— Что вы все-таки думаете о Стиве, Билл? — спросил Де Лука.
Хилстраттер ничего не ответил, пока не снял с вешалки плащ и не вдел свои длинные руки в рукава. Тогда он сказал:
— Честное слово, не понимаю, что с ним случилось. Мне казалось, я его знал как родного брата. А теперь — теперь я не понимаю ничего.
Томлин и Де Лука зашли к себе в кабинеты и вскоре встретились у лифта.
— Что вы об этом скажете? — спросил Де Лука.
— Я, как Билл, просто ничего не понимаю. По всем уликам, он заранее собирался исчезнуть. Но то, как он оставил дела здесь, говорит об обратном. Возьмите хотя бы календарь Стива. В нем помечены деловые свидания на сегодня и на всю неделю вперед, и все записано его рукой.
— Видел. Да, все это непонятно.
— Эти деньги в сейфе беспокоят меня, — сказал Билл. — А что, если у него там сто тысяч?
— Ну тогда газеты подымут такой шум, что чертям станет тошно. Тогда Гретхен останется только забрать свои деньги и поставить тысячу долларов за то, что в ноябре победит Уолкотт.
В тот вечер по всей стране во многих домах рассматривали переданные по телевидению и напечатанные на первых страницах всех газет фотографии Стивена Грира. Особой популярностью пользовался один снимок, потому что на нем исчезнувший юрист был изображен в наиболее подходящей к данному случаю обстановке. На этой фотографии Грир завершал свой удар на первом поле «Неопалимой купины». Клюшка № 1 была поднята над его левым плечом, и он улыбался, прослеживая взглядом длинный прямой полет мяча. Однако все игроки в гольф отметили, что поза у него неустойчивая. Видимо, сейчас он потеряет равновесие, предполагали они, и сразу перестанет улыбаться. Женщины, в свою очередь, обратили внимание на его высокий лоб с залысинами, решительный взгляд, немного чувственный рот и решили, что он симпатичный парень. Мужчины, не вдаваясь в подробности, пришли к выводу, что этому человеку можно верить.
В маленьком каменном доме провинциального стиля на Бэттл-роуд в Принстоне, штат Нью-Джерси, Дебора Киссич показывала фотографию своему мужу Феликсу. Золотые тени мягко стелились по газону, и большие дубы и сикоморы уже начали сливаться с ночным сумраком. Феликс Киссич в тот вечер работал дольше обычного в лаборатории и теперь с наслаждением потягивал эль, погрузившись в свое любимое кресло, огромное сооружение из простеганной кожи.
Дебора сложила вечернюю газету так, чтобы фотография Грира на три колонки оказалась посередине, подала ее мужу и встала за спинкой старого кресла.
— По-моему, это тот самый человек, который был у нас прошлой осенью, — сказала она.
Киссич поправил свои очки в стальной оправе и вгляделся в лицо веселого игрока в гольф.
— Я бы не сказал, что он особенно похож.
Он все еще говорил с заметным венгерским акцентом. За долгие годы, проведенные в Соединенных Штатах, он так и не смог от него избавиться.
— Нет, это не он. Посмотри, — он показал на снимок, — глаза совсем другие. У этого расставлены широко. А у нашего гостя глаза были посажены очень близко. И подбородок выдавался больше… Впрочем, они довольно похожи. Легко спутать.
— Я бы поклялась, что это тот самый человек, — сказала Дебора. Стоя за спиной мужа, она ласково пощекотала ему шею. — Как его звали? Ну, этого, что был здесь осенью?
— Кажется, Мартин… или Мортон, — ответил он. — В общем какой-то Мортон, насколько я помню. Память уже не та. Мистер как его бишь там Мортон из Национального научного фонда. И явился-то с какой чепухой! Правительство просто не ценит нашего времени.
Она нагнулась сзади и поцеловала его в щеку, уже изборожденную глубокими морщинами.
— Милый, — сказала она, — тебе опять надо заказывать новые очки. Если мистер Грир не мистер Мортон, значит, они близнецы.
— Сомневаюсь, — сказал он.
— Ты видела его только мельком и сразу ушла в спальню. А я с ним толковал в гостиной допоздна. — Он снова показал пальцем на газету. — Глаза и подбородок совсем другие.
— Возможно, — согласилась она, но не очень уверенно. — Однако я знаю точно: когда я увидела его по телевизору, а потом в газете, я сразу поняла, что где-то видела этого человека.
— Наверняка и не раз, и тоже по телевизору, — сказал он. — Близкого друга президента, такого как Грир, должны часто показывать в новостях.
— Пожалуй, — кивнула она, — наверное, так оно и есть. Вот если бы увидеть его, я бы сказала наверняка. У каждого человека есть свои особенности, — порой даже собственный запах, — и это не забывается.
Он рассмеялся и вернул ей поцелуй.
— Да, это правда. Ты вот всегда чудесно пахнешь.
— Тшудесно! — передразнила она его. — Какое красивое слово!
Гретхен Грир помогла матери снять легкое летнее пальто и ободряюще похлопала по плечу. Всю обратную дорогу от Белого дома Сусанна Грир держалась, но, когда они доехали до оголенных вишен на Бруксайд Драйв и свернули к дому, слезы хлынули у нее из глаз. Гретхен пришлось подождать в машине, пока мать рылась дрожащими руками в сумочке, отыскивая платок.
— Ты просто великолепна, мама, — сказала она. — Я горжусь тобой.
— Я так рада, что ты здесь, Гретхен. Надеюсь, ты останешься еще на несколько дней.
— Останусь, пока нужна, — сказала Гретхен. — Сегодня днем я позвонила на работу и попросила дать мне отпуск. Все улажено. Они меня поняли.
— Хочешь кофе?
— Пожалуйста! И не забудь сливки.
Сусанна сварила кофе, и они обе устроились в гостиной, Сью на ковре, а Гретхен в кресле Стива, в том самом, где Сью провела в ожидании целую ночь. Ее утешало присутствие дочери. Гретхен была как бы женским юным вариантом Стива, высокая, широкоплечая, с такими же светло-каштановыми волосами, какие были когда-то у него, с такими же широко расставленными серыми глазами. Она была величественная и строгая. Без всяких причуд и фокусов, которые Стив выкидывал время от времени. И куда только все это делось при таинственном слиянии генов?
Сью радовалась, что на Бруксайд Драйв наконец все стихло. Репортеры держались прилично. Мигель Лумис с ними договорился. Он пообещал встретиться с ними завтра и сообщить обо всем, что произойдет за ночь, и к вечеру они разъехались. Юджин Каллиган был прав, посоветовав сделать Мигеля посредником между ними и прессой. Молодой человек интуитивно нашел правильный тон. Она бы не выдержала, если бы ей пришлось самой отвечать на этот град вопросов.
И президент был очень заботлив, предложив поставить вокруг дома охрану.
Дон Шихан, спокойный и уверенный начальник службы безопасности Белого дома, приехал сам, чтобы обо всем распорядиться. Сейчас она видела из окна высокую фигуру агента, расхаживавшего взад и вперед по аллее. Сью подозревала, что это не совсем соответствует букве закона, — ведь агенты секретной службы должны охранять только президента, вице-президента и их высокопоставленных гостей, не так ли? Но, когда Роудбуш предложил свою помощь, она с радостью согласилась.
— Что, президент теперь всегда такой? — спросила Гретхен. — Я не видела его больше двух лет.
— Что значит «такой», милая? Он так добр ко мне!
— О, не знаю. Он какой-то отчужденный, что ли. Все время, когда он пытался утешить нас, особенно тебя, мне казалось, что он думает совсем о другом. Понимаешь?
А что могла Сью понять? Пол Роудбуш изменился за последние годы. Стал более озабоченным, стал реже шутить и смеяться. Может быть, сегодня это проявилось резче? Она не знала, хотя и почувствовала так же, как Гретхен, что, пока они разговаривали в овальной гостиной наверху, президент держался как-то скованно.