Проформа вылилась в нечто вроде одного из подвигов Геракла, с сильным привкусом Сизифова труда.
– Это – Авгиевы конюшни, милейший господин Яснов! – гудел бородач, пригребая из разрисованной под Хохлому салатницы квашеную с брусникой капусту. – Авгиевы конюшни! В отчетности у них и конь не валялся!... И вообще – нет слов! Нет слов!...
«Теперь будешь знать как путешествовать по Галактике на казенный кошт, старый дурень!» – не без злорадства подумал Ким, но вслух только посетовал на то, что за делами запамятовал, какая, собственно, истинная причина занесла почтенного собеседника в эти края.
И тут же пожалел о том.
Последовало долгое и обстоятельное – со вкусом исполненное, с остановками и достойными умелого рассказчика сценическими эффектами – повествование о том, каким необычным местом с точки зрения экзобиологии является Прерия и о каких-то – с довольно мудреным латинским названием – тварях, что смогли прижиться только в трех Мирах из Тридцати Трех... Одним из этих Миров, которым посчастливилось пригреть на своей груди помянутую тварь, натурально, и была Прерия. Затем Киму было рассказано о каком-то Апокрифе (это слово бородач произносил явно с большой буквы) Лоуренса, который на жизнь и повадки этих тварей пролил совершенно неожиданный свет. Апокриф этот военные в лице Космофлота и Управления Стратегических Разработок долгое время в каких-то своих идиотских целях скрывали в своих архивах, и только недавно, благодаря усилиям Кацнельсона старшего, Кацнельсона младшего и еще какого-то еврея, фамилию которого Ким не уловил, удалось из рассеянных по архивам Обитаемого Мира цитат и обрывков собрать и восстановить полный текст пресловутого документа и тем насолить касте военных с их прихвостнями. А из Апокрифа этого следовало, что речь идет о форме жизни, которая находится в совершенно своеобразных отношениях с пространством и временем.
– Если угодно, господин Яснов, – гудел бородач, наливая по второй, – мы сами, без каких-либо подсказок со стороны господ военных и всех их Спецакадемий, вышли на след легендарного Тартара...
– Тартара? – это слово резануло по мыслям Кима, снова напомнив нечто, о чем ему так хотелось забыть.
До этого момента мысли эти бродили несколько в стороне, ограничивая его участие в разговоре генерированием кратких междометий и вопросительных восклицаний – «да неужели?» и «кто бы мог предположить...». Теперь же Агент на Контракте с искренним интересом переспросил:
– Так что? Биологи тоже не исключают, что Тартар существует? И...
– Биологи этого не исключают в гораздо большей степени, чем физики и, извините за выражение, философы, – торжественно заверил его бородач. – Одни только опыты с подпороговым восприятием – те что проводил Мак-Грегори на Шараде и Харуре – говорят о многом... Именно поэтому я все больше тревожусь за этого чудака...
– Мак-Грегори, по-моему, давно э-э... – удивился Ким, отстраняя придвинутую ему стопку и обращая взгляд на циферблат часов.
– Я говорю не о Мак-Грегори! – с досадой воскликнул бородач, чуть было не расплескав от возмущения «Смирновскую». Но Господь не дал свершиться такому святотатству. – Я говорю о своем корреспонденте здесь – на Прерии, – стал втолковывать он Киму, снова придвигая поближе к собеседнику его чарку. – Поймите, что нашелся, наконец, бескорыстный энтузиаст, который своими руками и за свой счет начал осуществлять то, о чем мы все только болтали – «необходимо, необходимо...» А человек взял, да и осуществил то, что было необходимо – начал опыты по интродукции Пуссинерии на планете, существующей в области аномального пространства.
..» А человек взял, да и осуществил то, что было необходимо – начал опыты по интродукции Пуссинерии на планете, существующей в области аномального пространства... Но ведь этот чудак, верно, и слыхом не слыхивал об апокрифе Лоуренса... И совершенно не представляет, чем рискует...
– Да уж если вы помянули о Тартаре, то, думаю, он действительно рискует... – Ким вернул чарку на место и решительно поднялся из-за столика. – Не знаю, как сам Тартар и его посланцы, а уж люди Комплекса до вашего чудака и энтузиаста доберутся – в этом можно не сомневаться... Мне, однако, пора. Дела. Так что я не могу себе позволить э-э... излишне расслабиться. Рад буду с вами и с тем вашим чудаком познакомиться... Возможно, и я познакомлю вас с интересным собеседником, доктор...
Уж в том, что бородач имеет академическое звание, Ким не сомневался и рассчитывал, что в ответ на четко прозвучавшее в конце его слов многоточие тот уточнит, допустим, «Петров». Но уточнения не последовало. Бородач, задумавшись о чем-то своем, не придал интонации его слов никакого значения. Он тоже поднялся и мрачно созерцал поверхность древнего напитка, плещущегося в его стопке.
– Напрасно я не предупредил его о своем визите по подпространственной связи... – сокрушенно сказал он, скорее всего – самому себе. – Рассчитывал связаться с человеком здесь, на месте... И вот затянул – со всей этой бюрократической канителью... А теперь – вот уже полдня не могу дозвониться до него...
Он сурово глянул на пристегнутый к поясу дорогой универсальный блок связи, словно тот был в чем-то виноват. Ким отметил про себя, что такие игрушки – с казенными регистрационными номерами – носят только высокопоставленные чиновники Федерации.
– Придется в ночь тащится к человеку на дом, не предупредив его заранее... – тяжело вздохнул бородач и с мрачным «не смею задерживать» пожал Киму руку.
ГЛАВА 2.
ВТЕМНУЮ
Гость нагнулся к самому уху своего Пса и довольно долго что-то доверительно сообщал ему, потом выпрямился и с широкой улыбкой протянул поводок приспевшему, наконец, на место действия Леону. Ободряюще похлопал того по спине и полез в салон кара.
Братов в душе помолился, чтобы псина не перегрызла горло его помощнику прежде, чем тот довезет ее до гостиницы в вызванном по радиотелефону автофургоне.
– Я сказал Харру, что этот человек – друг, – пояснил Тор Николаю, пытаясь поудобнее устроиться на сидении – колени почти уперлись ему в подбородок, да и футляр с длиннющим мечом не увеличивал комфорта в салоне кара спецдоставки.
«Верста Коломенская, – подумал Братов, искоса поглядывая на Гостя и стараясь не терять из виду и дорогу. – По «личному делу» ему – под сорок, а на лицо глянуть, так мальчишка-мальчишкой... Впрочем, иногда наоборот – на старика, высушенного степной жарой, смахивает. Когда задумается. Но это – у нас здесь степь, а там, на Чуре – радиоактивная пустыня на тысячи и тысячи миль...»
Головой Тор крутил так, словно ему за это деньги платили. Свои впечатления, он тут же выплескивал на спутников, причем, порой забывал, что Харра нет в салоне и переходил на утробное порыкивание, а порой взлаивал, отчего Тони чуть было не провалил все дело, забыв свернуть, где полагалось по плану. Пришлось делать круг, что встревожило Братова.
– Большую Технологическую опять затопило, – пояснил, как можно беззаботнее, Тони, стараясь выдерживать доверительный тон – мол не стоит Гостю портить настроение неподходящим зрелищем. – Поедем по Программистов.