Смиренный Анже, послушник монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене
— И все-таки, Серж, зачем я тебе там понадобился? Дело-то пустяковое.
Серж широко улыбается:
— Согласись, друг Анже, вдвоем мы смотримся вдвое солидней. К тому же ты и с подземельными дела имел, и в их работе худо-бедно смыслишь.
— Серж! Это ты светлейшим наплел, да? Чтобы меня отпустили? А сам, небось, решил, что мне развеяться полезно?
— Да уж не вредно, — подтверждает Серж.
Я, пожалуй, и сам рад отвлечься. Жаркое летнее солнце, дорога, истекающая зноем, ослепительно голубая Реньяна… Я чувствую, как отпускает меня предзимняя стынь последнего дня правления короля Анри, при жизни названного Грозным, а после смерти — Лютым. Как меркнет в памяти заливающая ворот рубашки темная кровь, и страшный, дикий, нечеловеческий вопль, от которого я то и дело просыпался этой ночью, уходит в сумерки прошлого, где ему и место.
Мы идем в Корварену, в представительство Подземелья. Отец Николас велел Сержу пригласить в монастырь гномьих мастеров — заново украсить приемную и кабинет отца предстоятеля. Только и всего… Ну серьезно, зачем для такого дела нужен помощник?! Разве что — дорогу болтовней скоротать. Этим мы и занимаемся.
— Знаешь, друг Анже, я думаю, наши светлейшие отцы получили какие-то известия. Ты заметил, что тебя совсем перестали по хозяйству дергать?
— Я думал, это ты…
— Да брось! Что от меня зависит? Они не хотят тебя торопить, но делают все, чтобы ты поторопился сам. Верно, пресветлый уже в пути…
— Но если так, мне взаправду надо поторопиться.
— Куда? Карел стал королем, с гномами договорился… я так понимаю, окончено твое дознание, друг Анже!
— Не знаю, — вздыхаю я. — Странное у меня ощущение, Серж. Будто что-то я упустил или чего-то не заметил. Будто на самом деле — далеко еще до конца. И еще… я вот вспомнил вчера, и все теперь думаю и думаю… — Я запинаюсь.
— Что, Анже?
— Капитулу нужны были доказательства, что именно Анри Грозный в ответе за бедствия Смутных времен. Все, что мог я об этом узнать, — узнал. Понимаешь?
— Ты боишься стать ненужным?!
— Вот уж нет. Я боюсь не узнать до конца историю Карела, Леки и Сереги. И еще… не хочу, чтобы потом меня приспособили в лазутчики. Уж лучше и впрямь забыть о даре и жить как все.
Серж качает головой:
— Нет, хорошо, что я тебя прогуляться вытащил! Ты, друг Анже, как начнешь вокруг сущей ерунды мысли разводить, так хоть стой, хоть падай. Навыдумывал себе…
А я думаю: наверное, надо бы посмотреть, как хоронили Лютого. Да, надо. Вернется пресветлый — все равно ведь спросит, что говорили люди, провожая навсегда виновника Смутных времен. Но, спаси меня Господь, я не хочу снова видеть его лицо, даже в смерти перекошенное яростью и болью…
Вот спросит, решаю я, тогда и посмотрю. А пока — займусь лучше живыми.
5. О делах и разбирательствах
— Пока мы искали гномов, — мрачно сообщает Карел, — отец отдал империи Полуденные острова.
— То есть как это — отдал?
— Так. Вот, гляди… — И Карел бросает через стол, завязанный серебряной лентой, пергаментный свиток. — Дарственная по всей форме.
Лека разворачивает свиток, пробегает глазами:
— Да, придраться не к чему. Безупречная работа.
— Их посольство будет в Корварене завтра днем, — напоминает сэр Оливер.
— Вот уж поговорим, — цедит Карел.
— Не советую, — говорит Лека, возвращая дарственную. — Лучше оставь все как есть. Они прекрасно знают, насколько ты слаб, и твои претензии прозвучат неуместно. И хуже того, смешно.
— Валерий прав, — вздыхает королева. — Это тебе, сын мой, придется отбиваться от их требований. И при этом исхитриться не испортить отношений.
— И так испорченных дальше некуда, — бурчит Карел.
— Воевать с ними ты не можешь.
— Верно. Ладно, подарил так подарил. Пусть подавятся.
— И Карел, бросив свиток в гору просмотренных бумаг, придвигает к себе пачку докладов управителя.
В кабинет заглядывает гвардеец:
— Там Святой Суд… то есть из Святого Суда… аббат. Впустить?
— Конечно… — Карел с тоской оглядывает груду неразобранных документов и поднимается навстречу вошедшему: — Что скажете, святой отец?
— Церковь Таргалы и ее Святой Суд рассмотрели ваш вопрос, принц, — с официальной сухостью говорит аббат. — Скажу сразу, что обвинение в смерти короля Анри с вас снято. И с вас также, моя королева! — Аббат слегка кланяется королеве Нине.
— Благодарю, — выдыхает Карел.
— Не за что, сын мой! — Аббат кивает. — Ибо мы служим лишь истине и Промыслу Вышнему.
— А права Карела? — напряженно спрашивает королева.
— С этим было сложней, — признает аббат. — Отречение короля оформлено в соответствии с законом, кроме того, ты, сын мой, сам признал на разбирательстве факт дезертирства и умышленного сговора с врагом. Да и речи твои на площади весьма напоминают подстрекательство к бунту.
— Я понимаю, святой отец. — Карел гордо вскидывает голову. — Я готов принять ваш суд. В конце концов, кроме меня есть еще два законных претендента на корону Таргалы, и я знаю, что оба они поддержат мир с Подземельем.
— Один из них — Луи, племянник короля Анри… — Аббат помолчал. — Мы говорили с ним. А второй?
— Сын моей сестры Марготы.
— Валерий, наследный принц Двенадцати Земель? — Седые брови аббата ползут вверх. — Он станет претендовать на Таргалу?! Откуда такие сведения, принц?
Лека приметно вздрагивает:
— Карел, ты соображай, что говоришь! Я, знаешь ли, и обидеться могу.
— А что я сказал? — усмехается Карел. — Только то, что ты — второй законный претендент. Ничего больше. Скажешь, неправда?
— Постойте-постойте! — Аббат подходит к Леке. — Так вы, юноша?..
— Признаться, да. — Лека пожимает плечами. — Но я здесь… ммм, неофициально.
— Он мой личный гость, — насмешливо поясняет Карел.
— Что ж, рад знакомству! — Аббат задумчиво чешет переносицу. — И что вы думаете о короне Таргалы, принц?
— Что Карел ее достоин, — чеканит Лека.
— Вот и Луи сказал так же. Так что, приняв во внимание причины, побудившие принца Карела пойти наперекор воле отца и сюзерена своего… а также склад характера и душевные свойства как принца, так и покойного короля, — аббат поджимает губы, словно чуть не ляпнул чего-то неподобающего, — Святой Суд, скорбя о годах бедствий, во имя установления в Таргале мира и закона… хм… властью, данной ему Господом, очистил принца Карела от всех обвинений и признал его достойным королевского венца Таргалы. Что касается лично меня… Кстати, прошу прощения, я забыл представиться. Отец Готфрид. Так вот, я волею собратьев своих назначен надзирать за праведностью правления и наставлять короля, буде случится таковая надобность. К коронации все готово, ваше высочество! — Новый королевский аббат слегка улыбается. — Добавлю, что тянуть с этим я бы не советовал. Во имя спокойствия государства можно пожертвовать долгими приготовлениями.
— Завтра мы ждем посольство империи. — Карел косится на перевязанный серебряной лентой свиток.
— В таком случае, ваше высочество, вам следует короноваться уже сегодня. Примите их, будучи законным королем.
— Здравый совет! — одобряет Лека. — Карел, я тебя поздравляю. Тебе будет на кого положиться.
— Благодарю, принц, — усмехается аббат. — Полагаю, если провести церемонию после вечерней службы, все приглашенные успеют собраться. И конечно, нужно оповестить столицу. И разослать герольдов по стране.
— Отец Готфрид… — Карел мнется. — Возможно, я прошу многого, но не могли бы вы взять на себя все эти хлопоты? Честно говоря, я так устал от бумаг, что могу упустить что-то важное.