Картинно топая, прошёл к столу, за которым пировали акватиканские повара, и взял лежащий на нем большой лист бумаги – длинный счёт того, что выпили и съели.
– За счёт заведения! – сказал он и порвал лист надвое.
На чистой стороне одной половины он что-то написал, второй кусок бумаги ловко свернул в пакетик, небрежно накидал ложкой в этот кулёк томатного соуса и маленькими золотыми ножницами, висевшими у него на поясе вместе с зеркалом (ими он подправлял непокорные волоски на бровях), отрезал кончик кулька.
Орлиным взором оглядев пивную, Главный Повар увидел единственный стол со скатертью (важным гостям, для которых заведению ничего не жалко) и сказал своим поварам:
– Сюда несите!
Повара поднесли стол поближе.
Главный Повар положил на него лист бумаги, придавил солонкой. Потом на мгновение застыл, высоко подняв брови. И очень быстро нарисовал соусом прямо на скатерти красный цветочек.
– Хорошая линия, – решил он. – Ты, – ткнул в крайнего молодца за спиной хозяина пивной. – Пиши.
Повинуясь не приказанию Главного Повара, а взгляду своего хозяина, тот нехотя подошёл к столу, скованно взял наполненный соусом кулёк и принялся старательно выводить слова, выписанные на бумажке:
“Слава Главному Повару! Ура!”
– Следующий! – громко сказал Главный Повар, снова наполняя опустевший кулёк.
Среди четырёх корявых надписей, украсивших скатерть, одна была неожиданно красивой, а сделал её молодец самого разбойного вида, завернутый от макушки до шеи в оранжевый шелковый платок.
– Вот этот прохвост подойдёт! – сказал Повар, изучая расписанную скатерть. – Рука довольно твердая и гибкая. Можно поднатаскать. Беру его в обмен на своего. Да смотри мне, что бы ни зелёной точечки на моём не осталось.
Он вынул из кошелька несколько монет и небрежно подал их хозяину пивной.
– Воля васа, – сказал с поклоном хозяин. – Сироту всякий обидеть норовит.
– Да я из твоего босяка человека сделаю! – похлопал его по плечу Главный Повар. – Такого писца вылеплю, – с руками оторвут!
Он взял со стола смятый кулек, выдавил из него себе на палец каплю соуса, засунул палец в рот и облизнул.
– Томат, соль, укроп, кориандр, красный перец. Немного масла. Когда упаривали, – чуток подгорел. Растяпа-поварёнок, плохо мешал, – сказал он, вытирая палец о край скатерти.
Чувствуя себя победителем, Главный Повар гордо вышел из пивной.
Глава шестая
Проишествия на море
О том, что один повар заболел и оставлен в забегаловке Перекрестка, тётушка Гирошима узнала, когда «Невеста ветра» была далеко в море.
И новости ей очень не понравились.
– Вообще-то, – ядовито сказала она Главному Повару, – меня для того и пригласили, чтобы больными заниматься. Вы оставили на берегу человека, даже не показав мне. О такой болезни, как морская лихорадка, я ничего не слышала. Чем он болен на самом деле? Кто теперь знает?
– Вот видите, – пробурчал Главный Повар. – Зачем же вам его показывать, коли вы морскую лихорадку всё равно не знаете? Он в надежных руках, а в болячках я тоже кое-что смыслю.
Он и сам запоздало понял, что слишком опрометчиво поступил в пивной, но признать правоту тётушки Гирошимы упорно не желал.
– Благодаря мне на борту всего лишь один новый человек, – сказал он, – а благодаря вам – целых семь. Так кто же из нас поступил неблагоразумно, дорогая госпожа Гирошима? Извините, мне некогда.
С этими словами Главный Повар сбежал от тётушки Гирошимы и занялся новым приобретением.
После обеда он спустился на камбуз к коку и переговорил с ним.
Кок, получив согласие Капитана и солидную горсть монет из рук Главного Повара, освободил корабельную кухню, куда пришлось идти человеку в платке.
Главный Повар заперся с ним на несколько часов.