— Милорд, позвольте сказать! — в панике закричал Червехвост. — Во всё время нашего путешествия я снова и снова обдумывал ваш план — милорд, исчезновение Берты Джоркинс не может долго оставаться незамеченным и, если мы решим продолжать, если я наложу проклятие на...
— Если? — ужасным шёпотом переспросил второй голос. — Если? Если ты будешь действовать по плану, Червехвост, в министерстве никогда не догадаются, что исчез кто-то ещё. Ты сделаешь всё тихо, без суеты; единственное, чего бы мне хотелось, так это сделать всё самому, но... в моём нынешнем положении... Действуй, Червехвост! Осталось устранить всего одно препятствие, и — путь к Гарри Поттеру свободен! Я не требую от тебя, чтобы ты работал в одиночку. Нет, к тому времени к нам присоединится мой верный слуга...
— Я ваш верный слуга, — сказал Червехвост с еле заметной обидой в голосе.
— Червехвост, мне нужен тот, у кого есть мозги, тот, кто ни на минуту не дрогнул в своей преданности, а ты, к несчастью, не удовлетворяешь ни одному из требований.
— Это я вас нашёл, — сейчас обида Червехвоста проступила явственно, — я! И я привёл к вам Берту Джоркинс.
— Это правда, — отозвался второй человек с некоторым изумлением. — Проблеск гения, которого я, признаться, не ожидал от тебя, Червехвост — хотя, если уж начистоту, ты не осознавал, насколько она окажется полезной, когда поймал её, ведь правда?
— Я... я сразу подумал, что она может оказаться полезной, милорд...
— Лжец, — заявил второй голос, и его жестокое изумление обозначилось явственнее. — При этом, не отрицаю, её информация была бесценна! Без неё мой план был бы попросту невозможен, и за это ты будешь вознаграждён, Червехвост. Я позволю тебе исполнить для меня одно чрезвычайно важное дело, такое, за право выполнить которое многие из моих последователей охотно отдали бы правую руку...
— П-п-правда, милорд? А какое?... — Червехвост опять пришёл в ужас.
— Ах, Червехвост, ты же не хочешь, чтобы сюрприз был испорчен? Твоя роль — в самом конце спектакля... Но обещаю, тебе будет предоставлена честь внести столь же важную лепту, как и Берта Джоркинс.
— Вы... вы... — Червехвост вдруг охрип. — Вы... собираетесь... убить и меня тоже?
— Червехвост, Червехвост, — укорил ледяной голос, — ну зачем мне убивать тебя? Берту пришлось убить, после допроса она ни на что больше не годилась, совершенно ни на что. Да и в любом случае, представь, какие вопросы ей стали бы задавать, если бы она вернулась в министерство с известием, что повстречала тебя во время каникул. Предположительно покойным колдунам не следует встречаться с министерскими ведьмами в придорожных гостиницах...
Червехвост пробормотал что-то так тихо, что Фрэнк не расслышал, но это заставило второго человека расхохотаться — смехом, лишённым всякой радости, ледяным, как и его голос.
— Модифицировать её память? Но заклятия забвения так легко снимаются умелыми колдунами — я сам это доказал, когда допрашивал её. Кроме того, было бы оскорблением её памяти не использовать ту информацию, которую я извлёк.
В этот момент, в коридоре, Фрэнк внезапно осознал, что рука, которой он хватается за палку, стала скользкой от пота. Человек с ледяным голосом убил женщину. И говорит об этом без тени сожаления — как о забаве. Он опасен — маньяк. И он планирует новое убийство — этого мальчика, Гарри Поттера. Кто бы он ни был, он в опасности...
Фрэнк знал, что следует делать. Если когда и нужно обращаться в полицию, так это именно сейчас. Он выберется из дома и направится прямиком в деревню, к телефонной будке... Тут ледяной голос зазвучал снова, и Фрэнк застыл на месте, вслушиваясь в каждый звук.
— Ещё одно проклятие... мой верный слуга в «Хогварце»... и Гарри Поттер — мой! Решено. Больше никаких споров.
Но тихо... кажется, я слышу Нагини...
Голос второго человека переменился. Он стал издавать звуки, каких Фрэнк никогда раньше не слыхивал; он, не переводя дыхания, шипел и брызгал слюной. Фрэнк решил, что это, наверное, припадок.
Вдруг сзади, в коридоре, послышалось какое-то движение. Фрэнк обернулся — и его парализовало от страха.
По полу ползком приближалось нечто, и когда оно оказалось в полосе света от камина, он в ужасе осознал, что это гигантская змея футов, по меньшей мере, двенадцать в длину. Поражённый, онемевший, Фрэнк смотрел, как волнообразно двигающееся тело прорезает в пыли широкую дугу и подползает всё ближе, ближе... Что делать? Спрятаться можно только в той комнате, где те двое планируют убийство, и всё-таки, если остаться здесь, то змея, скорее всего, убьёт его...
Раньше, чем он успел принять решение, змея поравнялась с ним, а затем — непостижимо, просто чудо какое-то! — проползла мимо, влекомая шипящими, плюющими звуками, которые издавал человек с ледяным голосом. Мгновение — и её узочатый, словно усеянный бриллиантами хвост исчез за дверью.
Фрэнка прошиб пот, рука, державшая палку, задрожала. Из комнаты неслось шипение, и старика посетила странная, невозможная мысль... Этот человек умеет говорить по-змеиному.
Фрэнк ничего не понимал. Больше всего на свете он хотел бы сейчас оказаться в своей постели со своей грелкой. Пока он трясся и старался взять себя в руки, ледяной голос вдруг вновь заговорил на нормальном английском языке.
— Нагини принесла нам интересное известие, Червехвост. — сказал он.
— В с-с-самом д-деле, м-милорд? — отозвался Червехвост.
— В самом деле, — подтвердил голос. — По словам Нагини, за дверью стоит старый мугл и слушает наш разговор.
У Фрэнка не было возможности спрятаться. Раздались шаги, и дверь в комнату распахнулась.
На пороге стоял низкорослый седеющий мужчина с острым носом и маленькими водянистыми глазками, и на лице его отражался страх, смешанный с тревогой.
— Пригласи его войти, Червехвост. Куда подевались твои хорошие манеры?
Ледяной голос доносился из старинного кресла, повёрнутого к огню. Фрэнк не видел говорившего. Но он видел, что на полусгнившем коврике у камина свернулась змея — жуткая пародия на домашнее животное.
Червехвост поманил Фрэнка в комнату. Несмотря на непроходившее потрясение, старик посильнее ухватился за палку и, прихрамывая, переступил порог.
Камин был единственным источником света в комнате; он отбрасывал на стены длинные, паукообразные тени. Фрэнк смотрел на задник кресла; человек, сидевший в нём, видимо, был ещё меньше, чем его слуга, потому что Фрэнк не видел даже макушки.
— Ты всё слышал, мугл? — прозвучал ледяной голос.
— Как это вы меня назвали? — спросил Фрэнк с вызовом, поскольку теперь, когда он находился внутри комнаты, теперь, когда пришло время действовать, он почувствовал себя храбрее; вот и на войне всегда было так же.
— Я назвал тебя муглом, — невозмутимо объяснил голос. — Это означает, что ты не колдун.
— Не знаю, что вы имеете в виду под словом «колдун», — голос Фрэнка окреп, — знаю только, что слышал сегодня достаточно, чтобы вами заинтересовалась полиция, уж будьте уверены. Вы совершили убийство и затеваете ещё одно! И ещё кое-что я вам скажу, — добавил он по наитию, — моя жена знает, что я здесь, и если я не вернусь...
— У тебя нет никакой жены, — очень спокойно оборвал голос. — Никто не знает, где ты. Ты никому не говорил, что идёшь сюда. Бесполезно лгать Лорду Вольдеморту, ибо он видит... он всё видит...
— Ах вот как? — грубо выпалил Фрэнк. — Лорд, стало быть? Ну и манеры же у вас, дорогой лорд.