Если Стив хочет сделать вид, что он не слышал последних слов Никто, если Стив не захотел замечать его заостренные зубы, Дух не будет на него давить. Рано или поздно Стив все это переварит, и вот тогда надо ждать бури.
На вечеринке было шумно и весело. Повсюду горели огни. Терри Бакетт открыл им дверь в одних длинных шортах, разрисованных «пацификами» психоделических цветов.
Взглянув на Стива, он указал себе за плечо:
– Выпивка там.
Огромный бочонок с пивом стоял на заднем крыльце в мусорном баке, заполненном льдом. Когда Дух наливал себе и Стиву, к ним присоединился Ар-Джей. Его грим под Дракулу был смазан на носу, потому что он постоянно поправлял очки.
– У нас тут фестиваль вампирских фильмов, – сообщил он, держась за перила крыльца, чтобы не очень шататься: – Сейчас досматриваем «Уже скоро ночь». Крутой фильмец, кстати. И вы пропустили «Пропащих ребят».
– Во, блин, обидно, – мрачно заметил Стив и осушил полстакана одним глотком.
Ар-Джей сунул Духу запотевший стакан. Дух отпил пива, погрузив губы в щекочущуюся пену. Вкус ячменя был слегка горьковатым, со слабым металлическим привкусом. Металлическим и алым… нет. Пиво было чистым – белым и золотым. Он быстро проглотил то, что уже набрал в рот. А потом залпом допил остальное.
Дух прошел в гостиную, уселся на пол и выпил еще два стакана пива. После «Уже скоро ночь» поставили «Вамп». Все вампиры были какими-то старыми и поистершимися и тусовались в дешевых барах – жалкие остатки когда-то великой расы. Он попытался заговорить с Моникой, но она была в костюме Ворона и на все отвечала только одним словом: «Никогда».
Пива больше не хотелось. Дух собрался было встать и пойти поискать сока, но тут над ним навис Стив. Его слегка пошатывало, от него несло пивом, и вся его футболка была залита пивом. Стив схватил Духа за руку и поднял его с пола.
– Поехали.
Они вышли на улицу, причем Дух едва ли не тащил Стива на себе. Когда Стив попытался сесть за руль, Дух удержал его за плечо:
– Лучше я поведу.
Стив не стал спорить и отдал Духу ключи. Дух уселся за руль и включил двигатель. Стив плюхнулся на переднее сиденье, привалился к дверце И уставился на звездное небо, сощурив глаза.
Дух протянул руку и дотронулся до его плеча:
– Стив, а Стив. Куда мы едем?
– В Новый Орлеан, – сказал Стив, не отрывая взгляда от звездного неба. – Поехали.
23
– Кто у нее будет? – переспросил Молоха, когда Кристиан им сказал про Энн.
– Опять? – простонал Твиг. – И что мы с ним будем делать, с грудным младенцем?
– Может, съедим, – предложил Молоха.
Зиллах скривился:
– Моего ребенка?! Ты что, с дуба рухнул?! – Он на секунду задумался и добавил: – Мы с Никто, может быть, и съедим. Но вы ни хрена не получите.
– Зиллаааааааах…
– Ну пожалуйста…
– Ни одной капельки. Ни одной сладенькой розовой капельки.
А ведь и съедят , – подумал Кристиан. –Пусть даже это единокровный брат… или сестра… Никто. Эта мысль вовсе не показалась ему кощунственной или страшной. Просто ему стало грустно. Он молча стоял, пристально глядя на Зиллаха. Его зеленые глаза горели, губы кривились то ли от смеха, то ли от отвращения. А все остальные выжидающе молчали.
На мгновение Кристиану стало противно – он их почти что возненавидел. Не Никто, нет. Но остальных – да. Его коробило от их беззаботности, от их веселой жестокости. Им было плевать на девушку. Сегодня они уезжают из этого города и больше о нем и не вспомнят. Они поедут в Новый Орлеан, и их бесконечный праздник будет продолжаться. Они никогда не оглядываются назад. Им плевать, что еще одна девушка из людей забеременела от вампира и что ее ребенок разорвет ее изнутри и она неизбежно умрет, истекая кровью.
– Тебе надо избавиться от ребенка, – сказал он ей. Она подошла к нему на улице, когда он срезал последние розы.
Теперь все кусты на большом пустыре стали голыми, колючими и сухими. Денег у Кристиана было совсем немного, а ему надо было платить за аренду трейлера и покупать сладости и вино, которые так любили его приятели.
Никто как-то вызвался ему помочь и хотел устроиться на работу. Стремление, конечно, похвальное, но кто возьмет на работу мальчишку, который выглядит таким юным и таким странным? Молоха, Твиг и Зиллах привыкли к своей роскошной кочевой жизни – они мотались из города в город и жили за счет крови и денег своих жертв. Но в Потерянной Миле не было состоятельных жертв. Только бродяги, и внебрачные детишки, и заблудившиеся путешественники.
В общем, Кристиан пошел на пустырь срезать последние розы – очень красивые оранжево-розовые цветы с красными прожилками на лепестках и красной же окаемкой, – и тут к нему подошла эта девушка, Энн, и тронула его за рукав. Кристиан и раньше видел ее у трейлера. Она околачивалась поблизости, пыталась заглядывать в окна, дергала дверцы черного фургончика. Он не знал, что именно произошло между ней и Зиллахом. И когда она ему сказала, у Кристиана упало сердце. Неужели за эти пятнадцать лет Зиллах совершенно не повзрослел?! Он что, не знает, что есть такая полезная вещь – называется презерватив?!
– У меня будет очень красивый ребенок, – сказала она. – С зелеными-презелеными глазами.
– Он убьет тебя, этот ребенок, – сказал ей Кристиан. – Они тебя бросят, и ты будешь совсем одна, а этот ребенок тебя убьет. – Он обернулся к ней. В одной руке – роза, в другой – ржавые ножницы. – Послушай меня. Тебе надо избавиться от ребенка. Обязательно.
– Но почему?
Кристиан посмотрел ей в глаза. Ее глаза плясали словно бешеные паучки; они горели огнем безумия. Месяц назад у «Священного тиса» она была другой. Семя Зиллаха уже отравило ее, как когда-то оно отравило Джесси.
Он мог бы сказать ей правду. Что Зиллах – не человек. Что он из другой расы и его семя – это кровавый яд. Что ребенок Зиллаха разорвет ее изнутри и она умрет, как умерла Джесси пятнадцать лет назад. Умрет, истекая кровью. С обезумевшими от боли, закатившимися глазами. Да, он мог бы ей это сказать. Она бы поверила – она уже вполне созрела, чтобы поверить. Но если она будет знать, какая опасность ей угрожает, она может рассказать об этом кому-то еще. А это будет опасно для Никто. Это будет опасно для Зиллаха и остальных. Молодые, очень красивые, полные сил… они были огнем умирающей расы. Нет. Он не мог их предать.
– Тебе нужно избавиться от ребенка, потому что он тебя бросит, Зиллах, – сказал Кристиан, запинаясь. – И ты останешься одна.
– Я поеду за ними, куда бы они ни поехали, – сказала Энн. – Я поеду за Зиллахом.
Ее длинные распущенные волосы горели ярким рыжим пламенем. Она была просто девчонка. Такая же, как Джесси, – девочка из людей, которая должна была жить без страха и боли, которую ей причинили из-за минутной прихоти. Девочка, у которой должны были быть нормальные здоровые дети, о которых она могла бы заботиться. Дети, которых она бы кормила грудью; дети, которые не стали бы пить ее кровь еще в утробе и не разорвали бы ее изнутри.
Зиллах и все остальные… Кристиан знал, что второй раз он их не отпустит. Не даст им уехать без него. Он не сможет их отпустить – не сможет смотреть вслед черному фургончику, который исчезает вдали, и гадать, увидятся ли они снова. Если они соберутся уезжать из Потерянной Мили, он поедет с ними. Они защитят его от Уолласа Грича. И если Энн последует за ними, может быть, ему удастся ее убедить. Может быть, они найдут способ избавить ее от ребенка – красивого и смертоносного ребенка Зиллаха.
– Они собираются ехать в Новый Орлеан, – сказал он ей. – Во Французский квартал. – Ну вот. Дело сделано. Может быть, она поедет за ними.