Готово! – Де Жиль отступил на шаг и горделиво осмотрел свое произведение.
Выглядело это и впрямь неплохо – золотистый слой благополучно проспоренного Каю коньяка удачно гармонировал с насыщенным изумрудом мятного ликера, густым облачком дымящимся под выдержанным бренди.
– Не спорю, дизайнер из вас хоть куда, – мрачновато заметил Кай. – Ну а пить это можно?
– Обижаете, господин Второй Аудитор, – обидчиво надул губы Моррис. – И через пару секунд вы поймете, почему обижаете. Только извольте пить залпом – тут не более унции, справитесь.
Кай нерешительно пожал плечами.
– Мне все же кажется, что вы напрасно испортили хороший коньяк, Моррис. Я никогда не был особенно расположен к мятному ликеру. Вас сегодня почему‑то упорно тянет в алхимию – это уже четвертый коктейль, который вы сооружаете…
– Седьмой, если быть честным. Три было до вас. Так пьете или нет?
Кай, обречено, одним глотком отправивший двухэтажный напиток в рот, и впрямь подивился необычной гамме полученных ощущений. Теперь он понял, почему Моррис окрестил этот коктейль «Колибри» – навевающий прохладу мятный ликер, проследовавший в горло вслед за обжигающим коньяком, действительно вызывал ассоциации с маленькой птичкой, порхающей в летнем зное где‑то на уровне пищевода.
– Согласен, это было неплохо, но не хватит ли на сегодня?
– Ах, дорогой Санди, у меня депрессия, а это занятие хоть как‑то отвлекает меня от грустных мыслей.
– Вы о Мариам?
– И о ней тоже.
Кай удивленно выгнул брови.
– Дело даже не столько в ней… а скорее во мне самом. Я очередной раз убеждаюсь, что мне патологически не везет с женщинами, Санди.
– Вот это новость, – Кай иронически хмыкнул. – Мне жалуется на судьбу человек, о котором ходит слава донжуана, меняющего подружек чаще, чем иные меняют носовые платки. Неужели это – всего лишь сплетни завистников? Я буду жестоко разочарован…
– Оставьте свой сарказм, коллега, для меня это все достаточно серьезно. Количество, увы, не переходит в качество. Вы думаете, что я такой записной бабник и Казанова, что получаю удовольствие исключительно от процесса?
Моррис нетвердой рукой отодвинул в сторону загремевшую по столу бутылку.
– Молчите… Значит, вы и вправду так считаете. И напрасно! Все эти бесконечные, давно утомившие меня любовные приключения – не что иное, как порядком затянувшиеся поиски идеала… в которых я не очень‑то преуспел.
– Не понимаю, – Кай с некоторой долей сочувствия взглянул на своего напарника, – неужели за все это время вам не удалось подыскать женщину по душе?
– А я вам о чем толкую! В этом‑то и дело! Как только наш роман достигает кульминации, или я разочаровываюсь в своей избраннице, или какие‑то непреодолимые обстоятельства мешают нашей совместной жизни.
Как в этот раз, например, – ни с того ни с сего мою девушку атакует какая‑то залетная тварь, место которой за миллиарды миль отсюда. И мне теперь нужно привыкать к новой женщине… хотя не спорю, Роззи по‑своему очаровательна и где‑то даже нравится мне… Но не могу же я ухаживать за ней, в то время как Мариам прикована к больничной койке!
– Ах, вот что вас беспокоит. – Кай вновь насмешливо посмотрел на слегка набравшегося Первого Аудитора. – Нашего несчастного донжуана раздирают противоречия между доводами совести и желанием затащить в постель новую подружку… А что же вы ждете от меня? Снять с вас тяжкое бремя выбора?
– Ну, знаете! – Моррис резко встал, опрокинув‑таки себе на колени бутылку с остатками мятного ликера. – Я к вам с самым личным, как к другу, а вы читаете мне мораль.
– Я к вам с самым личным, как к другу, а вы читаете мне мораль. Нехорошо, Следователь…
Девушка сморщила очаровательный ротик и выпустила к потолку струйку дыма:
– О чем пишут… Как будто не читали! О нравственности, о дисциплине, о сознательности и женской солидарности… И о коварных происках м‑м… сторонниц и сторонников патриархата.
– Хотите я напишу статью о лесбиянстве? Сестрам наверняка будет весьма интересно познакомиться как с историей этого вопроса, так и некоторыми техническими подробностями. Поверьте, у меня есть чем поделиться с почтенной публикой – одну из ярых приверженок этого учения я, помнится, как‑то обратил в истинную веру, – иронически напыжившись, уведомил собеседницу Моррис.
– Ну, вы скажете, мистер! – Роззи чуть не подавилась дымом, и Каю даже пришлось постучать ее по спине, чтобы она откашлялась. – Так вам и позволит Цензурный Комитет! Две вещи на нашей планетке никак не поощряются, но зато хорошо рифмуются – биология и геология.
Кай, в двадцатый раз за короткое время их пребывания на Химере выслушавший эту сентенцию, постарался изобразить живейшее удовлетворение остроумием новой подружки Морриса.
– Ну почему же, надо ведь когда‑то начинать сексуальное просвещение здешнего народа. Я согласен нести нелегкое бремя этой тяжелой миссии. – Господин Первый Аудитор встал в горделивую позу и накинул на голову салфетку наподобие тюрбана. – Пусть я буду здешним Иоанном Крестителем.
– Ладно вам, Моррис, – усмехнулся Кай. – Вспомните, чем кончил тот проповедник. Вам что, голова не дорога?
– Не пугайте меня, Санди. Мы проведем этот проект в качестве образовательного. Есть же здесь какой‑нибудь Департамент Просвещения?
– А как же без просвещения, господа? – оживилась аспирантка по космопсихолингвистике. – Я как раз могу познакомить вас с нашей новой образовательной программой. Она идет через спутниковое телевидение – ведь часть населения у нас разбросана по фермам и поселкам, и бедные девушки не имеют возможности посещать лицеи и монастыри, воспитанницы которых получают более разностороннее и систематическое образование.