— С двумя исключениями, господин Талер! Мой интерес к картинам не имеет никакой полезной цели, так же как и мой интерес к рели… Нет, перебил он сам себя, — мой интерес к религии тоже имеет свою полезную цель.
Тим поскорее переменил тему разговора — ведь на этот раз в комнате не было подходящей люстры. Он спросил:
— А как же будет с договором, который я заключил с мистером Пенни?
— Ну, господин Талер, получит ли мистер Пенни акции с решающим голосом, зависит ведь от того, действительно ли вы по исполнении двадцати одного года унаследуете всё моё имущество, в том числе и эти акции. Остальные пункты договора, разумеется, остаются в силе. Ровно год спустя, считая с сегодняшнего дня, вам будет принадлежать большинство акций нашего гамбургского пароходства. Вам, очевидно, хотелось бы восстановить господина Рикерта в должности и спасти его поруганную честь?
— Да, — прямо ответил Тим.
— Ну что ж, будем надеяться, что через год он будет ещё жив и здоров.
Последнее замечание, сделанное Тречем как бы вскользь, испугало Тима. Барон, без всякого сомнения, был способен на всё, даже на то, чтобы каким-нибудь путём погубить господина Рикерта. Значит, разумнее всего Тиму сделать вид, что судьба господина Рикерта не так уж близко его касается. Поэтому он сказал:
— Мне неприятно, что господин Рикерт потерял место из-за нашего краткого разговора по телефону. Потому я и заключил договор с мистером Пенни.
Треч подлил себе в чай рому из маленького хрустального графинчика и спросил:
— И вам глоточек?
Тим кивнул. Барон подлил рому и ему, а потом сказал:
— Я хочу сделать вам одно предложение, господин Талер. Не поддерживайте в течение года никаких отношений с господином Рикертом и другими вашими друзьями из Гамбурга. Тогда я позабочусь о том, чтобы акции гамбургского пароходства действительно перешли через год в ваше владение. Согласны?
— Да, — ответил Тим, немного помолчав. — Я согласен. Про себя он думал: «Ещё целый год без смеха — это, конечно, очень тяжело. Но всю жизнь без смеха — невыносимо. Надо перетерпеть этот год. Может быть, в конце его я пойму, как мне одурачить барона. Конечно, насчёт „дел“ мне с ним никогда не сравниться, но, возможно, мне удастся найти его слабое место, поймать его на чем-нибудь совсем простом».
И, словно разгадав мысли Тима, Треч тут же сказал:
— Я предлагаю вам, господин Талер, посвятить этот год кругосветному путешествию. Мы отправимся в путешествие вдвоём не как представители фирмы, а просто как частные лица. Это мой подарок вам ко дню рождения. Кстати сказать, примите мои сердечные поздравления, хотя и с некоторым опозданием!
Послышался звонкий, заливистый смех, и Тим почувствовал пожатие холодной руки.
— Большое спасибо, — сказал Тим. И отхлебнул глоток горячего чая.
— А вы знаете, господин Талер, что вы сейчас пили ром рулевого Джонни?
— Что?
— Вы забыли в Генуе две бутылки рома, которые выиграли у рулевого. Их принесли в отель, а я приказал доставить их сюда, чтобы вы могли насладиться своим выигрышем. В мелочах я всегда очень щепетилен.
Тим ничего не ответил. Он только снова повторил про себя поговорку Джонни: «Научи меня смеяться, рулевой!»
Треч перебил его мысли:
— Теперь перейдём к делу, господин Талер! Поговорим о маргарине.
— Хорошо, барон, перейдём к делу!
Лист двадцать шестой
МАРГАРИН
Барон поднялся со своего места и, держа руки за спиной, стал расхаживать взад и вперёд по павильону. Он обратился к Тиму с небольшой речью:
— Вам известно, господин Талер, что запланированный нами сортовой маргарин должен иметь привлекательное, запоминающееся название.
Желательно, чтобы оно связывалось в памяти покупателя с чем-то хорошо ему знакомым. Мы долго совещались, выбирая это название, так как оно чрезвычайно для нас существенно. Эффектное название товара — это чистая прибыль.
Тим кивнул. Он всё ещё не понимал, какое отношение всё это имеет к нему. Но это ему предстояло сейчас узнать.
— После того как было отвергнуто немало разных названий, — барон продолжал ходить взад и вперёд по павильону, — Селек Бай внёс предложение, которое мы единогласно признали самым удачным. Надо вам сказать, что Селек Бай, несмотря на некоторые свои странные идеи, очень полезный для нас человек. Но это так, к слову. Хотите знать, как он предложил назвать маргарин? «Тим Талер».
Треч остановился и посмотрел на мальчика сквозь тёмные стёкла очков — теперь он их почти никогда не снимал.
Лицо Тима оставалось спокойным. Казалось, он отнёсся к предложению Селек Бая с полным равнодушием, даже, пожалуй, с недоумением. Поэтому барон стал расписывать выгоды этого предложения.
— Вы должны понять, господин Талер, что ещё никогда и нигде в мире не было сортового маргарина. Если мы, хорошо подготовив удар, неожиданно атакуем покупателя широким ассортиментом, нам удастся овладеть мировым рынком маргарина. В некоторых южноамериканских странах мы, скорее всего, сможем даже купить монополию на торговлю маргарином. Это означает, господин Талер, что ваше имя будет на устах у людей всего мира — от Нью-Йорка до Токио, от Стокгольма до Багдада. Даже в самой захудалой лавчонке в самой отдалённой персидской деревне будут продавать маргарин с вашим именем. И повсюду будут развешаны — голубые на жёлтом фоне — фотопортреты смеющегося мальчика: ваши портреты! С этого мгновения Тим весь превратился в слух. Он тихо спросил:
— Как же я буду смеяться, если я не могу смеяться?
— Это уже другой вопрос, господин Талер. И к нему я сейчас перейду. Но сначала покончим с главным: вы согласны с названием маргарина?
Тим ответил не сразу.
Теперь он понял, почему акционерному обществу так выгодно это название маргарина. Он, Тим Талер, — знаменитый богатый наследник; его имя, его портреты то и дело появляются в газетах всего мира. Значит, не маргарин должен прославить его имя, а наоборот: его уже знаменитое имя должно послужить прославлению маргарина.
— Я должен сразу решить этот вопрос, барон?
— Да, сегодня, господин Талер! В этом павильоне! Хотя маргарин появится на рынке только через год, важнейшие решения должны быть приняты в ближайшие дни. Ведь для подготовки наступления на рынок придётся потратить неимоверные деньги. Наша ставка так высока, что в случае провала всё наше акционерное общество может вылететь в трубу.
Тим сунул руку в карман пиджака и вдруг нащупал авторучку Селек Бая. Замечание Треча, что акционерное общество может вылететь в трубу из-за маргарина, всё ещё звучало у него в ушах. Может быть, Селек Бай хотел при помощи этой авторучки помочь обществу «вылететь в трубу»? А что, если Селек Бай его тайный союзник?
Словно в задумчивости, Тим вынул из кармана авторучку и стал играть ею, чтобы в нужный момент она оказалась у него в руке.
Он ничего не потеряет, если маргарин будет называться его именем. Зато если Селек Бай окажется на его стороне, это огромный выигрыш. И Тим решил довериться Селек Баю.
— Передайте всем господам, барон, что я согласен! Треч вздохнул с заметным облегчением. Впрочем, он выглядел совершенно спокойным.
— Тогда, — сказал он, — вам придётся подписать ещё один контракт. Вот он!
Чашки отодвинули в сторону, и на столе перед Тимом оказались два экземпляра контракта. Барон ожидал, что Тим сначала хотя бы прочтёт текст. Но Тим, боясь, что Треч предложит ему другую ручку, тут же поставил свою подпись авторучкой Селек Бая.