— Потому что она не написана! Ее нет!
— Тогда, выходит, памятник Помсу поставили зря? — спросил простодушный юнга.
— А вы думаете, легко быть памятником? — вдруг раздался посторонний голос, и кто-то тяжко вздохнул.
Удивленно оглядевшись по сторонам, наши герои поняли, что с ними заговорил сам памятник. Только на самом деле это был не голос, ибо памятники, даже самые знаменитые, лишены дара речи.
Аскольд Витальевич и его соратники, находясь в голове памятника, услышали его мысли. И если они были похожи на голос, то лишь по одной причине: памятник думал басом.
— Да, многие нам завидуют, — продолжал памятник. — Мол, как это здорово: стоишь и не дуешь в ус, а тебе оказывают знаки уважения — почетные караулы и к ногам цветы. Букеты! Венки! И никому невдомек, как тяжела наша жизнь. Летом — зной и дожди. Зимой — снег и холод. Но если бы только это! Невыносимей всего душевные муки, которые нам приходится сносить. Насмешки тех, кто уверен, что тот, кому поставили памятник, этой чести не заслужил. И кое-кто в тебя исподтишка плюет. А то и швырнет гнилой помидор, — пожаловался памятник.
— Не может быть! Чтобы в вас? Здесь, на Планете? — не поверили все.
— И в меня тоже. Я, увы, не избег этой горькой участи. Уже давно среди планетян появились люди, которые сомневаются в величии Помса. Но если это и так, при чем тут я? Разве я воздвиг себя сам? Вот и плачут памятники по ночам, когда их никто не видит, обливаются горькими слезами по всей Вселенной. Люди утром думают: это-де роса. А я даже нажил себе язву.
— Наверное, это из-за нас, — повинились бывшие узники желудка. — Хотя мы вроде бы не острые и не кислые. И даже, наоборот, веселые люди.
— Я это понял сразу. Вам не в чем себя винить. Причина тому — мои душевные муки. Думаете, я не понимаю, кто такой Помс? — грустно улыбнулся памятник, как догадались его собеседники.
— Но у него все же появился талант, — возразил добрый Саня, стараясь утешить памятник. — И может, он напишет свою гениальную книгу? Когда-нибудь.
— А где, кстати, талант Помса? — спохватились все.
Но никто не знал, как выглядит талант.
— И все же мы о нем кое-что знаем. Он светит! — напомнил сыщик.
Только теперь все обратили внимание на отверстие в полу, вырезанное в центре кабинета. На его краю стояла настольная лампа с желтым абажуром. Она была включена! Ее свет падал вниз, освещая недра памятника.
— Вот никогда бы не подумал, что талант похож на обычную настольную лампу. Хотя повидал на своем веку всякое, — признался великий астронавт.
В этот момент на лестничной площадке кто-то затопал в четыре ноги, запыхтел в четыре ноздри, и в комнату влетели Помс и Бирбир. Писатель тотчас бросился к столу и, увидев открытую «Книгу», истошно закричал:
— Караул! Они похитили содержание моей великой «Книги»! Все до последней точки. — А заметив в руках командира лампу, завопил уже во всю мочь: — Они вдобавок украли мой талант! И вместо него подсунули дешевую настольную лампу!
— Нам не нужен чужой талант. У нас, у каждого есть свой, — скромно пояснил великий астронавт.
И тут настал момент для нового шума. На этот раз он донесся… нет, прямо-таки ворвался в голову памятника через его уши. И в отличие от первого был невообразимым.
Командир и Помс, не сговариваясь, подошли к глазам-окнам памятника и выглянули на площадь. Там собралась несметная толпа планетян. Люди были чрезвычайно возбуждены и кричали, грозя кулаками:
— Эй, Помс! Ты нас обманул! У тебя нет никакой гениальной книги! И мы, получается, всего-навсего простые люди, и таких во Вселенной тьмущая тьма! Выходи на расправу! И прихвати с собой своего советника и подлых землян! Это они во всем виноваты! До них мы жили без забот.
И каждый был великим! Выходи! Дай ответ! Мы ждем!
— А я тут ни при чем, — энергично отмежевался Бирбир. — Я — человек подневольный. Маленький. Вот такой. — Он даже присел, показывая, какого он якобы роста. Но ему и это показалось недостаточным, и Бирбир опустил ладонь почти до самого пола. — Нет, я вот такой. Малюсенький. А если по правде, меня не видно даже в микроскоп, — объявил он нахально.
— Мы должны бежать и немедля. Я еще помню, чем все закончилось на планете Икс. И здесь, похоже, меня ждет то же самое. А под горячую руку взгреют и всех вас, — предупредил Помс, дрожа от страха. — Но путь к бегству отрезан! — воскликнул он, глядя в окно.
— Я бы охотно предоставил и Помса, и советника их судьбе. Но им повезло: с ними Аскольд Витальевич и его друзья. Поэтому я вам помогу. Вы можете незаметно уйти через щель на моей пятке. У меня прохудился башмак. Но этого никто не знает. И вас, Помс, и жителей вашей планеты интересует лишь мой парадный фасад, — произнес памятник с грустной усмешкой.
— Спасибо, уважаемый памятник, мы еще встретимся. А пока наш отряд… нет, не спасается бегством, а с достоинством вас покидает, — сказал великий астронавт, возглавив всех присутствующих, и Помса с Бирбиром в том числе, а те не возражали, стараясь держаться вместе с отважными землянами.
Памятник оказался прав. Уж неизвестно, как такое могло случиться при неподвижном образе жизни, который он вел, но каблук на его правом башмаке слегка отошел от пятки, и отряд великого астронавта беспрепятственно выбрался наружу. Но стоило нашим героям спуститься с пьедестала на площадь, их тут же заметили, закричали:
— Вот они! Держи их!
Беглецы, делая вид, будто просто бегают трусцой, бросились в ближайший переулок. Толпа тотчас устремилась в погоню.
— Ваша гениальность! Вы только скажите, что это все неправда! Мол, вы по-прежнему классик, а мы все великие до одного! И мы от вас отстанем. А «Книга»… ну, и шут с ней. Нет ее и не надо. Вы напишете другую, — предложили преследователи, шумно дыша за спинами убегающих.
— Я не сумею! — жалобно крикнул Помс и помчался как ветер, обгоняя самого себя.
— Скажите им правду, и вам станет легче, — посоветовал командир, поравнявшись с Помсом.
— Не могу! Это выше моих сил, — признался развенчанный классик.
Однако, сам того не подозревая, он придумал город прямо-таки идеальный для бегств и погонь. С лабиринтами ловко заплетенных кривых улиц и множеством проходных дворов и коварных тупиков.
Мимо беглецов проносились дома и подворотни. А однажды промелькнули люди в черных скафандрах, не похожие на других людей. Они, торопясь, уходили прочь по боковой улице. Один из них тянул за руку какую-то упирающуюся девочку. Но тут карусель погони увлекла наших героев за угол, и это видение исчезло, точно за окном скорого поезда.
И все же у каждого бегства есть конец. Есть он и у погони. После долгой беготни по городскому лабиринту беглецы и преследователи снова оказались на главной городской площади, у подножия памятника. Здесь все остановились, выбившись из сил и тяжело дыша, лицом к лицу.
— Граждане планетяне! Разрешите считать митинг открытым! — не растерявшись, объявил Бирбир и выступил вперед, как бы заняв председательское место. — Слово предоставляется писателю Помсу!.. Твоя гениальность, скажи, что это было шуткой и все остается, как было, — зашипел он на Помса.
— Да какая я гениальность, — в отчаянии пробормотал Помс и вдруг, на что-то решившись, отчаянно крикнул: — Эх! — Сорвал с головы лавровый венок и швырнул его наземь. — Никакой я не гений! Я — бездарь! И во Вселенной вы и впрямь не одни! Я устал от охоты за славой.