Виктор остановился, подождал, пока лейтенант подошел к нему, и в упор спросил:
- Дядя Григорий! А зачем вы мне про Малоивановку врали?
- Вот чудак! Да разве их мало, Малоивановок? Ты в одной, видно, был, а я про другую рассказывал,- без тени смущения проговорил Пархоменко.- Я было хотел тебе показать, как фокус делается, а ты вдруг ни с того ни с сего обиделся.
- Да нет, я не обиделся. Просто сидеть надоело,- отговорился Виктор.
До самого вечера лейтенанту Пархоменко так и не удалось вызвать парнишку на откровенный разговор. Всякий раз, когда лейтенант подходил к Виктору и заговаривал с ним, тот односложно отвечал на вопросы и под различными предлогами отходил к другим отдыхающим.
Теперь все внимание паренька было уделено Тане. Нет, он еще не познакомился с ней, но, куда бы она ни шла, он неотступно следил за ней взглядом, старался держаться поближе. Ему нравилась ее походка, прямые, зачесанные назад волосы цвета соломы, большие голубые глаза, смуглое обветренное лицо с маленькой родинкой на левой щеке и даже облупившийся нос, придававший ей вид озорного мальчишки.
Виктор не мог понять, почему его словно магнитом тянет к этой девчонке. Ему казалось, что она хвастается своим пистолетом. И в глубине души он проклинал ее за это. «Подумаешь, фасонит!» - думал он. И тем не менее Таня овладела его мыслями. Он начал фантазировать, как было бы славно, если бы они вместе оказались в тылу врага. Они могли бы выслеживать и убивать фашистов, нарушать связь, добывать ценные сведения о противнике. Но каждый раз, когда Таня посматривала на него, Виктор, будто провинившийся, опускал глаза.
Наконец вечером, перед началом кинофильма, он решился и подошел к девочке.
- Ты чего с пистолетом ходишь иль боишься кого?- сурово спросил он.
- Кого мне бояться? Просто деть некуда, вот и ношу.
- А почему не сдала? У меня-то еще в госпитале отобрали.
- A y партизан не отбирают, потому как получать потом не у кого. Этот я сама добыла. Трофейный. «Вальтер», немецкий.
- Я и сам вижу, что «вальтер». У меня точно такой был. Только я его не в кобуре носил, а в кармане.
- Прятал, что ли?
- Ага.
- От кого?
- От немцев.
Девочка рассмеялась.
- Ты чего? - обиженно спросил Виктор.
- Так просто. Забавно у тебя получилось. От немцев спрятал, а свои отобрали.
Закипавшая было злость неожиданно улетучилась, и Виктор от души засмеялся.
- На войне всякое случается,- повторил он слышанную от кого-то фразу. И тут же спросил: - А ты из него хоть стреляла?
- Нет. Не пришлось.
- Давай постреляем?
- А где?
- Там, в парке, пруд есть. Лягушек полно. Айда туда, пока не стемнело!
- А кино?
- Хорошо! Сегодня фильм посмотрим, а завтра утром постреляем.
- Ладно! - кивнула Таня.- А тебя как зовут?
- Меня? Виктор!
- А меня - Таня!
- Это я уже знаю.
- Откуда?
- Так, один человек сказал.
Словно из-под земли перед ними вырос лейтенант Пархоменко.
- Отчего молодежь носы повесила? - улыбчиво спросил он.- Пойдемте, я вам необыкновенный фокус покажу.
- Не, мы в кино собрались,- ответил и за себя, и за Таню Виктор.
- И в кино успеете, и фокус посмотрите,- настаивал Пархоменко.- Там, в столовой, еще только экран развешивают.
- А почему ты не хочешь? Пойдем,- предложила Таня.
- Не, я тут побуду. Уже насмотрелся этих фокусов.
Девочка стояла в нерешительности.
- Раз Виктор Пятеркин сказал, значит, так и будет. У него слово твердое,- спрятав улыбку, проговорил лейтенант Пархоменко.
- Откуда вы мою фамилию знаете? - насупившись, спросил Виктор.
- Вот чудак,- опять улыбнулся Пархоменко.- Ты что же, инкогнито здесь живешь? Спросил дежурную сестру - она и сказала.
Виктор не знал, что такое «инкогнито», но спрашивать у лейтенанта не стал. Его настораживала та навязчивость, с которой лейтенант Пархоменко пытался завоевать его расположение.
А тот продолжал:
- Ты, хлопчик, не дуйся.
Мы еще с тобой в Малоивановке встретимся.
«Опять с этой Малоивановкой пристает»,- подумал Виктор и, чтобы отделаться от лейтенанта, обратился к своей собеседнице:
- Пойдем, Таня, в зал, места займем.
- Пойдем,- согласилась девочка.
- А меня с собой не хотите брать? - крикнул им вдогонку Пархоменко.
Но ни Виктор, ни Таня даже не обернулись. На другой день лейтенант Пархоменко исчез из санатория. Виктор не видел его за завтраком, не встретил в парке, где, дождавшись мать, долго гулял с ней по причудливым аллеям. В голубом бездонном небе не было ни единого облачка, весеннее солнце нещадно палило землю, и все обитатели санатория заполнили небольшой парк.
Успокоившись после первых минут радостной встречи с сыном, Мария Викторовна без умолку рассказывала ему о последних письмах отца, о знакомых сверстниках Виктора. Поглядывая на сына, она сокрушенно вздыхала:
- Ох! Скорей бы уж все это кончилось! Отец на фронте, так ему ж нельзя иначе - военнообязанный он. А ты-то чего? Малой еще. Неужто без тебя не побьют германца?
Виктор не знал, как утешить мать, и отмалчивался. Ему хотелось побыстрее распрощаться с ней и отправить обратно в город. К тому же из-за ложного стыда он боялся встретить лейтенанта Пархоменко (вдруг тот потом будет называть его маменькиным сынком). Именно поэтому Виктор внимательно всматривался в каждого встречного, пытаясь заранее разглядеть лейтенанта, чтобы вовремя свернуть с матерью на другую аллею. Но… лейтенанта Пархоменко нигде не было видно.
Когда же на одной из аллей показалась Таня, Виктор кивнул на нее и сказал матери:
- Видишь, девчонка, не больше меня, а в партизанах воюет.
Мария Викторовна глубоко вздохнула и ничего не ответила. Не более двух часов провел Виктор с матерью, а когда она уехала, побежал разыскивать Таню. Нашел он ее в парке. Девочка одна сидела на скамейке и читала книгу. Виктор подсел к ней и спросил:
- Чего читаешь?
- «Войну и мир»,- не отрываясь от книги, ответила Таня.
- Интересно?
- Ага…
- Ты кем хочешь быть, когда вырастешь? - неожиданно спросил Виктор.
Таня подняла свои голубые глаза и пристально посмотрела на Виктора.
- Я - врачом. Людей лечить буду. А ты?
Виктор не ожидал встречного вопроса и несколько замешкался.
- Ну, кем же ты будешь? - настойчиво повторила Таня.
- Хочу в летчики,- неуверенно сказал он.
- Наверно, вчера, после кинофильма, решил?
- Не, я этот фильм до войны видел. Еще в школе с ребятами пели про любимый город.
- А какой твой любимый город?
- Ворошиловград и… Москва. После войны обязательно, поеду в Москву, посмотреть хочется…
- Я Харьков люблю. Перед войной один раз там с отцом была, на всю жизнь запомнила.
- А живете где?
- Село Валки. То между Харьковом и Полтавой.
Таня замолчала, видимо вспомнив родные места. Притих и: Виктор. Некоторое время ребята сидели молча.
- Айда на пруд лягушек стрелять! - предложил вдруг Виктор.
- У меня патронов мало.
- Сколько?
- Две обоймы, по семь штук.
- Подумаешь, одну расстрелять можно.
- А как семь на двоих поделим?
- Твой пистолет, значит, четыре - тебе, а мне - три.- Видя, что Таня колеблется, Виктор проговорил: - Ну не жадничай… Пойдем… Я загадал…
- Что загадал?
- Если хоть в одну лягушку попаду, буду летчиком, а если нет, значит, не судьба.
- Эх ты, а еще в летчики захотел… У летчиков знаешь какой характер? Им все нипочем. Летчик решит что-нибудь - обязательно своего добьется.
- Откуда ты знаешь?
- А вот знаю. У нас в отряде был один летчик. Сбили его под Киевом. Я его дядей Васей звала. Так он что скажет - обязательно сделает. Задумал раз мину смастерить- и смастерил. Потом этой миной немецкий эшелон под откос пустил.
- А что? Я просто так загадал,- оправдываясь, перебил ее Виктор.- Могут и по здоровью не взять. Айда, пойдем постреляем.