– Для знающих предмет имеет много общего, – ответил Смуга. – У живых фараонов борода изображалась со срезанным концом, у умерших же – с загнутым, полукруглым. Борода с полукруглым концом уподобляла фараона божеству мертвых, Озирису.
– Это значит…
– Это значит, дорогая Салли, – не дал перебить себя Смуга, – что поднос был изготовлен и пожертвован после смерти властителя. Может, это сделал тот, кто его любил? Не будем забывать, что Тутанхамон скончался очень молодым.
– Весьма затейливо построенное рассуждение, – заметил Вильмовский, а Новицкий давно уже гладил свою закругленную на конце бородку и усмехался про себя.
– А сколько их было, этих фигур? – допытывалась Салли.
– На подносе должно было быть четыре, но лорд получил его лишь с тремя: золотая представляла молодого владыку как солдата, алебастровая – пастухом, а деревянная – богом Озирисом… У меня есть их фотографии, потом разглядите как следует.
– Значит, одной фигурки не достает… Почему?
– Именно! Кто, когда и для чего оторвал ее от подноса?
– На этот вопрос следует найти ответ. Может, нам улыбнется счастье? Все указывает на то, что поднос был найден в гробнице Тутанхамона, а именно в Долине царей. Мой лорд допускает, что преступники вскрыли гробницу.
– Которой, по мнению других, вообще не существует…
– И это мы должны установить, – закончил свое повествование Смуга.
Наступило молчание.
– Это может быть поединок двух великих фараонов, – как бы сама себе проговорила Салли.
– Что ты сказала? – спросил ближе всех сидящий к ней Новицкий. Салли повторила свои слова.
– Не надо так шутить, синичка, – укорил ее суеверный капитан.
– Это не шутка, – возразила решительная Салли. – Может быть, это будет встреча настоящего короля приключений с фараоном из Долины царей!
V
Важные беседы
Появление Смуги с новой загадкой внесло в существование друзей большое оживление, но не изменило основного ритма их жизни. Уехать из Каира, не приняв определенного плана действий, они не могли. А решить что‑либо было невозможно, пока здесь, на месте, они бы не узнали что‑то такое, что позволило бы сделать этот план осуществимым. С виду они по‑прежнему вроде бы беспечно бродили по улицам Каира, посещали все те места, где полагалось быть туристам. Однако некоторые прогулки имели теперь иную цель.
На первую такую прогулку выбрались Вильмовские и Смуга. Одетые в безупречные европейские костюмы, они ехали на двуконном извозчике вдоль Нила. Смуга, знающий по‑арабски несколько слов, давал указания вознице. Они как раз подъезжали к мосту Аль‑Тахир.
– Яминак [48] , – сказал Смуга, касаясь тросточкой плеча извозчика.
Видимо, дорога была ему хорошо знакома.
– Шималак! Направо! – велел он и вскоре приказал остановиться.
Средневековой колотушкой они постучали в большую дверь. Отворил темнокожий, одетый в белое, слуга. Названные Смугой имена он принял спокойно.
– Господа ожидают, – произнес он. – Прошу сюда.
Он ввел их в большой, просторный салон и указал на мягкие кресла.
– Прошу подождать, – сказал слуга и вышел.
Вильмовские с любопытством оглядывали изысканно убранную комнату. Их внимание привлекла тяжелая английская мебель и прелестный мраморный камин. Над ним и окнами, закрытыми подобранными в тон шторами, тянулся узорчатый карниз.
Над ним и окнами, закрытыми подобранными в тон шторами, тянулся узорчатый карниз. На полу был расстелен тоже соответствующий общему стилю пушистый ковер.
– Внутри английское консульство весьма напоминает мне дворец махараджи Альвару, – шепотом заметил Томек.
– Ох, уж этот британский колониальный шик… – усмехнулся Смуга.
Им не пришлось долго ждать. В салоне появился элегантный полноватый флегматичный джентльмен. Он приветствовал Смугу, как старого знакомого. Когда же Смуга представил Вильмовских, он с особой сердечностью пожал руку Томека.
– Да‑да, молодой господин Вильмовский, – сказал он. – Много слышал о вас и рад познакомиться. Я понимаю, что ваш визит – результат чего‑то большего, чем простой интерес, – добавил он, явно держа в памяти состоявшийся до этого разговор со Смугой. Получив подтверждение, он предложил без промедления перейти к делу. Они слушали то, что мог им предложить, и одновременно пили великолепный кофе, поданный черным боем, нубийцем.
– Должен сказать, господа, афера эта имеет много аспектов. Прежде всего, конечно, уголовный. В последние недели многим богатым коллекционерам были предложены ценные древние предметы культа и повседневного обихода, якобы происходящие из Долины царей. По отношению к некоторой их части – это святая правда. Говорят, что утащено даже несколько мумий! – пошутил он. – В основном же это великолепные подделки.
Он перевел дух и уже серьезно продолжил:
– Похоже, что переговоры ведет всегда один человек. В полицейских хрониках Италии, Франции и Англии ему дали кличку «Фараон». Вроде бы, он представлялся таким образом: «Я – король Долины» или «Я – железный властелин», «железный фараон». Приходит всегда вечером, оставляет на пробу несколько подлинников. Через несколько дней наступает торговый обмен фальшивками. «Фараон» обычно предостерегал от обращения в полицию. Однако кто‑то, удостоверившись в обмане, все‑таки это сделал. Преступник ловко увернулся от расставленной ловушки, а тот коллекционер через пару недель скончался от какой‑то странной, нераспознанной врачами болезни.
– Месть фараона, – негромко произнес Смуга.
– Вот‑вот, так сразу и сказали, и большинство коллекционеров словно воды в рот набрали.
– Ну хорошо, вы описали уголовную сторону дела, а каковы другие?
– Это может показаться вам неправдоподобным, но существует и политический аспект. Знаете, господа, мне иногда кажется, что над миром, мыслями и сердцами людей… властвуют журналисты. И в нашем случае в прессе начались нападки такого рода: похищают нашу собственность, до британских колоний никому нет дела; правительство бездействует… Французы начали вывозить наши сокровища еще при Наполеоне, и сейчас продолжается то же самое… Крик бульварной прессы похвалила оппозиция, и поехало… А между тем, выборы на носу
– Чем быстрее, тем лучше, – сказал Вильмовский. – Хоть на завтра, если только можете.