В комнате Мишка занимался своим любимым делом: картотекой с адресами желающих изменить свои жилищные условия. Он выдал Игорю целую кипу газет. Название половины из них Костикову не попадалось ни разу. Пожелав Михаилу удачи в его нелегких, но благородных поисках Игорь отправился домой изучать содержание объявлений.
Листая страницы всех этих изданий, Игорь был удивлен таким огромным количеством собирателей и коллекционеров. Позвонив по нескольким телефонным номерам из списка, Костиков ничего не добился. Во-первых, он представлялся владельцем старинных книг, но ни одной жемчужины из своей коллекции назвать не смог. Во-вторых, Костиков совершенно не владел жаргоном «букинистов». Получался разговор слепого глухонемого с иностранцем. Безуспешные попытки разговорить коллекционеров подвели Игоря к выводу, что без Ирины, работающей с редкими книгами ему просто не обойтись. По долгу службы она общалась коллекционерами, приобретая для отдела раритеты, знала продавцов всех букинистических магазинов, а главное могла разговаривать на языке книгособирателей и книготорговцев.
Игорь решил дождаться Ирину и поговорить обо всем за ужином. ***
Разговора за ужином не получилось. Во всем опять была виновата Бабуся. Вернее ее жизненный девиз: «Хочу все знать о жизни нашего двора!». В тот вечер Бабуся пропустила даже свой любимый сериал. Ирина уже пришла с работы, а бабы Дуси все не наблюдалось…
Евдокия Тимофеевна, обиженная «стратегией» разработанной лично для нее Игоряшей, решила отлучить, на время, неуважительного внучка от своей стряпни. «Иш ты, деятель. На драной козе к ему не подъедешь. Ну ничего, посидит пару дней на сосисках, да на энтих „хоть доках“ по другому запоет, как миленький прощения попросит…
Иринушку только жалко, ну ничего. Она все равно обедает на работе, а на ужин в основном салатики всякие ест». С такими мыслями Баба Дуся вышла из квартиры, стараясь напоследок посильнее хлопнуть дверью. И хотя в жару покидать свою прохладную комнату с телевизором вовсе не хотелось, Бабуся решила проявить характер до конца.
Надо было придумать куда девать столько свободного времени, не ходить же по такому пеклу по улицам Тарасова. Да и разгуливать без дела Бабуся не привыкла. Жалко, что на базаре она сегодня уже была. Старушек-подружек сейчас на улицу ни за что не выманишь. Кто-то с внуками, кто-то на кухне солит, маринует, закручивает, кто просто отдыхает.
Баба Дуся выглянула из подъезда и удивилась. Во дворе было слишком многолюдно для такого часа. Стояла машина скорой помощи, милицейский уазик. За толпой окружавшей машину скорой помощи ничего не было видно. Баба Дуся приподнялась на цыпочки, но заметила только краешек носилок, задвигаемый в машину. Стоящие переговаривались между собой, отвечали на вопросы молоденькому милиционеру, который записывал фамилии и адреса очевидцев.
Баба Дуся заметила в толпе Марию Ивановну, которая оказывалась в эпицентре любых событий. Сейчас бабуся забыла, что обещала Игорю разобраться с этой сплетницей. Главное – получить информацию. А судя по тому как блестели глаза Марии Ивановны ей было чем поделиться.
Евдокия Тимофеевна поздоровалась с соседкой:
– Случилось, что, Ивановна?
– Случилось, случилось. Старушка из сто пятой квартиры с балкона сиганула.
– Как сиганула? На смерть? – недоверчиво переспросила Бабуся.
– Конечно. Я как раз обед варила, а потом смотрю сверху что-то летит. Думала опять молодежь забавляется. Из восемьдесят восьмой. Они всегда мусор в пакетах с балкона сбрасывают. Я и в ЖЭК жаловалась и в милицию, все без толку. Я на балкон, хотела их отругать. Гляжу вниз, батюшки святы! – Марья Ивановна картинно всплеснула руками, – там человек лежит.
Ну я ученая, – Марья Ивановна два года после пенсии проработала вахтером в прокуратуре, с тех самых пор, она считала себя внештатным сотрудником всех милицейских органов, – сразу набрала телефончик и милицию вызвала.
Баба Дуся выслушала полученную информацию, не перебивая рассказ соседки. Хотя ее подмывало задать пару вопросиков, например, почему сразу в милицию, а не в скорую или службу спасения?
Рассказ был прерван Марьей Ивановной, когда она заметила, что лейтенантик закрыл свою папочку и направился к машине. Ничего не объясняя Бабусе, она рванулась к милиционеру.
– Товарищ милиционер, а я? А как же у меня показания взять. Это же я, я вызвала милицию. Я главный свидетель.
Милиционер с досадой взглянул на добровольную помощницу органов:
– Гражданка Никифорова, я вам уже в третий раз объясняю, что вы не можете быть свидетелем. Вас в тот момент на улице не было. Вы слышали только звук падения. Большое спасибо, что своевременно вызвали милицию. Побольше бы таких людей».
Последние слова лейтенанта подействовали, как бальзам на израненную душу Марьи Ивановны. Она победным взором окинула собравшихся возле машины соседей и направилась к Бабусе, для того чтобы закончить свой рассказ. Тем более, что все подходили и подходили новые любопытствующие, желавшие узнать о случившемся. Группа слушателей перебазировалась в тенек. Бабе Дусе пришлось еще раз услышать начало повествования, но как говориться: «Повторение – мать учения!». Правда теперь рассказ был дополнен пространными деталями о непосредственном приготовлении обеда. Марья Ивановна перечислила все блюда, а также ингредиенты, последовательность действий и т. д. и т. п.
Старушку из сто пятой квартиры Бабуся практически не знала, ну видела пару раз, сидели на лавочке, да один раз в магазине занимала ей деньги и все. Деньги женщина вернула как договорились. Ни имени ее, ни тем более фамилии она не знала. Тем более не могла предположить, что могло заставить несчастную свести счеты с жизнью.
Зато Марья Ивановна была готова поделиться различной информацией. Оглядев присутствующих, с видом прорицательницы она заявила:
– Я так и знала, что все этим закончится. Она, – имелась в виду хозяйка сто пятой квартиры, – давно уже не в себе была. У нее крыша от богатства поехала.
– Как это? – поинтересовалась баба Дуся.
– Как, как. А так, Петровна всегда у всех деньги занимала до пенсии. Когда мужик ее жив был, она как сыр в масле каталась. Он у нее отставник был, а у них пенсия раза в три больше нашей будет. Детей, внуков у нее не было, все на себя тратили. Ну а как он помер, стала она бедствовать. Вначале вещи продавала. Я у ней плюшевые занавесы купила и скатерочку. А Катька с третьего подъезда машинку швейную немецкую с операциями.
Марья Ивановна подробно перечислила все покупки соседей, Баба Дуся едва сдерживала зевоту, с Памятью Ивановны в налоговой бы работать, внештатным сотрудником. Пора было прервать соседку и Бабуся задала наводящий вопрос:
– А откуда у нее богатство появилось? – поинтересовалась Евдокия Тимофеевна. – Она у меня весной до пенсии денег занимала, а ты говоришь.
Марья Ивановна с нескрываемым презрением взглянула на Бабуся.
– Я же говорю вам богатство, значит богатство. У нее деньги появились, много денег. Она, правда говорила, что это наследство от сестры двоюродной. Но врала, как пить дать, врала. Денег у нее было достаточно. Она себе телевизор новый купила, здоровый такой. А покупки делать стала в супермаркете, ну в том, где на стеклах мужик толстый нарисован.
Баба Дуся припомнила, как попала в этот супермаркет. Зашла туда по ошибке, еще в первые дни своего переезда к Игорю. Зашла молочка купить, рису, маслица.