— Я бы не слишком на это рассчитывала, — сказала Джоанна. — Далеко еще до границы?
Я прикинул расстояние своим «третьим глазом».
— Идти еще около получаса. Бегом было бы меньше, но, если мы побежим, нас могут неверно понять.
Она бросила на меня быстрый взгляд.
— Есть шансы, что это снова Косильщики?
Я уверенно покачал головой:
— Они не могут появиться так быстро после бойни, которую устроил им Эдди Бритва. Кто бы ни стоял за Косильщиками, они должны на время затаиться. Я бы на их месте так и поступил. Даже крупным игрокам становится не по себе, когда на сцене появляется Эдди. К тому же Косильщики не могли бы так безошибочно проследить мой путь, иначе я бы долго не протянул. Скорее всего, это насекомые. Ученые всегда говорили, что только насекомые смогут пережить человечество, что у них есть шанс выжить даже в ядерной войне. Да, это вполне могут быть насекомые. Вот черт. Ненавижу всяких ползучих тварей.
— Ты уверен, что это не люди? А вдруг там какой-нибудь несчастный, который тоже угодил в провал во времени? Может, он ранен, его завалило обломками и он хочет привлечь наше внимание?
Я нахмурился.
Стоило подумать о такой возможности. Шансы не очень велики, но….
Я снова пустил в ход свой дар, пытаясь обнаружить источник звуков, и, к своему огромному изумлению, почти сразу увидел следы присутствия человека. Мы должны были сейчас находиться прямо над ним.
— Да, там человек! Один. Он не двигается. Возможно, ранен. Скорей, туда!
Я помчался по улице, вздымая клубы пыли, Джоанна бежала рядом. Я уже начал привыкать к ее присутствию, оно мне даже нравилось.
Мы перестали прислушиваться к звукам вокруг, поглощенные мыслью, что сейчас найдем еще одно человеческое существо в этом жутком мертвом мире. То мог быть чужак, как и мы, а мог быть и выживший местный, который сумел бы ответить на множество наших вопросов. В любом случае рядом находился бедолага, нуждающийся в нашей помощи. Лучше не пороть горячку, а разобраться во всем по порядку.
Мое чутье не хуже радара показывало, где он находится, и я свернул с главной улицы в боковой переулок. Мы сменили бег на шаг, потому что боялись, как бы не обвалились стены. Однако дома здесь оказались прочными и никак не отреагировали на наше появление.
Наконец мы подошли к большой дыре с зазубренными краями, черневшей слева от нас; форма отверстия скорее походила на рану, чем на вход. Я осторожно потрогал пальцем выступающий из стены кирпич, но он и не подумал рассыпаться от прикосновения. Странно. Внутри дыры было очень темно, оттуда исходил запах плесени. Я знаком велел Джоанне поднести зажигалку поближе, но света хватало только на то, чтобы осветить пространство в несколько дюймов.
— Он там, внутри? — спросила Джоанна. — Ты уверен? Там же тьма кромешная… и совсем ничего не слышно.
— Он там, — заверил я. — Мой дар в таких случаях не ошибается. Хотя все это очень странно.
Я осторожно заглянул в дыру.
— Эй! Вы слышите меня? Эй!
Мы прислушались, но ответа не последовало. Кирпичная кладка даже не шелохнулась от моего громкого крика. И существа, еще недавно преследовавшие нас по пятам, исчезли — странные звуки смолкли. Я решил, что они отстали, но не был в этом абсолютно уверен.
Чем дольше я разглядывал дыру, чем больше думал обо всей этой ситуации, тем меньше она мне нравилась. Все это чертовски смахивало на ловушку, приманкой в которой был (предположительно) раненый человек. На самом деле внутри дыры нас мог поджидать кто угодно. Но человек там точно есть, хотя он и не отзывается, а если он ранен, мы его единственная надежда. И будь я проклят, если брошу его в этом богом забытом месте.
Я вздохнул поглубже, запах плесени защекотал мне нос и горло… и я осторожно полез в дыру.
Отверстие было небольшим, едва достаточным, чтобы в него протиснуться. Наконец я нащупал ногой пол и ступил в кромешную темноту. Некоторое время стоял неподвижно, прислушиваясь, но ничего не услышал. Тогда я сделал шаг в сторону, и рядом со мной появилась Джоанна, держа в руке свою зажигалку — крошечный желтый огонек.
Мы очутились в помещении, которое когда-то было двумя комнатами, пока перегородка между ними не рухнула. На полу валялись темные предметы, непохожие на кирпичи или каменные обломки. Мне совсем не хотелось проверять, что это такое, поэтому я старательно обходил их, продвигаясь к дальнему углу.
Воздух здесь был спертым, сухим и тяжелым, отдающим запахом разложения, словно кто-то умер тут совсем недавно. На полу не было пыли, зато со стен свисали отвратительные клочья серой пушистой плесени. Я шел туда, куда вел меня мой дар, — в угол комнаты, где виднелось нечто похожее на огромный серый грязный кокон, а Джоанна шагала рядом и светила зажигалкой.
Вокруг плясали устрашающие тени.
Кокон занимал, весь угол от пола до потолка, девять футов в высоту и три в ширину. Я представил себе, какого размера насекомое может из него вылупиться, и решил больше об этом не думать. Ненавижу ползучих тварей!
Я все оглядывался в поисках человека, но его нигде не было видно, хотя мой дар утверждал, что он здесь.
Мы остановились перед коконом, который поблескивал в свете зажигалки. Больше идти было некуда.
— Скажи, что ты не думаешь о том же, о чем думаю я, — заговорила Джоанна.
— Он внутри, — решительно заявил я. — И еще жив. Жив и находится внутри этой штуки, потому что больше ему быть просто негде.
Я сглотнул и протянул руку к кокону, который оказался горячим и влажным на ощупь, шелковистым, как паутина.
Я сжался от страха, вцепился в паутину и с силой рванул. Отвратительное вещество, прилипшее к моим пальцам, тянулось, но не рвалось. Мне понадобилось собрать все силы, чтобы все-таки проделать в оболочке дыру. И в ней я увидел лицо. Человеческое лицо. Кожа посерела, глаза были закрыты.
Я остановился. Этот человек наверняка мертв, хотя мой дар никогда меня раньше не подводил…
И вдруг веки задрожали и попытались приподняться.
Я пустил в ход обе руки, счищая паутину с лица. Паутина сопротивлялась, цепляясь за пальцы, приклеиваясь к лицу этого парня, нити снова соединялись прямо у меня на глазах. Я позвал на помощь Джоанну, вдвоем нам удалось расширить отверстие, освободив голову и плечи пленника. Я снял остатки паутины с его лица, и глаза открылись.
Только тут я понял, что лицо мне знакомо. Оно было старше, чем мне запомнилось, на нем появилось много морщин, в глазах стоял невыразимый ужас, но я все равно узнал Эдди Бритву.
Его взгляд постепенно сосредоточился на мне. Я стер остатки паутины с его лица платком Джоанны. В глазах была жизнь, но в них не было узнавания, не было сознания. Мы с Джоанной без умолку громко и успокаивающе разговаривали с ним, в то же время дюйм за дюймом разрывая кокон, пока наконец не проделали достаточно большое отверстие, чтобы вытащить Эдди на свободу. Его тело было безвольным, он даже не пытался нам помочь. На нем все еще было старое серое пальто, только теперь на этой тряпке появилось куда больше прорех и заплат, она пропиталась какой-то дрянью и потемнела от пятен крови.
Мы оттащили его от кокона, но он не стоял на ногах, поэтому мы опустили его на пол и посадили, прислонив спиной к стене.
Теперь Эдди тяжело и шумно дышал, словно давно этого не делал и забыл, как нужно дышать. Я даже не хотел думать, сколько времени он провел в коконе и что пребывание там с ним сотворило. У меня были сотни вопросов, но я продолжал успокаивать Эдди, пытаясь вернуть к жизни, пытаясь вытащить его оттуда, куда он спрятался, чтобы не сойти с ума.
Наконец его глаза остановились на мне.
— Все хорошо, Эдди, — повторил я.