Должен быть еще какой-то дополнительный, который он раньше не заметил, факт. Должен быть...
Он нашел, что искал. Но нашел совершенно не то, что искал.
«...Прочесывание прилегающей к месту преступления местности, проведенное силами...»
Это не важно. Это можно пропустить.
«...был обнаружен пистолет марки „ТТ“, заводской номер 246589, с одним патроном в обойме. Пистолет передан в криминалистическую лабораторию для исследования...»
Дальше, дальше.
«...Сопоставление пуль, извлеченных из тел потерпевших и канала ствола пистолета „ТТ“ номер 246589, позволяют сделать вывод, что пистолет „ТТ“ номер 246589 являлся орудием убийства вышеперечисленных потерпевших...»
Значит, пистолет все-таки нашли. Теперь осталось выяснить, кто из него стрелял.
«...отпечатки пальцев, снятые с накладок рукояти и заборной части пистолета „ТТ“ номер 246589, совпадают с отпечатками пальцев гражданина Иванова Ивана Ивановича проходящего по делу...»
Капкан захлопнулся.
На пистолете, пули которого сидели в головах потерпевших, были отпечатки пальцев гражданина Иванова.
Итого, если подводить общий итог, получается пять трупов на улице Агрономической, один с перерезанным горлом на улице Северная — по первому эпизоду, плюс четверо с огнестрельными на той же улице Северной — по второму эпизоду, плюс, вполне возможно, еще трое, застреленных несколько лет назад из «стечкина», использованного с теми же целями и тем же результатом Ивановым на Северной. И теперь вот еще... четырнадцать трупов!
То есть всего...
Да что же это такое делается?!
Глава 9
— Так винтовку не держат, — сказал инструктор по стрелковому вооружению. — Сколько раз вам можно говорить?
— А как держат?
— Уверенно. Оружие — это не палка, которая стреляет. Как думают многие. Оружие — это продолжение человека. Это часть человека. Которую нужно чувствовать как руку, ногу или любой другой орган. Только тогда оружие становится оружием, а не палкой. Поднимите руку.
Иван Иванович поднял руку.
— Попытайтесь направить указательный палец, ну, хотя бы на ту вон розетку. Только вначале закройте глаза.
Иван Иванович закрыл глаза, поднял руку и упер палец в место, где предположительно должна была находиться розетка.
— Почти точно, — оценил его действия инструктор. — А теперь то же самое попробуйте сделать с этим вот карабином. — Инструктор передал в руки Иванова карабин. Тяжелый карабин. — Закрывайте глаза и...
Карабином попасть в розетку было сложнее. Карабин оттягивал руки вниз. Иван Иванович попытался остановить сползание дула к полу, слегка задрав его вверх, и тут же опустил, чтобы компенсировать чрезмерный подъем.
Где теперь находится розетка, он представлял очень смутно. Все его внимание ушло на борьбу с карабином.
— Ну все? — поторопил его инструктор.
— Сейчас, сейчас.
В розетку Иван Иванович не попал. Правда, в стену, где она располагалась, не промахнулся.
— Мне очень жаль. Но вас снова убили, — подвел итог тренировки инструктор.
— Почему убили?!
— Потому что не убили вы! Тот, кто не убивает, тот умирает! Видите мишень?
— Вижу.
— Это ваш враг. Который через мгновенье выстрелит. В вас. Убейте его!
— Как?
— Просто! Совместите мушку с прорезью прицела и с его головой и нажмите спусковой крючок. Иван Иванович вскинул карабин.
— Снимите карабин с предохранителя!
— Что? Ах, да...
— Стреляйте, наконец! Иван Иванович выстрелил.
— Еще! — сказал инструктор. Еще. Еще...
Иван Иванович отстрелял всю обойму. Инструктор наклонился и взглянул в объектив подзорной трубы. Мишень не имела ни одной дырки.
— Ну что? Попал?
— В белый свет как в копеечку. Впрочем, нет. Один раз все-таки попал. В соседнюю мишень. Все. Перерыв двадцать минут.
Инструктор подхватил карабин и винтовку с оптическим прицелом и вышел из тира.
— Я не могу с ним работать, — доложил он по телефону майору Проскурину.
— Почему?
— Он не обучаем. — Совсем?
— Совсем. То есть из дробовиков он стрелять, конечно, может и, наверное, даже попадать. Из боевого оружия — нет.
— Может, попробовать еще?
— Попробовать можно. Обучить нельзя. Он боится оружия.
— В каком смысле?
— В прямом. Он боится, что оно может выстрелить. И поэтому зажмуривается, когда нажимает на курок.
— Ну хорошо, общие вопросы вы проработать успели?
— Общие — да. Танковый пулемет от охотничьего ружья он отличит. Зарядить винтовку сумеет. На предохранитель поставит. Если не забудет. А дальше... Дальше сомневаюсь.
— Ладно. Через полчаса буду в тире. Расскажешь подробнее, что там у вас за проблемы.
Через полчаса майор Проскурин наблюдал за обучением новоиспеченного курсанта.
— Оружие к бою! — скомандовал инструктор и нажал на кнопку секундомера.
Гражданин Иванов сунул правую руку за борт пиджака, нащупал, ухватил рукоять пистолета, выдернул его из подмышечной кобуры и уставил в инструктора.
— Выстрел!
— Предохранитель сними, — вздохнул инструктор. — И ноги расставь. Сколько раз я тебе говорил.
— Ах, ну да!
Иван Иванович снял предохранитель и расставил ноги.
— Не так широко. А то штаны порвешь.
Инструктор развернул циферблат секундомера в сторону майора и многозначительно посмотрел на него.
— Данное упражнение отрабатывалось на пяти занятиях.
— А как огневая подготовка?
— В заднюю стену тира уже попадает. Майор оценил размеры задней стены.
— Скажите, вы можете поверить, что он собственноручно убил два десятка бойцов?
— Нет. Конечно, нет!
— И я не могу. А надо, чтобы поверили. Все поверили!
— На огневой рубеж!
Иванов отстрелял десять обойм и попал в мишень только один раз.
— Вы в армии служили? — спросил майор.
— Нет. Меня комиссовали. У меня плоскостопие.
— А оружие в руках когда-нибудь держали?
— Да. Пневматическую винтовку. В тире.
— Попадали?
— Нет. Там кругляши маленькие. Инструктор сдержанно хмыкнул.
— Значит, так. Снайпер из него действительно не получится. Но должен получиться стрелок, похожий на снайпера. Вы поняли мою мысль?
— Нет.
— Он может не стрелять, но должен уметь держать винтовку, заряжать ее, прицеливаться и нажимать на спуск, как настоящий снайпер. Как суперснайпер! Он должен уметь держать и заряжать автомат, пистолет, гранатомет, наконец.
— Но я не могу. Я обучаю стрельбе. А здесь... Я не сумею научить изображать снайпера человека, который не умеет стрелять!
— Сможете! Приведите сюда пару-тройку ваших лучших учеников и попросите их разбирать и собирать оружие, снаряжать магазины, занимать боевые позиции, прицеливаться, стрелять. И заставьте его повторять все их движения. С абсолютной точностью! Заставьте повторять его эти движения тысячекратно, пока они не станут рефлексом.
— А как же обучение стрельбе?
— Обучение стрельбе желательно, но необязательно. Стрелять он все равно не научится. Задача ясна?
— Так точно.
Майор повернулся к виновато улыбающемуся Иванову.
— Какие у вас следующие по расписанию занятия?
— Приемы рукопашного боя.
— Тогда идемте.
Когда Иванова увидел инструктор рукопашного боя, он заметно погрустнел.
— Переодевайтесь. И на татами, — приказал тот Иванову.
— Как он? — спросил майор, уже догадываясь об ответе. Полину инструктора догадываясь.
— Нормально. Если не принимать во внимание, что он боится ударов. И боится бить.
— И зажмуривается...
— Да. Зажмуривается. Откуда вы знаете?
— Догадался.
На татами в мешковатом, торчащем во все стороны кимоно вышел Иван Иванович.
— Спарринг.
В течение десяти минут инструктор ронял, переворачивал и возил мордой по татами своего ученика.