я думала, ночью ты предпочитаешь сов, – сказала нянюшка.
– После них потом все время пытаешься провернуть голову по кругу, – поморщилась матушка. – Летучие мыши, они, по крайней мере, смотрят в одну сторону. Сначала я пробовала Заимствовать кроликов, но сама знаешь, чем они думают. Вернее, о чем только и думают.
– О траве?
– Ага, о ней самой.
– Что-нибудь выяснила? – спросила нянюшка.
– Туда приходили. Каждое полнолуние! Судя по всему, это были девушки. Летучие мыши видят только силуэты.
– Неплохо, – осторожно похвалила ее нянюшка. – Кто-нибудь из местных?
– Скорее всего. Во всяком случае, они туда пришли, а не прилетели.
Нянюшка Ягг вздохнула.
– Это были Агнесса Нитт, дочь старого Трехпенсовика, и Люси Чокли. Да еще несколько девчонок.
Матушка Ветровоск уставилась на нее с широко раскрытым ртом.
– Извини, – пожала плечами нянюшка. – Я расспросила Джейсона.
Летучая мышь рыгнула. Матушка вежливо прикрыла рот ладонью.
– Я, наверное, выгляжу старой дурой? – спросила она некоторое время спустя.
– Нет, что ты, – успокоила ее нянюшка. – Заимствование – это ведь настоящее искусство. И ты прекрасно им овладела.
– Слишком гордой я стала. А ведь раньше я бы тоже людей расспросила, перед тем как носиться по лесам летучей мышью.
– Наш Джейсончик ничего бы тебе не сказал. Да и мне он открылся только потому, что иначе я превратила бы его жизнь в ад, – хмыкнула нянюшка. – На то они и матери.
– Теряю чутье, вот в чем дело. Старею я, Гита.
– Лично я всегда говорю следующее: ты настолько стара, насколько себя чувствуешь.
– Именно это я и имею в виду.
Нянюшка Ягг выглядела озабоченной.