Они отползли, оттащили ружьё и мешок и выглянули в другом месте. Человека внизу не было. — Нырнул он, что ли? — прошептала Таня.
— Наверно, оделся и ушёл.
— Петька, а может, с ним целая банда?
— Идём на стойбище, вдруг они туда нагрянут.
Опять отползли. В кустах встали на ноги и побежали. Медвежонок нёсся впереди. Он фыркал, шарахался в кусты и снова вылетал на тропу. И вдруг ощерился. Глухо рявкнул и попятился назад. Петька не успел сдёрнуть с плеча ружьё — на тропинку вышла Линда. Она покосилась на медвежонка и приветливо замахала хвостом. Таня погладила собаку по голове и, зажав ей пасть, легонько дунула ей в ноздри. Линда вырвалась, крутанула носом и от счастья стала прыгать вокруг Тани и, улучив момент, лизнула её в нос.
Спустились в распадок. Стойбище решили обойти, чтобы появиться с другой стороны. Медвежонок, переваливаясь через пенья-коренья, пыхтел, но не отставал ни на шаг. Перепрыгнули через ручей и вышли к палаткам. Через просвет в кустах Петька выглянул. У маленького костра, разложенного на вчерашних углях, согнувшись, стоял Васька Жухов. Он толкал руки в огонь, хлопал ладонями, словно ловил комара, подставлял под огонь спину, подпрыгивал и смотрел по сторонам.
— Петька, он как будто шаманит.
— Замёрз он, греется. Понятно?
У Тани холодок пробежал по спине. Ясно, в реке нырял он. В свою палатку они занесли вещмешок и ружьё.
Осмотрели друг друга. Петька убрал у Тани с головы зацепившийся бутончик иван-чая, стряхнул песчинки с плеча и прошептал:
— Мы искали медвежонка!
Таня кивнула. Петька подманил медвежонка, осторожно взял его за шиворот, поднял в воздух и со словами:
— Попался, косолапый! — выбежал на поляну.
Таня приговаривала в тон Петьке:
— Теперь от нас не уйдёшь!
Жухов услышал голоса, повернулся спиной, схватил закопчённый чайник:
— Я вижу, ребята, вы спите, решил чайку сварить, — и выжидающе посмотрел.
Глаза заскользили по их одежде. Двадцать минут назад он проверил все палатки и сейчас рассчитывал, что Петька с Таней попадутся на его удочку. Скажут, что спали. Наврут, а если так, то, значит, они что-то скрывают. Может, даже следили за ним. А Петька, глядя на Ваську Жухова, подумал: «Твоя уловочка рассчитана на второгодника».
— Мы не спали, а с самого утра медвежонка ловили. Мы его посадили в бочку, а Линда выпустила.
Жухов повернулся спиной к огню:
— Вы с ним доиграетесь, медведица придёт, и нас ночью передавит.
— У него, Жухов, нет медведицы. Нам старик Торбеев на Байкале говорил: если медвежонок к людям прибивается, значит, мать у него пропала.
Таня сидела у костра и внимательно рассматривала спину Жухова и различила влажное пятно на клетчатой рубашке у пояса. Брюки едва заметно парили, значит, там были мокрые после купанья трусы. Таня из-за спины Жухова показала руками Петьке, что плавал он, Василий Жухов.
Петька, рассказывая, как Торбеев убил шатуна, незаметно кивнул Тане. Он тоже не сомневался, что Жухов только что был в холодной воде. «Свой он или чужой? — думал Петька. — Может, он шарится только ради интереса, а может, кто-то ему приказал».
Жухов потёр обеими руками поясницу и встал:
— Там, — он показал в сторону горного кряжа, — закладывают взрывчатку в штольни, я свою норму уложил, да, по-видимому, перегрузился, поясница заболела. Огнём теперь её отогреваю. Радикулит у меня, болезнь такая.
— Мы знаем. В Больших Котах на Байкале мужик один живёт. Радикулит его мучит, а Шурка Подметкин вместо лекаря. Напарит траву и горячую кашу прямо на поясницу кладёт. Через тряпку, конечно. Давай, Жухов, и тебе так сделаем.
— Не надо мне, у меня слегка только, огоньком погреюсь, и пройдёт. Сейчас в шерстяное оденусь, полушубочек бараний накину, и болезнь улетучится.
Он бухнул кулаком себя по пояснице, распрямился полностью, ойкнул и пошёл в штабную избу. Вскоре донёсся скрип двери. Петька вскочил и, согнувшись в три погибели, побежал по кустам к штабу, заглянул в тёмное окно. Жухов сидел на полу и рылся в картах. Разложил планшет с изображением реки и стал что-то измерять циркулем, рукой потянулся к подоконнику, чтоб взять линейку. Его крепкие пальцы коснулись стекла. Петька отскочил от окна и метеором помчался к костру.
— Таня, он и в документах роется.
— Надо его спросить… — она не договорила.
На тропинке у штаба показался Жухов.
— Эй, у костра, обед сейчас готовить будем.
Радиограмма из Токио:
Самоволину верьте. Вогула в живых нет. Фотокопию дела передал через Нулевого. В карточке резидента обнаружил пометку, что его погибший отец страдал радикулитом. Болезнь в семье, по-видимому, наследственная.
Авдеев
На другой день и на третий и через много дней Петька с Таней видели Жухова на реке. Теперь свои поиски он сверял с картой. Она была самодельной и складывалась в гармошку, как детская книжица. Жухов носил её с собой во внутреннем кармане. Теперь Васька стал осторожничать. После своих «купаний» он на стойбище не приходил, а пропадал невесть где. Появлялся вечером со всеми вместе. Был всегда весёлый. К Тане с Петькой относился заботливо, как, впрочем, и все геологи, кроме Рыжего.
ГЛАВА 7
Над тайгой который уж день висели серые тучи. Воздух был сырым. То ли туман, то ли пылевидный дождь покрывал брезентовые крыши холодной росой. От постоянной влаги брезент стал твёрдым и тяжёлым. Сегодня Таня с Петькой не вылезли из тёплых мешков — торопиться было некуда. Они лежали и тихо разговаривали о пропавшей экспедиции. У Таниных ног приютился медвежонок и тихо посапывал. Линды не было. Она ушла с геологами три дня назад. Они работали где-то в отрогах хребта. Били под скалу наклонные колодцы и закладывали взрывчатку. Ночевали там же, в пещере. Сюда изредка наведывался Додоев: нагружал Житуху провиантом и, попив с ребятами чаю, уходил. Стойбище теперь было пустынным и тихим. У костра собирались вечером только трое: Таня, Петька и медвежонок.
— Ребята, вы здесь? — раздалось за стенкой.
Петька потянулся к ружью:
— Кто там ходит?
Влажный отяжелевший полог поднялся:
— Я, ребята. — Согнувшись, Жухов пролез в палатку: — Ну, как вы тут без нас?
— Привыкаем понемножку, — ответила Таня.
— А я пришёл, смотрю вас нету, печку растопил, чайку сготовил.
С волос у Жухова упали капли на медвежонка. Он сморщил нос и отвернулся от гостя.
«Неужели и сегодня он нырял, — подумал Петька, — не с доброй воли такое, кто-то его заставляет».
Жухов почувствовал недружелюбные взгляды и рассмеялся:
— Думаете, я от работы удрал, дезертиром меня считаете, — крышку часов отколупнул ногтем: — Так и быть, открою вам тайну, почему я сегодня здесь.
Петька с Таней затаили дыхание. Жухов посмотрел на стрелки:
— Через двадцать минут будет жуткий взрыв. Запляшут горы. Тысячи тонн скальной породы взлетят в воздух. Понимаете, ребята, будущая железная дорога пойдёт по распадку. А поперёк распадка стоит скала под названием Дурацкая. Как будто нарочно поставлена. Нам она тоже мешает. Сидоров решил её рвануть. Москва ему разрешила. Ровно через сто восемьдесят секунд придёт конец скале Дурацкой. — Он хитро посмотрел на Таню и Петьку: — А меня парторг Иван Иванович Букырин послал сюда, чтоб вы не испугались грохота. — Жухов поднял полог, забросил его наверх палатки:— Вставайте, идёмте чай пить.
У печки, разливая чай, Жухов заметно волновался. Открытые часы положил на стол и постоянно поглядывал на стрелки. Стал неразговорчивым, глаза потемнели. Чай пил машинально.