Но сюда съехалось много иммигрантов, и с собой они привезли свои проблемы. Года два назад здесь даже был случай ягуантропии! И это притом, что большинство переселенцев – выходцы из Северо-Западной Европы!
Судакис был прав: состав населения сильно изменился. Пролетая по долине, я видел несколько домов с вывеской «Курандеро». Если вам интересно мое мнение, курандеро – мошенники, наживающиеся на невежестве, но разве меня кто спрашивает? Основной принцип магии состоит в том, что, если вы искренне во что-то верите, это станет правдой – для вас.
Вот я, к примеру, искренне верил, что, если АЗОС привлечет к суду Девонширскую свалку только за проказы каких-то бесхозных эльфов, адвокаты, нанятые хозяевами Судакиса, сделают из нас отбивную. Я не сомневался, что Тони Судакис тоже так думает.
Тогда я решил пустить в ход тяжелую артиллерию.
– А в том, что в прошлом году здесь было три случая апсихии, тоже иммигранты виноваты? Управляющий и глазом не моргнул.
– Совпадение, – хладнокровно сказал он, но все же его рука непроизвольно потянулась к серебряной цепочке на шее. Я ожидал увидеть распятие, но из-под рубашки показался кусок полированного янтаря, внутри которого что-то застыло. Красивая вещица, и стоит, наверно, немало.
– Не для протокола будь сказано, мистер Судакис, вы не хуже меня знаете, что три ребенка, рожденные без души, – не совпадение. Это уже эпидемия.
Управляющий отпустил свой янтарный амулет, и тот скользнул под рубашку.
– Для протокола или нет, я это отрицаю. – Он говорил так громко и отчетливо, что я мог побиться об заклад: Подслушник ловит каждое наше слово, чтобы выплюнуть их все, если мы предстанем перед судом. «Интересно», подумал я. Судакис продолжал: – Кроме того, инспектор, подумайте вот о чем – как бы я мог ежедневно ходить на работу, если б не знал, что бояться тут нечего?
Я поднял руку, надеясь, что этот жест выглядит достаточно примирительно.
– Мистер Судакис, Тони, если уж вы позволили называть вас по имени, я вовсе не считаю, что именно вы несете личную ответственность за какие-либо несчастья. Пожалуйста, поймите это. Но мое внимание привлекла назревающая здесь проблема, и я нарушил бы свой служебный долг, если бы не обратил на нее внимания.
– Ладно, – кивнул он, – это я могу понять. Наверное, мне стоит показать вам документацию по защитным системам. И если вы, Дэйв, найдете в них хоть одну дыру, – я опять стал Дэйвом, следовательно, он несколько смягчился, – я лично нагажу в собственную шляпу и надену ее на голову. Клянусь.
– Клятва не принимается, – поспешно сказал я. Если выйдет так, что управляющий ошибся, мне вовсе не хотелось, чтобы он делал нечто отвратительное или, при неисполнении клятвы, навлек на себя гнев Потусторонних сил.
– Вы меня слышали.
Он встал из-за стола, подошел к шкафчику и начал вытаскивать оттуда свитки.
– Вот, смотрите. – Он развернул передо мной пергамент. – Вот внешний периметр. Часть его вы видели, ну а здесь указано все, что в него входит. А это – схема защиты здания, в котором мы сейчас находимся.
Я уже успел заметить, что наружное ограждение выглядит весьма основательно, да и мой детектор это подтвердил. А беглый взгляд на схему защиты административного здания убедил меня, что Судакису и впрямь нечего тревожиться за безопасность своего рабочего места. Чтобы одолеть эту твердыню, пришлось бы попотеть самому Сатане – или даже вавилонской богине Тиамат, если бы ее культ сохранился до нашего времени. Менее могущественные Силы просто обломали бы себе зубы.
– А вот это – наше подземное заграждение. – Судакис взмахнул перед моим носом очередным свитком. – Взгляните на него, Дэйв. Надежно, как целомудрие весталки.
В отличие от первых двух этот пергамент требовал более тщательного изучения.
Подземные ограждения – самое слабое место любой свалки токсичных заклинаний. Идеальным решением было бы, конечно, разместить свалку на плаву над озером алкагеста – универсального алхимического растворителя, который разъедает всякое зло. Но, увы, алкагест создает новую проблему: quis custodiet ipsos custodes?note 3. Будучи поистине универсальным, он растворяет все, с чем соприкасается – а значит, и само основание свалки.
Некоторые смелые научно-магические журналы предлагают использовать магнитную левитацию или сильфов, чтобы приподнять этот искусственный остров над всерастворяющим озером. Я считаю, что изобретателю, который попытается осуществить подобный проект, следовало бы самому пожить в административном здании свалки. Левитация – обычное физическое явление и в качестве такового подвержено влиянию магии. А сильфы не так уж хорошо летают, как принято думать. Работа им быстро надоедает, они начинают играть, дурачиться – и забывают обо всем, Нет, сильфы не годятся там, где задействован универсальный растворитель. Его использовали в Первой Магической войне, но не во Второй. Алкагест слишком эффективен даже в качестве оружия. Проедая себе путь прямо к центру Земли, он может вызвать истечение лавы или пробудить неведомые древние Силы. Никто не способен даже хранить алкагест – да и как это сделать?
Поэтому никакого алхимического растворителя под Девонширской свалкой не было. Проектировщики обошлись набором классических средств защиты: мощи, реликвии и священные тексты чуть ли не всех религий, которые знает человечество. Система была отлажена на совесть, и заклинания обновлялись дважды в год, чтобы в соответствии с законом контагиона распространять действие амулетов на те участки, где на самом деле ничего не зарыто.
– Что ж, на планах вроде все как положено, – нехотя признал я. – А как у вас с соблюдением графика освящения?
Тони Судакис разложил передо мной новые свитки.
– Вот сертификаты Святого Престола, Национального конгресса Церквей и Департамента Юстиции.
Я изучил и эти документы. Придраться было не к чему. Конечно, руководство свалки могло подделать сертификаты: худшее, на что способны гражданские власти, если обман раскроется, – это отрубить нарушителю голову. Но нужно быть последним идиотом, чтобы подделать подпись или печать представителя Церкви. За такое преступление человека ждет вечное наказание.
Я отодвинул груду свитков к Судакису.
– Честно говоря, не знаю, что вам и сказать. Все это выглядит вполне убедительно. Но в окрестностях свалки творится что-то неладное, в этом нет никаких сомнений. – И я рассказал ему о врожденных уродствах, о вампиризме и ликантропии.
Судакис нахмурился, – Вы не сочиняете?
– Ни единого словечка. Готов поклясться Иеговой, если хотите.
Бог свидетель, я не самый ревностный иудей, но нужно быть отъявленным мерзавцем, чтобы подкрепить ложь подобной клятвой. К тому же люди, готовые рискнуть спасением души, поклявшись именем Господа, все равно не смогут скрыть этого от духовного контроля АЗОС.
Хмурое лицо Судакиса окаменело, словно вылепленное из гипса.
– И все же, если дело дойдет до суда, наши адвокаты докажут, что сведения, на которые вы ссылаетесь, – всего лишь статистическое отклонение, никак не связанное с содержимым Девонширской свалки.
– Возможно.
Дать бы ему по физиономии! Я сдержался – не столько из страха получить отпор, сколько потому, что, подравшись с управляющим, подпортил бы репутацию АЗОС.
Судакис снова извлек янтарный амулет, лизнул кончик пальца, провел им по гладкой поверхности и пробормотал несколько слов на незнакомом мне языке.
– Теперь мы можем какое-то время поговорить без протокола, – сказал он, пряча амулет.
– Неужели? – хмыкнул я.