– Ты обманул старуху!
– Почему? – невозмутимо ответил Костя. – В антикварном ей дали бы в лучшем случае десятку.
– Итак, мы облагодетельствовали старуху?
– В известном смысле – да, – сказал Игорь.
– Интересно!
– Попади она на любителя, получила бы больше. А если бы нарвалась на жулика? Что старухе надо? Не пьет, не курит. Когда я ей предлагал
десятку, она и то колебалась, – сказал Игорь.
– Ты уже был у нее?
– А кто, по-твоему, разыскал эту нэцкэ? – с гордостью объявил Игорь.
Игорь сбил цену, а потом Костя забрал нэцкэ.
– Вам эта операция не кажется жульнической?
– Нисколько! – ответил Игорь. – Что стоила эта нэцкэ старухе? Ничего! Валялась в доме фигурка. Кто ее приобрел, когда, где, за сколько –
никому не известно. Разве это результат ее труда, энергии? Прежде чем напасть на настоящую вещь, истинный коллекционер затратит месяцы, а то и
годы на поиски, потеряет массу времени и денег. Ты хочешь, чтобы он к тому же покупал по высшей цене? Тогда проще пойти в антикварный и купить
лучшие коллекции нэцкэ. Но это уже не будет коллекционированием, истинные собиратели так не поступают. Понял, Крош? А если понял, то закусывай.
Пьешь, а не закусываешь.
Игорь напрасно беспокоился: коньяк на меня не действовал. Мой пищевод надежно смазан, я мог выпить еще столько же, пожалуйста!
Прекрасное харчо! Прекрасный шашлык! И при всех своих недостатках Костя славный парень!
Непонятно, как отодвинутая мной тарелка задела фужер, – фужер стоял далеко в стороне... Фужер куда-то поехал, и скатерть куда-то
поехала, Игорь с шашлыком поехал вслед за фужером, Костя вслед за скатертью... Вместо них появилась наша квартира, потом старуха, потом еще
кто-то, потом была бездонная пустота, потом я снова увидел шашлычную, скатерть, Игоря и Костю с бокалом боржома в руках.
– Выпей!
Я выпил боржом, стало легче, только не хотелось ворочать языком. Что-то мутное подкатывало от живота к горлу, и тогда кружилась голова.
Потом откатывало и становилось легче. Все от харчо и шашлыка, Игорь прав – здесь ни черта не умеют готовить. Харчо надо подавать в горшочках,
шашлык нужно жарить по-карски. Не от коньяка же у меня получилось: мой пищевод надежно смазан сливочным маслом. При воспоминании о масле у меня
снова подкатило от живота к горлу.
– Сошел с тебя загар, – заметил Игорь.
Стакан горячего чая с лимоном немного меня согрел, но все равно было муторно и противно. Никогда больше не буду есть харчо, не буду есть
шашлык, черт бы их побрал!
– Не огорчайся, Крош, – снисходительно заметил Игорь, – я тоже так начинал.
– У меня не от коньяка вовсе.
– Вот именно, от боржома.
5
Костя спит на раскладушке в лоджии – крохотном, застекленном балконе. Над раскладушкой висят боксерские перчатки, скакалка,
тренировочный костюм, на тумбочке – транзистор «Спидола» и газета «Советский спорт».
Костя спит здесь только летом, зимой он спит в комнате. Половину этой комнаты занимает библиотека – отец Кости конструктор, другую
половину – рояль, – сестра Кости учится в музыкальной школе при консерватории.
Ей двенадцать лет, но она уже сочиняет музыку и упражняется на
рояле по восемь часов в день. Упорная.
Прекрасная штука лоджия. Ощущение будто висишь в воздухе и видишь всю Москву. И это – отдельное помещение. Я мечтаю иметь отдельное
помещение. И заняться боксом было бы неплохо.
– Знаешь, Костя, я бы с удовольствием занялся боксом. Просто для самообороны.
Костя промолчал.
– Многих вводит в заблуждение мой небольшой рост. На самом же деле я вовсе не слаб, только не знаю приемов. Я думал овладеть приемами
самбо, но теперь вижу, что бокс лучше. В самбо надо входить в соприкосновение с противником, а в боксе стукнул раз и пошел дальше.
– Покажу тебя тренеру.
– Не поздно начинать в шестнадцать лет?
– В самый раз.
Черт возьми, а вдруг тренер найдет у меня данные и я стану настоящим боксером? Может быть, чемпионом среди юношей в своей весовой
категории. Колоссально!
– Чем скорее ты покажешь меня тренеру, тем лучше.
– Хоть завтра.
Грубоватый он парень, но ничего, можно дружить.
В лоджию вошел отец Кости, сел на край кровати, погладил свое колено, посмотрел на нас и улыбнулся. А Костя смотрел в стену и на вопрос
отца: «Как дела? » – холодно ответил:
– Ничего.
– Завтра будем испытывать малолитражку. Помучились с ней.
Костя молчал.
– Отличная будет машина, скорость сто, расход бензина – четыре литра.
Мне стало неудобно: Костя демонстративно молчал.
– Каждый гражданин Советского Союза должен иметь автомобиль, – вмешался я в разговор. – В наш век автомобиль то же самое, что в прошлом
веке велосипед. На Западе города задыхаются от избытка автомобилей, но у нас в стране места достаточно.
Отец Кости одобрительно кивал головой и поглаживал свое колено – больное оно у него, что ли? А на вид здоровый мужчина, полный, высокий,
добродушный.
– Ты как думаешь? – спросил он у Кости.
– Мне все равно.
Я поразился такому хамскому ответу. Я тоже иногда бываю в ссоре со своим родителем, но если он делает первый шаг к примирению, то надо
тоже быть человеком.
– Вы в ссоре? – спросил я у Кости, когда мы остались одни.
Костя ничего не ответил.
– Нет смысла ссориться с родителями – все равно приходится мириться.
Костя молчал.
– Твой отец работает на автозаводе?
– Да, – ответил он наконец.
– И мой.
Над раскладушкой висел шкафчик. Костя открыл его, и я увидел там маленькую фигурку.
– Нэцкэ?
– Нэцкэ.
– Покажи.
Мальчик-японец сидел на корточках, и на его коленях лежала книга. Но мальчик смотрел не в книгу, а куда-то вдаль, уносился мыслью
далеко-далеко. В его лице была такая ясность, чистота, мечтательность, такая радость и утверждение жизни, что просто было непонятно, какими
средствами достиг этого художник. И я понял, что передо мной великое произведение искусства.
– Это и есть великий мастер Мива-первый – «Мальчик с книгой», – сказал Костя.