Дорога была хорошей, кое-где по обочинам росла буйная трава, и ехать по ней было так удобно и легко, что Жиль требовал перейти на галоп. Он счел бы ниже собственного достоинства ехать в седле у кого-нибудь, кроме отца. Как только они устроятся в Мэзбери, маленький пони, смирный и добрый, станет верховой лошадкой Жиля на все лето, а конюх будет присматривать за мальчиком в его поездках. Как все дети, у которых нет причин для страхов, он был очень смелым на лошади — Элин называла сына сорвиголовой, однако наставлений не читала. То ли она не хотела поколебать его уверенность в себе, то ли сомневалась, что на ее слова обратят внимание.
В полдень они заехали к арендатору Хью, перекусили, дали лошадям передохнуть и уже задолго до вечера добрались до Фелтона. Здесь Элин и ее маленький отряд свернули, чтобы кратчайшим путем ехать в Мэзбери, а Хью решил проводить монахов до окрестностей Освестри. Жиля передали матери, и он вынужден был повиноваться, хотя и пытался возражать.
— Желаю вам успешно съездить и благополучно вернуться, — сказала Элин.
Ее головка, светлая, как у ребенка, напоминала цветок примулы, а лицо, озаренное солнечным светом, по-весеннему сияло. Осенив Кадфаэля и Марка крестом, она повернула свою лошадку влево.
Теперь путники не были обременены грузом и с ними не было женщин, поэтому они довольно быстро преодолели несколько миль, оставшихся до Виттингтона, где и остановились у стен небольшой деревянной крепости. Освестри располагался налево, и через него лежал путь Хью к дому, а Марку с Кадфаэлем надо было продолжать двигаться на север. Сейчас они находились на самой границе. Еще до прихода нормандцев земля эта столетиями переходила от англичан к валлийцам и обратно. Названия деревушек и имена людей были здесь в основном не английские, а валлийские. Хью жил между двумя большими насыпями, давным-давно сооруженными принцами Мерсии, обозначавшими таким образом начало своих владений. Этим они хотели показать, что вооруженным отрядам не так-то просто вторгнуться на их земли, а заодно и дать понять всем, кто здесь хозяин. Насыпь, располагавшаяся к востоку от манора, была в худшем состоянии, чем более высокая западная, — здесь силам мерсийцев удалось глубже проникнуть в Уэльс.
— Я должен с вами проститься, — сказал Хью, оглянувшись на путь, который они проделали, и бросая взгляд на запад, где находились город и крепость. — Жаль! Погода прекрасная, и я бы с удовольствием доехал с вами до святого Асафа. Но королевским офицерам лучше не вмешиваться в церковные дела и избегать перекрестного огня. Мне бы не хотелось наступить на любимую мозоль Овейну Гуинеддскому.
— Во всяком случае вы довезли нас до владений епископа Жильбера, — улыбнулся Марк. — И эта церковь, и ваша, святого Освальда, относятся теперь к епархии святого Асафа. Вы это осознали? Личфилд потерял множество приходов здесь, на северо-западе. Мне думается, что политика Кентербери — расположить епархию по обе стороны границы, между Уэльсом и Англией, и тем самым дать понять, что граница не имеет значения.
— Полагаю, у Овейна найдется, что сказать по этому поводу. — Хью поднял руку, приветствуя их, и начал поворачивать коня на дорогу, ведущую домой. — Езжайте с богом, и счастливого пути! — Отъехав на несколько ярдов, он обернулся через плечо и крикнул: — Не давай ему попасть в беду! Если сможешь! — Однако было неясно, кому из двоих предназначены эти слова и за кого именно боится Хью. Вероятно, он обращался к обоим.
Глава вторая
— Я слишком стар, — благодушно заметил брат Кадфаэль, — чтобы пускаться в подобные приключения.
Марк искоса взглянул на своего спутника.
— Что-то не слыхал я от тебя ничего подобного, пока мы не отъехали на порядочное расстояние от Шрусбери.
Тут тебя некому поймать на слове, старина, чтобы уговорить остаться дома.
— Не такой уж я дурак! — с готовностью подхватил Кадфаэль.
— Когда ты начинаешь жаловаться на возраст, я знаю, что от тебя ждать. Лошадь, вволю поевшая овса и дожевывающая его, когда ее выпустили из стойла. Нам придется иметь дело с епископами и канониками, — строго произнес Марк, — а это не так-то легко. Хорошо бы не ввязаться во что-нибудь этакое.
Однако в голосе Марка не было убежденности. От верховой езды его худое бледное лицо раскраснелось, глаза горели. Марк провел детство на ферме у дядюшки, работая на него и выслушивая упреки в дармоедстве. Мальчику приходилось иметь дело с лошадьми, и он все еще ездил как деревенский — не особенно изящно, но прочно держась в седле. Теперь под ним был прекрасный мерин из конюшни епископа, а не замученная работой деревенская лошадка. Гнедой мерин с лоснящейся шкурой с медным отливом. Всадник был легкий, и лошадь бодро бежала под ним.
Кадфаэль с Марком остановились на гребне горы, откуда открывался вид на долину реки Ди, поросшую сочной зеленой травой. Солнце уже заходило, и золотой полуденный свет сменился янтарным, более мягким. Река, извивавшаяся среди зелени, блестела в этом мягком свете, исчезая на опушке леса. Словно горная речка, она плясала по каменистому дну, а брызги ее сверкали маленькими радугами на солнце. Там, внизу, они найдут себе ночлег.
Путники поехали бок о бок по тропинке, достаточно широкой для двоих.
— И все же я не ожидал, — сказал Кадфаэль, — что меня в моем возрасте удастся вовлечь в такое путешествие. Я так тебе обязан. Шрусбери — мой дом, и я бы не променял его ни на какое место на земле, но время от времени меня тянет в дорогу. Чудесно, когда возвращаешься домой, и чудесно пуститься из дому в путь. Мне повезло, что Теобальд задумал вербовать союзников для своего нового епископа. А что еще посылает ему Роже де Клинтон, кроме официального письма?
До сих пор у Кадфаэля не было времени на любопытство, а мешочек, притороченный к седлу Марка, вряд ли мог вместить что-нибудь громоздкое.
— Наперсный крест, освященный у гробницы святого Чэда. Один из каноников — искусный мастер серебряных дел, и он изготовил этот крест.
— И такой же Роже посылает Меуригу в Бангор вместе с братскими молитвами и приветом?
— Нет, Меуригу достанется очень красивый требник. Наш лучший художник уже заканчивал его, когда пришел приказ архиепископа, так что был специально добавлен лист с изображением святого Дейниола, покровителя Меурига. Я бы предпочел книгу, — добавил Марк, двигаясь по тропинке, круто спускавшейся посреди деревьев. — Однако крест считается более престижным даром. В конце концов, у нас есть приказ. Однако не думаешь ли ты, что это неспроста? Значит, Теобальд знает, что посылает Жильбера в очень сложную епархию?
— Не хотел бы я оказаться на его месте, — заметил Кадфаэль. — Но кто знает, быть может, Жильбера увлекает борьба. Есть ведь такие, кто упивается раздорами. А если он не станет считаться с валлийскими обычаями, неприятностей у него будет хоть отбавляй.
Они спустились на зеленые луга и поросший кустарником речной берег. Перед ними текла Ди, отражавшая в своих водах закатный свет, льющийся с запада. За рекой вздымался высокий холм, поросший травой. На его вершине вырисовывались контуры земляных укреплений, возведенных столетия тому назад. Река Ди играла на камнях под узким деревянным мостом. Здесь, в церкви святого Коллена, они и попросили приюта на ночь у приходского священника.
На следующий день путники переправились через реку и, миновав высокогорье, на котором не было ни одного деревца, попали в долину Клуида. Все утро они не спеша ехали вдоль реки.