Ему на десять лет запретили держать домашних животных после того, как он облил кошку керосином и поджег, чтобы посмотреть, хватит ли у нее сообразительности побежать к реке. Так по крайней мере он объяснил свой поступок. Тогда ему было пятнадцать лет. Три года спустя, когда он изучал компьютерные науки в Йоркском университете, его допрашивали в связи с пожаром в комнате у студентки, которой он докучал. Доказать ничего не удалось. Дина отпустили с предупреждением и позволили доучиться. Затем он попал под арест за непристойное поведение в Грин-парке, а вскоре после этого его уволили с должности программиста за то, что он изводил женщин, работавших в компании, электронными письмами скабрезного содержания.
«Я наблюдал сегодня за вами по пути на работу и разглядел трусики через вашу юбку. А бюстгальтер вы носите?»
«Я хочу купить панталоны своей подружке. Женщины любят трусы без утолщения в промежности?»
К таким посланиям прилагались видеоклипы, где женщины ели дерьмо, подвергались избиениям или совокуплялись с животными, и клипы были выполнены так, что смущенные получательницы не могли отключить их демонстрацию.
Шесть месяцев спустя его привлекли по серьезному делу, связанному с матерью-одиночкой, которая время от времени промышляла проституцией, чтобы упрочить свое материальное положение. Ее нашли блуждающей по улицам, одурманенной экстази, с поверхностными ножевыми порезами на лице и на бедрах. Она не помнила, как ей нанесли эти порезы, но в ее квартире обнаружили бутылку кока-колы, сдобренной каким-то зельем, а когда у потерпевшей принимали официальное заявление, она упомянула имя Барри Дина. Он как-то раз был ее клиентом и с тех пор болтался вокруг ее квартиры, стучал в дверь рано утром и поздно ночью, бросал записки и букетики цветов в почтовый ящик, ходил за ней по улице. На допросе Дин решительно все отрицал, и у полиции не имелось доказательств, что это он подсыпал зелье в колу, а заявление женщины о преследованиях не рассматривалось, ибо при любой сколько-нибудь подобающей защите пришлось бы упомянуть о ее причастности к проституции. Но в карточку Дина попала отметка, и когда он вновь затеял нечто подобное года два спустя, ему досталось по полной.
На этот раз речь шла о женщине, которая держала питейный клуб на задворках Оксфорд-стрит. Та же история: он болтался вокруг места ее работы и жительства, ходил за ней, бросал записки, цветы, сыпал угрозами. Она обратилась в полицию через своего знакомого полицейского. После недолгого наблюдения Дина привлекли за преследование. При аресте у него нашли карманный нож. Дин предстал перед судом и получил девять месяцев тюрьмы. В тюрьме он держался особняком, быстро вышел на свободу, стал работать на Вителли и год назад переехал на Кубу.
Возникает вопрос: что он снова делает в Британии? И если он замешан в убийстве Софи Бут, почему он все еще здесь? И почему отправил то письмо?
Я как раз начал рыться в психиатрических отчетах по Барри Дину, когда вернулись два детектива, посланных по его душу: Кин и Хэмпсон. Они прошли мимо моего стола, направляясь прямо к кабинету Макардла. Я вошел следом и спросил:
- Он что-нибудь сказал? Макардл ответил, надевая пиджак:
- Я люблю, чтобы перед тем, как войти в мой кабинет, люди стучались. Даже если дверь не заперта.
- Простите, сэр, я забыл о приличиях, настолько мне не терпелось узнать у детективов, удалось ли им прихватить нашего друга.
- Он снимал квартиру в Сохо, там мы его и нашли, - пожал плечами Кин. - Он спокойно пошел с нами. Шума не устраивал.
- Он ведь уже получал срок за сексуальное домогательство, - напомнил я. - И, наверное, привык, что его беспокоят.
- Забавный парнишка, - заметил Хэмпсон, тот самый молодой человек с как бы нарисованными усиками, которого увлек наш с Варномом недавний обмен любезностями. - Мастер покрасоваться. Держится так, словно он повелитель мира.
- Вы привезли его компьютер?
- Нас не просили, - ответил Хэмпсон.
- Он взял с собой мобильник, - добавил Кин. - Довольно странный на вид. Говорит, купил его на Кубе.
- Сказал, что мы можем получить скидку, если захотим купить такой же через него, - сказал Хэмпсон. - Я же говорю, он мастер покрасоваться.
- Не думаю, что вы догадались забрать у него мобильник.
- Нет, конечно, - приветливо улыбнулся Кин. - Мы исходили из того, что ведь он не под арестом.
- А я исхожу из того, что в телефоне могла оказаться интересная запись.
Хэмпсон ощетинился:
- Никто и словом не обмолвился о записях. Нам поручили доставить человека, мы это сделали.
Макардл отпустил Кина и Хэмпсона и повернулся ко мне:
- Мне безразлично, что может оказаться в мобильнике Дина. Я пока что не готов обращаться за ордером. Можете присутствовать на допросе, но вести допрос будем мы с Дэй-вом Варномом. А вы оставайтесь на заднем плане. Мне может понадобиться ваше мнение, если он заговорит о компьютерах. Это все. Понятно?
- Полностью понятно, сэр.
Макардл удостоил меня довольно тяжелым взглядом.
- Надеюсь. И не пытайтесь порочить моих людей. Мы все на одной стороне.
Эдуард Уилсон, поверенный семьи Вителли, ждал возле комнаты для допросов. Высокий джентльмен с тщательно причесанными волнистыми волосами. Его благородный профиль портил сломанный нос. Он курил черное «Собрание», а его портфельчик телячьей кожи покоился меж мягких лакированных ботинок цвета бычьей крови.
- Здесь не положено курить, сэр, - сказал Макардл. Уилсон выпустил клуб дыма.
- Тогда я выйду на улицу, старший инспектор. Несмотря на совет, мой клиент отказался от присутствия адвоката. Вы предъявите ему обвинение?
- Идет обычное дознание, сэр.
- Мой клиент пережил в прошлом слишком много обычных дознаний, инспектор. - Уилсон посмотрел на меня: - Включая и то дознание две недели назад, при котором присутствовал этот человек.
- То дознание вел отдел нравов, - уточнил я. - Меня пригласили как помощника и консультанта.
- А теперь вы помогаете вести еще одно расследование, из-за которого побеспокоили моего клиента, - холодно сказал Уилсон. - Чистое совпадение.
- Ваш клиент - известный сексуальный правонарушитель, сэр, - проговорил Макардл. - Так как он в вас не нуждается, я убежден, что вы легко найдете выход отсюда, если у вас нет здесь других дел.
Дэвид Варном с парнем в форме и Барри Дином ждали нас в комнате для допросов - крошечной каморке с голыми стенами. Дин оказался молодым человеком лет под тридцать, маленьким и вертким, как жокей. Я возвышался над ним на добрых два дюйма. Его волосы были зачесаны с широкого плоского лба и в беспорядке спадали маслянистыми космами на ворот дорогой красной кожаной куртки, размера на два больше, чем надо, так что он выглядел в ней, как ребенок, напяливший взрослую вещь. У него была очень белая кожа и ярко-синие глаза, взиравшие на мир с живым интересом.
- Я помню вас по этому дурацкому делу о грязных дисках недели две назад - улыбнулся мне Дин. - Начинаю подозревать, что меня опять вызвали из-за них.
- Мне нравится поддерживать знакомства, Барри, - ответил я. - Как вижу, ты все еще не отчалил обратно на Кубу.
- Я всегда считал, что полицейские очень навязчивы, - снова улыбнулся Дин. - Это одна из причин, по которой я даже не пытался стать фараоном… Ну, и еще самоуважение.
У него был высокий ломкий голос, как у подростка. В интонации и во взгляде угадывалось лукавство, а язык высовывался из уголка рта, будто зверь, выглядывающий из логова.
- Заткнитесь, - рассеянно буркнул Макардл то ли Дину, то ли мне.