Вскоре он был уже весь заляпан зеленой жижей. Она затекла ему за шиворот и хлюпала в ботинках. Ко всему прочему, голова его раздулась, будто в нее поднакачали воздух, а тело, напротив, съежилось и стало, как у дистрофика.
Вытянувшийся до немыслимых размеров нос болтался где-то ниже подбородка; чтобы он не отвлекал от борьбы, Крюгер захватил его языком и втянул в рот ВМЕСТЕ С НОЗДРЯМИ. Щеки Фредди, которые теперь можно было видеть и со спины, тряслись и подскакивали на плечах, как баскетбольные мячи.
Но этот лилипут — с арбузом вместо головы, лопухами вместо ушей и длинным хоботом вместо носа — все еще не собирался сдаваться. Фредди Крюгер на собственной шкуре впитывал суровый ЗАКОН ДЖУНГЛЕЙ: или ты сражаешься до последнего, или тебя самого съедят с потрохами. Он пищал, размахивал руками, не уставая потрошить гнусных крылатых тварей. Поскольку теперь перчатка стала ему мала, он держал ее за манжету, отвешивая этим глазастым черепам звучные пощечины.
Хуже всего было то, что Крюгера стал разбирать смех. Облепленный плотным слоем зеленой жижи, он корчился и стонал, будто клоун.
Наконец, он понял, что, если тотчас же не избавиться от наседающих на него бабочек, то от натуги развалиться на части.
Собрав в кулачок всю свою волю, Фредди бросился в сторону джунглей. Ботинки вязли в песке. Ноги заплетались. Он спотыкался и падал. И тут же снова вставал. И снова падал…
Ему казалось, что бежит он быстро, но на самом деле он передвигался со скоростью облитой помоями черепахи.
Он бежал и смеялся, как заводная игрушка-хохотун. Из-за размазанной по лицу жижи он почти ничего не видел.
Бабочки не отставали ни на йоту, они как будто хотели, чтобы он окончательно позеленел.
Крюгер то и дело получал сверху очередную дозу веселящей жижи. Он уже не беспокоился о своем носе-хоботе, и тот болтался у него от уха до уха.
Он смеялся, смеялся, смеялся. Смеялся не переставая. Смеялся до тех пор, пока наконец не углубился в заросли, где огромный летающий ТАРАКАН залепил ему рот своим хрустящим телом. Крюгер машинально разжевал его и проглотил, едва не подавившись застрявшими поперек горла ТАРАКАНЬИМИ УСАМИ.
Таракан оказался лечебным. Фредди внезапно охватила странная дрожь, и он едва не обделался. Зато спустя считанные мгновенье к нему возвратился его обычный облик, тоже по-своему кошмарный, но все-таки не настолько. С ужасными шрамами, но без излишеств вроде хоботовидного носа.
Теперь неплохо было бы почиститься и умыться, но для этого нужно было по крайней мере добраться до воды. И только он об этом подумал, как на него обрушились полчища мошек и москитов, привлеченных исходившим от него ароматом.
Насекомые лезли в глаза, ноздри, уши, увязали в липкой зеленой жиже, захлебывались в ней, подыхали; но на этом КЛАДБИЩЕ ПОГИБШИХ НАСЕКОМЫХ приземлялись все новые и новые голодные особи; их постигала та же участь, но к ним на спины тут же садились следующие, и праздник жизни продолжался.
Как ни размахивал Крюгер своей перчаткой, срезая назойливым козявкам крылья, как ни хлопал себя руками по телу, словно зашедшийся в танце цыган, — все было бесполезно. За каких-то три минуты Фредди превратился в натуральное пугало, вся поверхность которого, включая шляпу, была густо залеплена копошащимися насекомыми.
— Воды! Воды! — заорал он в отчаянии, но джунгли остались равнодушны к его мольбе, чего нельзя было сказать о мошках, которые сразу же забили ему рот по самую глотку, надолго заставив заткнуться.
Крюгер, как пьяный заяц, петлял между тропических деревьев, ежесекундно натыкаясь лбом на их упругие, негнущиеся стволы.
Проплутав по джунглям без толку около часа, он наконец набрел на небольшое озеро и прямо как был в одежде нырнул в воду.
Он проболтался некоторое время у самого дна, чтобы обмануть назойливых насекомых. И это ему удалось: когда он поднялся над поверхностью, их поблизости уже почти не было.
Крюгер принялся смывать с себя грязь. Помыл шляпу, выстирал свитер, прополоскал брюки.
После стирки настроение поднялось.
Фредди не спешил покинуть приветливое озеро, а замер по пояс в воде, обмахиваясь шляпой. Светило полуденное солнце, пели птички, вдоль берега плыло такое живописное бревно… бревно… бревно…
Бревно?! Но разве у бревна могут быть глаза? И почему оно плывет так быстро, если на озере нет ни малейшего течения?
Пока Крюгер пытался напрячь свои немногочисленные извилины, бревно стремительно приближалось. И только когда его передняя часть вдруг разделилась на две половины, и в образовавшейся расщелине показались крепкие отростки, подозрительно напоминающие зубы, до Крюгера наконец дошло.
— Крокодил! Мама, это же крокодил!
Разметав вокруг себя веер брызг, он кинулся к берегу. Ботинки увязали в иле. Водоросли цепляли за ноги. До берега, казалось, — как до горизонта.
Крюгер помогал себе шляпой. Держа ее в левой руке, он греб ею, рассекая перед собой мутную воду.
Он всегда отдавал должное водным процедурам, но все же предпочитал принимать ванну с пугливыми девочками, а не с зубастыми крокодилами. Купание в такой компании обещало МАЛО УДОВОЛЬСТВИЯ.
Крюгеру удалось выбраться на берег, прежде чем крокодил смог ухватить его за пятки. Но Фредди тут же пришлось поддать газу: животное вылезало на сушу вслед за ним.
Крюгер упал на колени. Ноги его уже не держали.
— Крокодилы-ы-ы! — орал он на все джунгли, ползая по берегу на четвереньках от преследующей его по пятам ЗУБАСТОЙ МОРДЫ. — Не хочу-у-у!
Не оборачиваясь, он швырял в крокодила песком, бросал в него камни, ветки, — все, что ни попадало под руку. Но прожорливая рептилия продолжала его преследовать, громко щелкая своими огромными ЗУБАМИ.
На счастье Крюгера, вскоре он ткнулся лбом в дерево. В голову вместе со звоном пришла спасительная мысль.
Из последних сил он ухватился за нижние ветви и, подтянувшись на руках, оказался на дереве.
Разочарованный крокодил давно вернулся к себе в болото, а Фредди все еще карабкался наверх, пыхтя и старательно перебирая ногами и руками.
Взобравшись на самую вершину дерева, он долго вглядывался сквозь листву, не ползет ли за ним крокодил. И вправду, кто мог дать гарантию, что в этих сумасшедших джунглях крокодилы не лазают по деревьям?
Поняв, наконец, что зубастое бревно ему больше не угрожает, Крюгер немного расслабился. Не спеша, смастерил себе гнездо из веток и затих среди кроны.
Глава 6
Кинг-Конг
По тенистым джунглям острова Кака-Кука с оглушительным треском прохаживался Кинг-Конг — исполинская обезьяна из семейства узконосых человекообразных. Впрочем, сказать, что обезьяна была исполинской, все равно, что стыдливо промолчать. Рядом с Кинг-Конгом любой человек выглядел просто заурядным муравьем, лошадь — подкованной блохой, а автомобиль — не более, чем вонючим клопом!!
По всем своим параметрам Кинг-Конг мог считаться живым приложением к Книге рекордов Гиннеса. Один только мозг весил около полутонны! Оставалось загадкой, почему, когда Кинг-Конг думал, у него напрягалось не более 100-150 граммов серого вещества…
Кинг-Конг продвигался по лесу, небрежно разводя руками деревья в стороны. Для него в джунглях вообще не существовало преград: деревья были, что кусты; кусты, что трава; трава, что мох; озера, что лужи; лужи, что капли росы; капли росы, что молекулы; молекулы, что атомы; атомы, что протоны и т.д. и т. п. (по последним данным науки микромир неисчерпаем как Вселенная).
От тяжелой поступи супергориллы земля содрогалась и жалобно ухала.