— Ого! А ты тоже конкретный пацан! — хлопнул его по плечу Адидас и тут же, крутанувшись, въехал наотмашь первому берету по усатой физиономии.
Демьян окончательно почувствовал себя как дома. Разрезающие воздух кулаки, мелькающая перед лицом обувь, мат-перемат… И не надо тут думать ни о чём. Вот свои, а вот — чужие. Хорошо жить на белом свете! Кто понимает, конечно…
Битва между тем разразилась нешуточная. Десантники были тренированы на совесть и крепко помнили, чему их учили в ВДВ. Троих братков они могли бы и забить, но вот подкрепление в виде почти профессионала в искусстве мордобоя Дёмы Круглова все их преимущество свело на нет.
Через десять минут вздохов, охов и пыльной возни стало очевидным очевидное: нашла коса на камень.
— Эх, туалета поблизости нет, — раздался озабоченный голос Мастака-Битгнера, отбивающегося от голубого беретчика, не уступающего ему ни габаритами, ни умением драться. — Уконтропупю его, а в чувство привести негде будет.
— Макнёшь его в мусорный бачок, — деловито отозвался Путейкин, едва успевая уворачиваться от атак невысокого, но зверски подвижного противника.
— А лучше, в канализацию… — посоветовал Шнуропет, изящно и сильно блокируя правую ногу своего противника, у которого на груди зло поблёскивал орден «За боевые заслуги», — такой вот облом от тёти Доры!
Демьяну достался десантник с ещё большим количеством наград, тот самый длинный, что подал команду: «Вперёд!» Длинный уже и так изрядно помотал Пятаку нервы, оказавшись инструктором по рукопашному бою. Он очень профессионально «киякал» [2] при каждом ударе и пару раз едва не достал Демьяна то кулаком, то ногой. Будь инструктор потрезвей, свой заносчивый «пятачок», наверное, пришлось бы впервые в жизни чистить самому Пятаку.
Длинный достал-таки Демьяна, проведя быстрый удар ногой в плечо. Пятак, крякнув от боли, мгновенно вышел на дистанцию и припечатал десантника некаратэшным, по-боксерски классическим, левым хуком в челюсть. Десантник совсем уж пьяно закачался, но Демьян не стал добивать противника, давая тому время, чтобы придти в себя.
— Нокдаун! — провозгласил Пятак, выжидая, пока длинный примет боевую стойку. — А сейчас будет нокаут… Сдаёшься?
— Обломись, парень! Десант не сдаётся! — жёстко и зло сказал длинный.
— Ладно, — вздохнул Пятак, который вспомнил своего покойного деда, у которого тоже были медали за разные боевые заслуги. — Пусть будет нокаут.
Но послать длинного в нокаут он не успел.
— Милиция! Всем оставаться на местах! Двор окружён! Сопротивление бесполезно! — гулким эхом отозвался усиленный мегафоном самодовольный голос картавого капитана.
За дракой ни береты, ни братки не заметили, как двор оказался заперт отрядом, человек в тридцать.
Отряд был вызван местной бабулей и состоял из курсантов областной школы милиции, призванных защищать мирных граждан от отдыхающих в свой праздничный день ВДВ-ешников.
Командовал отрядом начальник кафедры идеологического воспитания школы подполковник Свистовский. Свистовский слыл натурой тонкой. Особенно он прославился ещё лейтенантом, когда при задержании пьяницы, убившего выстрелом в голову свою соседку, написал в протоколе, в графе «глаза»: «Пылающие страстью, чёрные и выразительвые. С оттенком отчаянья и мольбы. Одного не хватает».
Будущие блюстители порядка, сознавая своё численное, но отнюдь не умственное, превосходство, ухмыляясь, стояли в два ряда у выхода со двора, привычно поигрывая своими резиновыми «демократизаторами».
Курсанты были не только одинаково стрижены, но и одинаково сообразительны. На лифте курсанты поднимались только вчетвером, потому что на лифте висела табличка, гласящая о том, что он рассчитан на четырех человек. А на одного всегда предпочитали нападать втроём.
Дерущиеся остановились, переглянулись друг с другом, и вдруг рванули на самоуверенных мусоров, прорубать себе дорогу к горячо любимой и одинаково дорогой им всем свободе. Они на ходу выстроились клином, на острие которого как-то сам собой оказался Путейкин. Демьян и длинный десантник оказались в последнем ряду, плечом к плечу прикрывая тыл.
Будущие мусора разлетелись по сторонам, так и не успев никого ударить своим резиновым орудием мусориата. При этом кое-кто из курсантов оказался там, где и предназначено им было быть по-жизни — в бачках для бытовых отходов…
— А ты молоток! — послышался рядом с Демьяном голос длинного, как только они отбежали подальше. — Грамотно работал, как учили. Сразу видна школа!.. Как зовут-то?
— Пятак… Демьян Пятак.
— Василий… Орлов. Продолжим или как?
— Или как, — весело сказал Адидас, протягивая десантнику руку, — Саня Шнуропет, а ребята Адидасом кличут.
Через час, отметив знакомство в небольшом ресторанчике, братки и береты расстались друзьями, исполненными уважения друг к другу.
— Интересно, — сказал Саня Биттнер, — как там наши машины, менты их, случаем, не прихватили?
— Брось, — успокоил его Путейкин. — Они, наверняка подумали, что мы с «десантом» за подкреплением побежали.
— Братва! Классно звучит: Адидас, Простак, Мастак и Пятак. Нам в общак — все ништяк! — сказал Шнуропет, после того, как, простившись с десантниками, четвёрка братков решила отметить их собственное знакомство и выпить за своего нового друга Демьяна Пятака.
— Да мне, пацаны, вообще-то по делу… в ресторан надо, — замялся Дёма. — «У Василия» называется…
— Зачем тебе туда? — удивлённо спросил Адидас.
— Человека одного повидать.
— Ты, Пятак, не темни, — вступил в разговор Путейкин, — потому что это точка нашего Папы. Я там на воротах стою. И мы как раз туда и собирались.
— Значит, ваш Папа — Эдуард…
— .. .Аркадьевич, — весело закончил фразу Биттнер, почувствовавший, что катит ему сегодня клёвая попойка с друзьями.
Машины оказались на месте, а юных мусорят, во главе с трусливым идеологом Свистовским, и след простыл.
Глава третья
ДЕВОЧКИ БЫВАЮТ С РАЗНЫМИ С ЧЁРНЫМИ, С БЕЛЫМИ, С КЛАССНЫМИ…
Бывают в жизни совпадения! Тесен мир! Узок круг профессионалов! Например, приезжает старичок-профессор на какой-нибудь симпозиум по разведению тушканчиков в Заполярье. Кого он там встречает? Своих же братьев-тушкановедов. Залезет какой-нибудь бомж в подвал, клея «Момент» понюхать. Знакомые лица уже ждут его там. А братки? Все они под одной статьёй ходят. Как же им не встретиться, не пересечься? Браток братка видит издалека!
Пятак, который оказался единственным изо всей четвёрки, кто был без машины, поехал с Адидасом в его джипе.
По дороге они умудрились попасть в пробку, искусно созданную гаишником на ровном месте. «Мастер машинного доения» — «бляха номер 137», сержант милиции Василий Пырьяныч Пьянчуков, возвращавшийся с большого бодуна по случаю отъезда из города очередного представителя президента, решил помочь водителям города.
Пьянчук встал на перекрёстке двух самых оживлённых улиц города, достал неразлучные орудия труда всех бездельников-гаишников: свистульку и палочку-полосульку, свистнул, пукнул, сыто отрыгнул, и, пошло дело, поехало.
Через минуту, при исправно работающем светофоре, Пырьяныч умудрился столкнуть пару машин и сам едва не стал жертвой наезда третьей.
Водилам повезло, что именно в этот момент к перекрёстку подъехала братва во главе с Адидасом. Петруха не стал ждать, пока протрезвеет гаишник. Он деловито вылез из машины.