Слились стихии и соответствующие им цвета, направления в пространстве и отвечающие за них за всех чувства и органы чувств человека, и знаки зодиака, и локопалы — хранители мира, и будды созерцания, эманирующие этот призрачный мир.
Он летел в бездонную непроглядную яму, смутно помня последним трепетом угасающей памяти, что это и есть шуньята, единственно сущая пустота.
19
На четвёртые сутки объединённый отряд пересёк пустыню и вышел к реке, слепо мечущейся в каменном хаосе. Над отуманенным ущельем, где терялся последний извив, дрожала сумрачная радуга. Горы, заслонившие половину вселенной, поднимались прерывистыми уступами. Сразу за галечным мысом и лесистыми высотами на другом берегу темнели помеченные снежной клинописью хребты. Их самые дальние, бесплотные почти ярусы незаметно переходили в неправдоподобную, лишённую проблесков и теневых складок завесу. И только вершина, вознесённая над встающим где-то по ту сторону солнцем, слепила глаза мастерски отмеренным хрустальным сколом. Никем не покорённая вершина Сияма Тары.
Смит, ехавший впереди, направил лошадь вдоль берега. Остальные бездумно последовали за ним. Прожитые в долине дни наложили на людей неизгладимый отпечаток одиночества. Притупилось любопытство, почти исчезло желание говорить друг с другом, делиться впечатлениями, обсуждать планы. Ощутимое присутствие некой силы, сторожащей спрятанные в потаённой глубине образы и движения, порождало взаимную отчуждённость. Но было и иное — прямо противоположное. Мысли, которые каждый таил в себе, нередко оказывались созвучными, и принятое кем-нибудь решение возникало как бы итогом общих раздумий, молчаливо согласованным выбором. Так, собственно, произошло и на сей раз, когда Смит, бегло окинув местность, повёл караван в ущелье.
Невесомая водяная пыль приятно освежала лицо. Несмотря на высокую влажность, дышалось легко и как-то на удивление сладко. На губах чувствовалась то ли первозданная свежесть высокогорных проталин, то ли медвяная роса альпийских лугов. Шум бегущей воды, разбивающейся о глянцевитые валуны, и рокот гальки сливались в однообразную убаюкивающую мелодию. Сами собой закрывались глаза, уставшие от поляризованного света, заворожённые радужным переливом над влажными скалами и дымкой редколесья.
Выхода из ущелья не было. Поток, растекаясь на просторе пенными прядями, безнадёжно терялся во мраке пещер.
Один за другим всадники спешились, вручив поводья шерпу. Согнав навьюченных яков в кучу, Анг Темба раскупорил бамбуковую бутылку с чангом. Допив до последней капли, он опустился на корточки и принялся чертить на земле янтры, защищающие от злых чар. Затем, повервувшись лицом к горам, пропел заклинания, надвинул шляпу на нос и почти демонстративно погрузился в дремоту. Разве он не предупреждал заранее, что не знает здешних дорог?
Скользнув взглядом по вертикальной стене, источенной кавернами и до блеска отшлифованной талыми водами, Валенти вынул бинокль и нацелил его на грот, затянутый почти сплошной сетью ползучих растений. Над сводом ясно виднелся высеченный и слегка оконтуренный охрой конь с лучезарным чандамани [24] на высоком седле. Сам по себе счастливый символ ещё ничего не значил и едва ли служил дорожным указателем. Скорее всего просто отмечал кому-то памятное место.
Валенти развернул сокровенный свиток и попытался сверить его с местностью. Стилизованная гора на танке и один из ручьёв, исчезавших в недрах, могли бы подсказать верное направление. Трудность заключалась, однако, в том, что мандалу нельзя было с полной уверенностью сориентировать по странам света. Верх её мог указывать и на восток, и на юг, а цвет, отвечающий направлению, зачастую обманывал.
Пока профессор колдовал над свитком, Макдональд развернул рацию и настроился на нужную частоту.
Приближалось время, когда включался неведомый источник, успевший снискать репутацию надёжного ориентира.
— Не размять ли немного косточки? — блаженно сощурился Смит, увлекая Джой в сторону от реки. — Прелестное местечко! — подхваченный волной неожиданного влечения, кивнул он на каменную россыпь с жалкими пучками травы. — И даже цветы есть!
Она молча пошла рядом, не разделяя преувеличенных восторгов спутника. Однако и в ней что-то неуловимо переменилось. Захотелось раскрыть душу, облегчить откровенным признанием глубоко упрятанную растерянность.
— Вам не надоело блуждать по горам и пустыням? — спросил Смит, вручая скромный букетик розовых первоцветов.
— Не то слово, Роберт! — бросила она в сердцах. — Будь моя воля, я давно бы вернулась назад. Но вы же видите, Томазо невменяем!
— Как я, как Чарли, как все мы, — невесело пошутил американец. — А что делать?
— Делать, конечно, нечего, — Джой раздражённо тряхнула головой. — Нужно обязательно разбить лбы о стену, в которую мы так кстати упёрлись! — Поправив разметавшиеся волосы, она безнадёжно махнула рукой. — Какая же я была дура!
— О чем вы, Джой? — Смит участливо коснулся её плеча. Тонкий запах духов и нежданная острая нежность перехватили дыхание.
— Так, — она вновь отчуждённо замкнулась. — Пустяки, Роберт, не обращайте внимания.
— А мне-то казалось, что вы совершенно счастливы, — словно бы оправдываясь, прошептал он.
— Вы ошибались, — сухо заметила Джой, поворачивая назад, но внезапно замерла на месте. — Что это, Роберто? — прошептала, указывая на небо.
Смит поднял голову. Там, в студёной, продутой дикими ветрами синеве, всходила неведомая планета. Резанув глаза металлическим блеском, то зеркальный, то почти чёрный, чуть сплюснутый шарик косо прочертил небосвод и скрылся за нерушимой и вечной стеной льда. Поражённый американец успел лишь увидеть, как пересеклись на нём, образовав косой крест, колючие лучи ещё невидимого солнца [25] .
Макдональд, поймавший в этот момент вожделенную помеху, так и застыл на месте с поднятой головой и полуоткрытым от удивления ртом. Один только Валенти, сопоставлявший синий сектор дхяни-будды [26] Акшобхии, ответственного за восточные пределы мироздания, с камнем чандамани на конском седле, ничего не заметил.
— Видели?! — воскликнул Смит, подбегая к компаньону.
Макдональд молча затряс головой.
— Что это… было? — прошептал он, замедленно обретая дар речи.
— Любите научную фантастику? — брезгливо ухмыльнулся Смит.
— Ну, люблю!
— Тогда вы все и так знаете.
— Неужели…
— Да-да, это самое! — нетерпеливо перебил Смит. — Космический корабль, автоматический зонд, аварийный буй — думайте, что хотите.
— Вы тоже были свидетелями, джентльмены? — приблизился со свитком в руке Валенти, которому Джой успела поведать о происшествии. — Полагаете, летающая тарелочка? — он насмешливо блеснул зубами.
— А вы? — хмуро спросил Смит.
— Лично мне, хоть я и не был счастливым очевидцем, более по душе иное объяснение.
— Какое же? — отчуждённо полюбопытствовал Смит.
— Припомните-ка учение калачакры, — профессор довольно потёр руки. — Истинно сказано: «Знаками семи звёзд отворятся врата…» Вот, извольте, — он ловко развернул свиток. — Эта река, — показал лазуритовую жилку, тянущуюся среди зелёных горбов, — течёт на юг…
— На юго-восток, — уточнил Макдональд.
— А вы откуда знаете? — изумился Валенти.
— Знаю, — мягко, но с той неподражаемой властной интонацией, которая обычно отбивает охоту к дальнейшим вопросам, констатировал Макдональд. — Мы пойдём туда, если, конечно, сумеем, — уверенно добавил он и, спохватившись, предупредительно улыбнулся. — Вы, кажется, что-то хотели сказать, профессор?
— Я? — Валенти сдвинул брови.