Где же найти Кузьмина? В редакции его нет наверняка. Значит, дома.
Но дома Евгения Сергеевича не было. Гринберг вышел из подъезда и решил ехать к артистке оперетты Ирине Нечволодовой на Екатерининский канал, там Кузьмин был частым гостем.
Дверь в квартиру Ирины была открыта. Еще на лестнице Гринберг услышал звуки рояля и веселые голоса. Он вошел в большую прихожую, стены которой были оклеены афишами и увешаны венками. На огромном зеркале теснились автографы знаменитостей, написанные губной помадой. Это был безалаберный, веселый богемный дом.
Ирина обрадовалась Гринбергу. Они были в добрых отношениях. Несколько раз Михаил Абрамович писал хорошие рецензии на ее спектакли.
Кузьмина Гринберг нашел в маленьком будуаре, стены которого были обиты синим штофом.
Евгений Сергеевич разговаривал с каким-то человеком в форме капитана Добровольного флота. Он искренне обрадовался Гринбергу.
— Михаил Абрамович, ну мы холостяки, понятно. Ночь губим. А вы-то, семьянин? Знакомьтесь. Капитан и литератор Лухманов. Садитесь с нами. — Дело есть к вам, Евгений Сергеевич.
— Пойдемте на кухню, это единственное тихое место в этой квартире.
На кухне среди наваленных тарелок и бокалов, блюд с закуской и пустых бутылок Кузьмин прочитал гранки и спросил: — Когда пойдет статья? — Завтра.
— Спасибо, Михаил Абрамович. Вечно ваш должник.
С Мануйловым Кузьмин встретился утром в ресторане «Севастополь» на Обводном канале. Ресторан был маленький, прокуренный и грязный. Зато наверняка там не было знакомых. Они сели за стол и спросили пива.
— Это ваша статья? — Кузьмин положил на стол гранки. — А вам она понравилась? — усмехнулся Мануйлов. — Нет. Не об этом разговор. Вы ее снимите. — Почему?
Кузьмин положил перед Мануйловым машинописные страницы.
— Читайте. Только помните, эта статья выйдет завтра в Петербурге и будет напечатана в двух московских газетах. — Что в ней? — прищурился Мануйлов. — Все, Иван Федорович. — То есть?
— Три тысячи семьсот франков, украденных вами у Эмиля Мутье из Брюсселя, рассказ полковника Генштаба Арабаша о том, как вы обирали агентов в Париже, сведения о присвоении вами жалованья и наградных агента Бруккера, пикантная история о жалованье за тридцать три месяца парижскому агенту Бурштеку, а главное, данные о полученных вами двадцати тысячах франков от редактора «Общего дела» Владимира Львовича Бурцева. Вы же продавали ему секретные данные охранной полиции…
— Хватит, — Мануйлов поднял руку, — эти документы фигурировали…
— Ваше дело прокурор Корсак закрыл по письму генерала Курлова на основании 227 статьи Уголовного уложения. Но газета потребует нового разбирательства. — Что мне делать? — Голос Мануйлова дрогнул.
— Вы оставляете в покое Бахтина, а я вас. Теперь главное: кто вас нанял?
Монасевич-Мануйлов покрутил в руке вилку, потом начал ею что-то чертить на скатерти. — Это важно? — спросил он. — Очень.
— Присяжный поверенный Усов. Я в трудном положении, деньги… — Это ваши трудности. Кузьмин встал и не прощаясь вышел.
Котенок сразу же нашел свое место в доме. Спал он только с Бахтиным, удобно устроившись около подушки. Но Бахтин был рад этому. Наконец-то в доме появилось живое существо, за которое он нес полную ответственность. Смешно сказать, но он скучал по Луше. И она, услышав, как хлопнет дверь в передней, бежала к нему, радостно мурлыча.
— Ты стал подлинным старым холостяком, — смеялась Ирина.
Сегодня он лег рано, заснул и проснулся от боя часов. Они пробили четыре раза. Бахтин сел на кровати, Луша недовольно завозилась на своем месте.
И тут раздался телефонный звонок. Длинный и тревожный в ночи. Шлепая босыми ногами по паркету, Бахтин выскочил в коридор, снял трубку. — Бахтин слушает.
— Слушаешь, легавый? Так слушай.
Своего стукача Сережу Шохина на Обводном ищи. Ему кто-то горло перерезал.
Часть вторая.
ПЕТРОГРАД — МОСКВА.
1916-1917 годы
Часы неумолимо отсчитывали последние шаги ночи. И хотя до рассвета было еще далеко, Бахтину показалось, что фонари за окном начали постепенно тускнеть. Чертовски длинные осенние ночи в Петрограде. Темнота рано наползает на город. Наверное, приносят ее черно-грязные тучи, висящие над Финским заливом. Внезапно время остановилось, часы смолкли на несколько секунд, потом натужно пробили пять раз.
В кабинете полицмейстера протяжно зазвонил телефон.
Господи, да кто же телефонирует в такую рань столь высокому чину, как полицмейстер 3-й части. Полковник Арутюнов еще спит спокойно.
Бахтин закурил папиросу и спустился в дежурку. Из-за стола вскочил заспанный околоточный, с грохотом поднялись городовые.
— Видно, зря вы ночь потеряли, господин надворный советник, — вздохнул дежурный. — Такова наша служба.
— Ничего, ваше высокоблагородие, вы его все равно заловите, — сказал один из городовых. — Думаешь?
— А что, я вас не знаю. — Городовой громыхнул тяжелой шашкой. — Значит, веришь мне? — усмехнулся Бахтин. — Так точно, верю. — Твои бы, братец, слова, да к Богу в уши. — Ваше высокоблагородие…
Городовой не успел договорить, как дверь распахнулась и в дежурную комнату вошел Литвин, за ним два сыщика и помощник пристава Евдокимов ввели человека, одетого в черное пальто, белый шелковый шарф и сбитый на затылок цилиндр.
— Вот он, Александр Петрович, еле взяли, здоров бегать оказался.
— А зачем вы за ним бегали, Орест, прострелили бы ему ногу и весь разговор. — Да пожалели подлеца.
— Значит, так, — Бахтин подошел к задержанному, — вот ты, Конкин, опять с нами.
— Ошибаетесь, господин, — с явным иностранным акцентом ответил задержанный, — я бразильский подданный граф Альбано.
— Любопытно, — удивился Бахтин и взял протянутый Литвиным паспорт.
— Действительно бразильский подданный, граф. Все сходится. Молодцы, ребята, крупную рыбу поймали. Вы арестованы, граф Альбано. — На каком основании…
— А вам известно, граф, что Российская империя вместе с Англией, Францией, Италией и Румынией воюет с Германией и ее союзниками. Задержанный важно кивнул.
— А вам известно, что Бразилия союзница Германии и что войска Германии на Западном фронте, прорвав нашу оборону, подходят к Варшаве.
Все присутствующие с изумлением смотрели на Бахтина.
— Стало быть, граф, вы шпион, мы передадим вас в контрразведку и вас расстреляют. Военно-полевой суд — дело короткое. Сегодня привезем, завтра приговор. Везите его в Главный штаб, в отделение контрразведки, — скомандовал Бахтин. «Граф» дернулся испуганно и заговорил без акцента. — Господин Бахтин, так что и пошутить нельзя?
— Можно, если ты, братец, признаешь себя не бразильским подданным, а касимовским мещанином Егором сыном Даниловым Конкиным. — Признаю. — Конкин истово перекрестился.
— Вот это уже лучше, — подошел к нему Бахтин. — А скажи-ка мне, Егор Данилович, где вещи? — Какие веши? — Значит, это не ты, на Фуршадской штопорнул? — Истинный крест, не я.
Бахтин ударил его коротко, без замаха. Конкин отлетел к стене, гулко стукнувшись головой. Городовые одобрительно крякнули. — Поднимите его. — Бахтин достал папиросу.
— Сам, сам встану. — Конкин оперся о лавку и поднялся с трудом.
— Вы, господин Бахтин, ручку-то попридержите. Чуть не убили. — Вещи? — Так разве я против. Они у Верки Лошади. — Все? — Как одна. — А ты знаешь, дурак, кого ты штопорнул? Конкин промычал нечто невнятное.
— Начальника департамента Министерства финансов. — А нечего ему по малинам шляться.
— Моралист. Но правда в твоих словах есть.