В девятом веке Армения вновь появляется как независимое государство со столицей в городе Ани. Я почувствовал дух гения, создававшего этот город, когда сидел несколько лет назад в развалинах его кафедрального собора. Было время, когда Ани превосходил своими размерами большинство крупных европейских городов. Но в 1064 году турки-сельджуки заполонили и разграбили Азию.
Какое будущее могло ожидать этот маленький народ, постоянно оказывавшийся буфером между империями, самый многострадальный, на самом истоптанном клочке земли, кроме постепенной ассимиляции с более многочисленными и более сильными соседями? Его рассеянные по земле родовые объединения боролись бы на протяжении нескольких поколений, отчаянно пытаясь сохранить свои национальные традиции, прежде чем смешанные браки не привели бы их к закономерному историческому результату — к груде руин на Анатолийском плато, покрывшихся пылью времен, и нескольким застекленным шкафам в Британском музее.
Ничего подобного! Армянские правители переселились на пятьсот миль к северо-западу. Здесь, в Киликии, под защитой Таврских гор, они основали новое Армянское царство. Многие из тех, кто успел спастись бегством, не погиб во время землетрясений, избежал массовой резни в период нашествия сельджуков и остался трудиться на родной земле, были угнаны в 1604 году сефевидским шахом Аббасом; а те, кто попал под господство Османской империи, кто не погиб во время погромов 1890-х годов, а потом — 1909 года и остался жить в сельской местности, были уничтожены в 1915 году, — их затолкали во тьму исторического тупика и убили.
Более миллиона армян — половина всего населения Анатолии — погибло в последние годы существования Османской империи. Туркам удалось осуществить то, что до них пытались сделать правители многочисленных государств: им удалось покончить с государством Армения, но только не с армянами! В большинстве крупных городов мира можно найти армян — выходят армянские газеты на армянском языке, работают армянские рестораны. В изгнании армяне оказались необычайно стойкими и активными. Только евреи с такой же неистовостью сопротивлялись ассимиляции. В горах Колумбии есть маленький городок, который так и называется: Армения, там подают фасоль по-антиохийски. В Париже самое первое кафе, появившееся в 1672 году, было открыто армянином, а еще раньше — в Вене; сделал это тот самый армянин, который помог прорвать осаду турок. Лечащим врачом польского короля Яна во время осады Вены был армянин; армянином был врач, обслуживавший гарем Акбара Великого, правителя Могольской империи в Индии с 1536 года, чей приемный сын был армянином и почитался иезуитами в Индии как величайший поэт своего времени.
У «польского Байрона» — Словацкого мать была армянкой, как и у чемпиона по шахматам Гарри Каспарова, у Гурджиева или у аббасидского халифа аль-Мустади, который правил всем арабским миром, за исключением Египта, где чуть раньше власть держали армянские визири. В королевских жилах правителей Иерусалима, потомков крестоносцев, с давних пор текла армянская кровь. Когда король Ричард Львиное Сердце вступал в брак, его шафером был армянин; последний король Армении, изгнанник, живший во Франции, учил французского короля игре в шахматы. Существовало даже предположение, что человек по прозвищу «Железная Маска» был не кем иным, как армянским патриархом Константинополя.
Впервые йогурт в Соединенных Штатах стал изготовляться армянским семейством Коламбиссян.
Специфическая зеленая краска долларовых банкнот США была создана армянином, так же как и самолет МИГ, названный в честь его создателя Микояна, чей брат дольше всех продержался в сталинском политбюро; Абел Аганбегян, армянский экономист, был автором проекта перестройки.
А на самом деле их вроде вообще как бы не должно было существовать. Они должны были быть уничтожены, вычеркнуты из истории ужасами, которые они пережили. Но они выжили и остались не в виде скромной сноски к истории этого бурного региона, но как ее постоянный и своеобразный лейтмотив.
Из-за нависшей угрозы войны в Персидском заливе, развала Советского Союза и состояния опасной нестабильности в Восточной Европе время казалось самым подходящим для путешествия по армянской диаспоре и в саму Армению. И я стал готовиться к отъезду из Иерусалима.
В библиотеке армянского квартала прямо на стене можно прочитать высказывание американского писателя-армянина Уильяма Сарояна:
«Хотел бы я знать, найдется ль в мире сила, которая способна уничтожить этот народ, это малое племя скромных людей, чьи войны все отыграны и проиграны, чье государство полностью уничтожено, чья литература не прочитана, музыка не услышана, а на молитвы больше нет ответа.
Ну же, вперед! Уничтожьте Армению! Увидите, удастся ли это вам. Пошлите их в пустыню без пищи и воды. Сожгите их дома и церкви. А потом посмотрите, не окажется ли, что будут они смеяться, петь и снова возносить молитвы. Потому что если хотя бы двоим из них доведется встретиться в этом мире, увидите — они создадут новую Армению».
Заинтригованный словами Сарояна о новой Армении и одержимый поисками остатков старой, я покинул стены монастыря в сырой декабрьский вечер. Путь мой лежал в Венецию. В этом городе вот уже более восьмисот лет существовала армянская община.
I
Ближний Восток
Они выбрали Злую Мысль и поспешили приобщиться к Злому Делу.
«Гат» Зороастра, йасна 303, в которой Искуситель обманом заставляет Бога позволить Злому Духу овладеть человеком
1
Был долог поиск мой —
Познать хотел я Замысел,
Чтоб размотать запутанный
Клубок истории и самого себя
И эти песнопения понять…
Теперь я нашел его —
Не на страницах мифов,
Собранных в библиотеках
(Их в равной степени ни принимать,
Ни отвергать не стану).
Он не в легендах уж наверняка,
Он в настоящем. Замысел — это
Земля сегодняшнего дня.
Уолт Уитмен
В Венеции было холодно. Небольшие островки льда кое-где плавали в каналах; их медленно сносило течением в лагуну, словно разбухший в воде бумажный сор. На улицах никто не задерживался, площади были пусты. Причиной тому был не только холод. С балкона палаццо на Большом канале студенты свесили стяги с надписями «Нет войне!», «Нет катастрофе!». Катастрофой для венецианцев было то обстоятельство, что война в Заливе отпугивала туристов. Я оказался там чуть ли не единственным.
Школа Мурад-Рафаэлян оказалась единственной в Венеции армянской школой для детей армянской общины. Ее директор больше похож на итальянца, чем на армянина, — носит красные носки и даже походка его типично итальянская. Я встретил его, когда он торопливо выходил из школы.
— Пожалуйста, — взмолился он, — подождите меня в школе! Моя машина сломалась прямо посередине дороги.
— Ваша машина?! В Венеции?! — Но его уже и след простыл.
Я толкнул незапертую тяжелую дубовую дверь и вошел в вестибюль. Стены его были отделаны панелями. Яркие солнечные лучи падали на плиты, а из окна виднелся небольшой внутренний двор. Не было заметно, что здесь кто-то обитает. Наверху тоже никого не оказалось — голые полы и гулкие пустые коридоры. Здание больше напоминало опустевший дворец, нежели школу. Только стены и потолок, украшенные вычурной лепниной с позолотой и помпезными, фривольными росписями, казались там живыми. Даже чересчур живыми, если быть точным.