С семафора можно посылать световые сигналы, которые видно почти из любой точки города.
Вместо того, чтобы верноподданнейше поблагодарить его величество за милостивое разъяснение, Фандорин лишь задумчиво покивал и уточнил:
- "Орлов" - это, надо полагать, т-тот самый алмаз, которым украшен императорский скипетр?
- Да, - кротко подтвердил государь. - Тот самый, купленный графом Орловым в Амстердаме в 1773 году по поручению Екатерины Великой.
- Невозможно, совершенно немыслимо, - отрезал Симеон Александрович. - Ни о каком обмене не может быть и речи. Это же реликвия!
- Невозможно, - согласился Кирилл Александрович. - Через пять дней торжественный вынос государственных регалий, еще через два дня - коронация. Без скипетра церемония не состоится. Любые деньги - пускай, но "Орлова" ни в коем случае.
Все, словно сговорившись, обернулись к Георгию Александровичу, чье мнение, мнение отца, имело здесь особенную важность.
И великий князь оказался достоин своего положения и звания. На его глаза навернулись слезы, рука непроизвольно оттянула тугой воротник, но голос его высочества был тверд:
- Невозможно. Жизнь одного из великих князей, пусть даже... моего сына (здесь голос Георгия Александровича все-таки дрогнул) не может быть выше интересов монархии и государства.
Вот что я называю августейшим величием - это вершина, достичь которой способны лишь те, кто отмечен и избран Богом. Социалисты и либералы пишут в своих газетенках и листовках, что императорский дом купается в роскоши. Это не роскошь, это сияющий ореол российской государственности, и каждый из членов императорской фамилии во имя России готов пожертвовать собственной жизнью и жизнью тех, кого любит.
Комната заколыхалась у меня перед глазами, радужно переливаясь, и я заморгал, стряхивая с ресниц слезы.
- А что если заменить алмаз стразом? - раздался из угла голос полковника Карновича. - Можно изготовить такую копию, что не отличишь.
- За столь короткий срок изготовить п-подделку такого уровня невозможно, - ответил ему Фандорин. -
К тому же Линд пишет, что у него имеется собственный ювелир.
Кирилл Александрович пожал плечами:
- Я одного не понимаю, зачем ему непременно понадобился "Орлов"? Ведь этот камень бесценен, а стало быть, не имеет рыночной цены. Он известен во всем мире, его даже не продашь.
- Отчего же, ваше высочество, - возразил полковник. - Можно распилить его на три-четыре больших алмаза и несколько десятков средних и мелких.
- И за сколько всё это можно продать? Карнович покачал головой, не зная, что ответить.
- Я в этом немного разбираюсь, - сказал Фандорин. - Три больших алмаза, каратов по пятьдесят, могут стоить примерно по полмиллиона рублей золотом каждый. Мелкие - ну, п-предположим, еще полмиллиона.
- Два миллиона? - просветлел лицом император. - Но мы не пожалеем за нашего дорогого Мику этой суммы! Фандорин вздохнул:
- Ваше величество, дело здесь вовсе не в двух миллионах. Я манеру Линда знаю. Это шантаж, причем г-го-раздо большего масштаба, чем кажется на первый взгляд. Речь идет не просто о жизни одного из одиннадцати кузенов вашего величества. Линд покушается именно на коронацию, отлично понимая, что без "Орлова" церемония невозможна. А жизнь мальчика - лишь средство д-давления. Смысл угрозы даже не в убийстве великого князя, а в том, что Линд сорвет коронацию и опозорит Россию и династию Романовых на весь мир, подбросив части тела мальчика в самые людные места.
У всех присутствующих, включая и меня, вырвался стон ужаса, а Фандорин неумолимо продолжал:
- Вы говорили, ваше высочество, что во всем мире не сыщешь п-покупателя на "Орлова". Но покупатель уже есть, причем такой, который не может отказаться от покупки. Этот покупатель - дом Романовых. По сути дела, вам придется выкупить у Линда не великого князя, а алмаз "Орлов", причем по той цене, которую назначит похититель, ведь заодно с камнем на кон поставлены к-коронация и престиж монархии.
Боюсь, это обойдется не в два миллиона. Много, много дороже. И это еще не самое худшее. - Фандорин мрачно опустил голову, и я увидел, что его руки сжались в кулаки. - Вы заплатите за сохранение камня и возвращение великого князя, но Линд не отдаст ребенка живым. Это не в правилах доктора...
Наступила зловещая тишина, но всего на несколько мгновений, потому что Павел Георгиевич, до сей минуту тихо сидевший в самом конце стола, вдруг закрыл лицо ладонями и зарыдал.
- Полли, возьми себя в руки, - сурово сказал ему Кирилл Александрович. - А вы, Фандорин, перестаньте нас пугать. Лучше расскажите про Линда.
- Это самый опасный преступник на свете, - так начал Фандорин свой рассказ. - Не знаю, п-почему его называют "доктором". Быть может, из-за того, что он обладает знаниями в самых неожиданных областях. Например, владеет множеством языков. Возможно, и русским - я бы этому не удивился. Про Линда очень мало д-достоверных сведений. Очевидно, он относительно молод, потому что еще десять лет назад про него никто не слышал. Откуда он родом - неизвестно. Вероятнее всего, американец, потому что самые первые деяния, доставившие ему славу дерзкого и б-безжалостного злодея, Линд совершил в Северо-Американских Соединенных Штатах. Он начинал с ограбления банков и почтовых вагонов, а позднее п-превосходно освоил шантаж, вымогательство и похищение людей.
Фандорин говорил, глядя на стол, будто видел в его полированной поверхности отражение каких-то картин из прошлого, доступных лишь его взору.
- Итак, что же я все-таки знаю про этого человека? Он убежденный женоненавистник. Около него никогда не б-бывает женщин - ни любовниц, ни подруг. Шайка Линда - это исключительно мужской круг. Если угодно, мужское братство. Доктор словно лишен обыкновенных человеческих слабостей, и из-за этого выйти на его след никому еще не удавалось. Подручные Линда преданы ему по-собачьи, а это в преступных сообществах встречается крайне редко. Я дважды захватывал людей доктора живьем, и оба раза ничего не добился. Один получил пожизненную каторгу, другой наложил на себя руки, но своего главаря они не выдали... Связи Линда в международных криминальных сферах поистине безграничны, авторитет огромен. Когда ему требуются специалисты какого угодно п-профиля - медвежатники, наемные убийцы, граверы, гипнотизеры, взломщики - высшие "мастера" уголовных наук считают за честь оказать ему услугу. Я полагаю, что доктор б-баснословно богат. Лишь за то время, что я им занимаюсь - а это немногим более полутора лет - и лишь по тем делам, которые мне известны, он прибрал к рукам не менее десяти миллионов.
- Франков? - заинтересованно спросил Георгий Александрович.
- Я имел в виду д-доллары. Это примерно двадцать миллионов рублей.
- Двадцать миллионов! - Его высочество даже задохнулся. - А мне казна выделяет жалких двести тысяч в год! Это же в сто раз меньше! И он, мерзавец, еще смеет требовать у меня денег!
- Не у вас, дядя Джорджи, - сухо заметил государь. - У меня. "Орлов" - собственность короны.
- Ники, Джорджи! - прикрикнул на обоих Кирилл Александрович. - Продолжайте, Фандорин.
- У меня было две встречи с доктором Линдом, - сказал Эраст Петрович и запнулся.
В комнате стало очень тихо, только скрипнул стул под полковником Карповичем, так и подавшимся вперед всем телом.
- Право, не знаю, можно ли это назвать "встречами", потому что в лицо мы друг друга не видели. Я был загримирован, Линд - в маске... Наше знакомство состоялось полтора года назад, в Нью-Йорке. Быть может, русские газеты писали о похищении двенадцатилетнего сына миллионера Бервуда? В Америке эта история не сходила с п-первых страниц целый месяц... Мистер Бервуд попросил меня исполнять обязанности посредника при передаче выкупа. Я потребовал от похитителей, чтобы мне сначала показали пленника. Линд сам повел меня в потайную к-комнату. Доктор был в черной маске, закрывавшей почти всё лицо, длинном плаще и шляпе.