Явно не африканского происхождения. Восковато-желтые пятки как будто светились в полумраке, предупреждая: «Внимание!»
— Не он, а У НЕГО, братуха! — отпрыгнув еще на шаг, завопил Кот.
— Тьфу, блин, — Серый брезгливо вытер руку о штаны и рефлекторно отодвинулся от каталки. — Ну ты, «ассистент», даешь!
Как по команде, обойдя каталку и Файнберга с двух сторон, братки затопали дальше по коридору. Шаги переместились на лестницу и начали затихать.
«Проскочил!», — понял Виктор Робертович и вытер со лба пот. Потом сквозь хмель до профессора дошло, что спасся он исключительно благодаря «инструкции». «Сработало!» — подумал он с восхищением. Теперь оставалось только завершить операцию. Горделиво толкнув каталку вперед, Файнберг покинул коридор. Мимо морга он проехал тихо. Лишь из-под простыни раздавалось приглушенное сопение, да слегка поскрипывали колеса.
На улице метель тут же швырнула Виктору Робертовичу в лицо колючим снегом. Что-то злобно завыл ветер... Свежие следы «скорой помощи» заметала поземка. Машины не было.
«Провал!» — догадался профессор. В последней надежде он заглянул за угол. Увиденное заставило его отпрянуть в панике. В распахнутые больничные ворота одна за другой въезжали иномарки. Со стороны морга послышались голоса и шаги.
— Засада! — зло бросил Файнберг в лицо враждебной ночи.
Его обкладывали, как дикого зверя. Мелькнула мысль о судьбе Виктории Борисовны. Но нужно было думать о пациенте. Виктор Робертович усмехнулся, представив абсурдность своего положения. Профессор, ворующий больного, — персонаж для телесериала!
— Чушь! — насмешливо сказал он табличке над дверью черного хода.
Голоса из морга зазвучали громче. Ловушка захлопывалась. Файнберг налег на ручки каталки и исчез в заснеженной тьме. Напоследок нога профессора в два притопа уничтожила следы узких колес.
Виктору Робертовичу повезло. Он почти сразу попал на узенькую дорожку, ведущую к дыре в заборе. Азартно уходя от погони, профессор даже не заметил, как проскочил ее и вылетал на целину. Холодный ветер забирался под халат и бросался снегом, норовя попасть за шиворот. Файнберг продолжал настырно двигать каталку в неизвестном направлении, лишь бы не замерзнуть Чтобы не упасть, он крепко держался за ручки. Больной что-то бормотнул.
— Шпидагузы коцаные! (Пассивные гомосексуалисты.) — донеслось до профессорского слуха, и снова раздался мощный храп.
— Интересно! — удивился Виктор Робертович неуловимой схожести нигерийского языка с родным — великим и могучим.
Неожиданно каталка уперлась во что-то твердое и встала. Перед профессором вырос павильончик троллейбусной остановки. Напрягая последние силы, Файнберг вместе со своим тяжким грузом поместился внутрь. Близилось утро. Город просыпался.
— Со спецобъекта со спецгрузом нужно уезжать на спецтранспорте, — успокоил Файнберг всхрапнувшего пациента. — По инструкции наверняка так.
Он вытащил из кармана мобильный телефон и привычно набрал «03».
* * *
На последний утренний вызов Димон ехал в благодушно-расслабленном настроении. Сквозь нагрудный карман душу грел «левак». Даже необходимость подобрать алкаша с автобусной остановки не могла испортить настроения. Доехали быстро. Хотелось обратно в тепло и уют подстанции — пусть казенный, но привычный. На троллейбусной остановке, привалившись к каталке, полностью накрытой простыней, дремал человек. Фельдшер приоткрыл окошко. Семеныч через его плечо вгляделся в живописную картину и ахнул.
— Профессор! — шепотом сказал Димон, узнав встрепенувшегося Файнберга.
— Ма-ма! — увидев тело на каталке, шофер побледнел и обеими руками вцепился в руль. — Не пойду!
Фельдшер тоже наружу не рвался.
Согласно теории вероятности, из двух накрытых с головой тел, одно просто обязано было оказаться неживым. Димон немного подумал, глядя на дрожащего «профэссора», потрогал карман с деньгами и пробормотал:
— Не горячись!
Он шагнул в снег, страшась и алча...
Виктор Робертович оторвался от каталки. Его пошатывало и трясло. Перед ним стоял тот самый фельдшер, что трусливо бросил свой пост у больницы. Подавив желание закатить скандал, Файнберг решил оставить разбирательства на потом. Слишком близко было спасение, подмигивавшее синим проблесковым маячком.
— Э-э... молодой человек, нам нужно в «Панацею». Как можно быстрей. Пациент, — он похлопал ладонью по сугробу, наросшему на каталке, — в некотором роде из Африки...
— У нас что, падеж в Мозамбике? — в трансе спросил Димон, пытаясь не дрожать ни голосом, ни коленями.
Семеныч нервно нажал на педаль газа. Машина жалобно завыла.
И в этот момент пациент решил принять участие в собственном спасении. Из глубины сугроба раздались кряхтение и негромкий храп. Потенциальный клиент «скорой помощи» заворочался во сне, пытаясь не то согреться, не то устроиться поудобнее. Фельдшер на всякий случай осмотрелся, определяя, куда можно рухнуть в спасительном обмороке, если сейчас снова вылезет негр и спросит про здоровье. Но, кроме храпа, никаких проявлений жизнедеятельности не последовало.
— Семеныч, я же говорил, не горячись! — заорал Димон в открытую дверь. — Живой клиент, храпит, как ты!
Семеныч отпустил руль и перестал трястись. Он высунулся по пояс и, с надеждой глядя в лицо Файнбергу, спросил:
— Денег дашь?
Виктор Робертович хотел было напомнить о некоторых обязательствах, некогда взятых некоторыми людьми, насчет... Но решил, что эти мародеры запросто могут бросить его и уехать. Озябшая рука сама полезла во внутренний карман. Негнущиеся пальцы с трудом зацепили бумажник. В мигающем синем свете маячка «скорой» Димон легко вынул портмоне из скрюченных пальцев, изъял оттуда тысячу и сунул остальное обратно в профессорское пальто:
— Оптовикам скидка! Поехали...
* * *
Виктория Борисовна сидела в холле «Панацеи». Вокруг громоздились штабеля кафельной плитки, рулоны линолеума и бидоны с краской. В клинике шел ремонт. Из дежурной смены на хирургии была только сестра. Тем не менее Тампука благополучно поместили в личный профессорский люкс номер тринадцать. Пока парень спокойно спал, уткнувшись в подушку, Виктория Борисовна спустилась вниз.
Она сидела и нервничала. Внешне это ничем не проявлялось. Женщина замерла, сжав коленями руки и уставившись в одну точку. В стеклянной будке напротив пытался дремать вахтер. Профессора не было. Виктория Борисовна вспомнила бандитские рожи, мелькавшие в приемном отделении больницы, и про себя чертыхнулась. На душе было неспокойно. Загудел лифт. В холле появилась дежурная сестра. Она подошла и доброжелательно спросила:
— Виктор Робертович когда подъедет?
На нее посмотрели невидящие глаза, и звенящий от напряжения голос механически ответил:
— Подъедет... надеюсь.
Опытная сестра кивнула и молча направилась к лифту. Через пять минут она вернулась, протянув Виктории Борисовне чашку:
— Пятьдесят грамм примете?
Благодарно кивнув, та в один глоток опрокинула разбавленный водой и глюкозой спирт. Напряжение немного отпустило. И в этот момент послышался шум подъезжающей машины. Сквозь стеклянные двери был виден мечущийся синий свет маячка и желтый — фар. В холл, шатаясь, вошел ПРОФЕССОР! По дороге Димон постарался согреть клиента коньяком. Получилось неплохо.
У дверей старого хирурга развернуло почти на сто восемьдесят градусов, и он крикнул в темноту:
— Люкс номер тринадцать!
Виктория Борисовна стремительно преодолела разделявшее их расстояние.