Интонации Мэттью звучали несколько непривычно для американского уха, однако акцент его не был таким густым, как у таможенника или у его соседа по комнате. – У нас детей в паб не пускают. Ему сколько лет?
– Двенадцать, – ответил Кейт.
– Четырнадцать, – одновременно с ним произнес Холл. Укоризненно взглянул на Кейта и показал свой паспорт. Судя по дате рождения, он говорил правду. Кейт посмотрел на паспорт с любопытством, но промолчал.
– А он точно твой племянник? – хмыкнул Мартин.
– Да нет, просто я не заметил, как он подрос, – неуклюже отшутился Кейт. – Короче, он уже большой.
– Что-то ты маловат для своих лет, парень, – заметил Мэттью. – Ну, тогда в бар тебя пустят, но сидр тебе пить все равно рановато. Ладно, возьмешь сок или газировку, или еще что-нибудь. Пошли!
– А чего ради вы сюда приехали летом ? – поинтересовался Мэттью, когда они расположились в кабинке паба “Черный бык” на Байрс-Роуд, совсем рядом с территорией университета. Глазго был застроен четырехсотлетними зданиями из золотистого песчаника и серого гранита. Старые дома перемежались с совершенно новыми постройками из стекла и хромированной стали. Причем те и другие каким-то образом прекрасно между собой уживались. Пешая прогулка заняла около часа. Они раза три или четыре спускались в подземку с пузатыми оранжевыми вагончиками и выходили из нее в разных концах города. Кейт вполне созрел для того, чтобы закусить и выпить. – Из любопытства, наверное, сюда приехал, – признался он. – Хотел убить сразу двух зайцев: получить зачет в универе и побывать за границей.
– И я тоже, – вставил Холл. – Никогда раньше никуда не ездил.
– Ну, мы-то не такие богатеи, как вы, американцы, так что нам приходится получать образование у себя дома, – мрачно заметил Мартин. – Нам как-то не до туризма.
– Я, между прочим, свое образование сам оплачиваю! – обиделся Кейт. – Мои предки – вовсе не богачи. Ты американцев-то, небось, только по телевизору видел?
– Ты работаешь? Кем? – поспешно перевел стрелки Мэттью, спеша восстановить мир.
Кейта дважды спрашивать не пришлось: он всегда был готов похвастаться успехами компании “Дуплистое дерево”.
– Я продаю сувенирным магазинчикам разные изделия из дерева. Их изготавливают мои друзья. Вот, к примеру, Холл… – Тут он запнулся, сообразив, что чуть было не выдал своего друга. – Вот, к примеру, Холл видел некоторые из этих вещей. Формочки для печенья, игрушки, шкатулки, деревянные бусы и все такое. Довольно красивые. И очень добротная работа. Мастера платят мне комиссионные, чтобы не бегать и не разыскивать заказчиков самостоятельно.
Холл одобрительно кивнул – молодец, мол. Кейт широко улыбнулся.
– Да, это дело непростое, – признал Мэттью. – Сам я работаю в пекарне рядом с домом, по полсмены. Прихожу на работу рано утром. Этот месяц я в отпуске. Поездка обойдется мне в двухнедельную зарплату, но зато я, как и ты, получу зачет, необходимый для курса.
– А у вас что, отпуск целый месяц? – удивился Кейт. – Вот классно! У нас только две недели.
– Ты сидр пил когда-нибудь? – спросил Мартин, вставая, чтобы сделать заказ. За стойкой висели перевернутые бутылки, а над ними – таблички, предлагавшие выпить “Хозяйского эля” и “Стронгбоу”.
– А как же! Там, где я вырос, кругом сады, – сказал Кейт. – И каждую осень свежего сидра – хоть залейся.
Шотландцы переглянулись. Мартин хихикнул.
– Ладно, первая – за мой счет. Можно пока заказать что-нибудь на обед.
– А тебе, парень, “Сент-Клементс”, – сказал Мартин, вернувшись с круглым подносиком, уставленным стаканами. – Газировка с апельсиновым соком. Никакого алкоголя.
Холл взял бледно-оранжевый напиток и с опаской пригубил. Улыбнулся, кивнул и облизал с губ легкую пену.
– Да, хорошо освежает. Спасибо.
– Тебе, Дойль, я взял сидр полегче, – продолжал Мартин, с невинным видом протягивая ему большой стакан мутноватой жидкости цвета расплавленного золота.
Кейт улыбнулся внимательно следившему за ним Холлу и смело сделал большой глоток. Шотландцы сидели с небрежным видом, и только глаза их лукаво поблескивали.
– Ух ты, как вкусно! Мартин спохватился:
– Эй, имей в виду, там градус неслабый!
– Да знаю я! Говорю ж тебе, у нас своих садов хватает!
Кейт поднял стакан и принялся разглядывать сидр на просвет.
– Лучшая яблоновка, какую я когда-нибудь пробовал! И пьется-то как легко…
– Ты поосторожнее, – предостерег его Мэттью, нимало не огорчившись, что американец не оправдал его ожиданий. – Ты, может, и знаешь свою меру, но сидр, он обманчивый. Сам не заметишь, как надерешься.
– Без проблем, я все понял, – заверил его Кейт. – Следующая – за мой счет.
Холл с интересом понюхал сидр. Жалко, что у них тут такие законы… Но Холлу не хотелось, чтобы из-за него вышел скандал. Однако же ему было решительно необходимо успокоиться и расслабиться после этого ужасного полета на самолете. Тут нужно что-нибудь покрепче апельсинового сока… И, получив второй стакан “Сент-Клементса”, эльф незаметно сосредоточился, воздействуя на жидкость в стакане, сбраживая сахара, превращая сок в алкоголь. Через некоторое время он сделал глоток, чтобы попробовать. Получилось неплохо. Конечно, не чета тому пиву, что варит Марм, но все же сносно. Люди, увлеченные разговором, ничего не заметили.
Студенты рассказывали друг другу о своих семьях, вспоминали детство, сравнивали различия, удивлялись тому, как много между ними общего. Кейт обнаружил, что шотландцы достаточно общительны и любознательны и, слава богу, вовсе не так замкнуты, как ему доводилось слышать. Он не стал расспрашивать о подробностях – когда ребята почувствовали себя посвободнее, они и так принялись рассказывать о себе почти все.
– А ты совсем не такой, какими мы представляли американцев, – откровенно признался Мэттью. – Я был уверен, что ты потащишь нас фотографироваться на фоне каждого здания и каждого постового-полицейского. Вот так вот: щелк-щелк-щелк!
И он изобразил суетливого туриста, непрерывно щелкающего фотоаппаратом.
– Да я бы потащил, но у меня пленка кончилась! – сокрушенно развел руками Кейт. Все рассмеялись.
– А вы, янки, ничего, приятный народ, – сказал Мартин. – Будь ты англичанином, нам бы, пожалуй, с тобой и разговаривать не захотелось.
– Ага. Они такие желчные, надменные, – согласился Мэттью и прижал нос пальцем, задрав его к потолку.
– Ну, когда носишь такую фамилию, как Дойль, так себя вести глупо, верно? Вы не обижайтесь, но, на мой слух, вы говорите почти как англичане. “Р” не растягиваете, не картавите, и вообще. У вас произношение, как у дикторов Би-би-си[3] . Вышколенное такое, правильное.
– Это потому, что мы учились в английских школах и колледжах, – объяснил Мартин. – Я сам родился в небольшом городке под Эдинбургом. Отец мой работает в банке, и, если я хотел пойти по его стопам, мне никак нельзя было сохранять свой провинциальный выговор, как бы мне самому этого ни хотелось. – Ну, эт' ты за себя говор-ри! – возразил Мэттью с сильным шотландским акцентом. – Эй, Кейт, а слыхал ли ты пр-ро Билли Конноли[4] ?
Они выбрали себе еду из длинного списка блюд, к каждому из которых непременно прилагался жареный картофель с горошком. Кейт поискал в меню рыбу, но, к его изумлению, таковой там не оказалось.
– Если хошь рыбы, надо пойти в другое место, – пояснил Мэттью в ответ на его вопрос. – Зато будет свежая, тока что из моря.
– А почему оно все с горошком? – поинтересовался Кейт.