— Ого! Ты уже встала, — сказал, улыбаясь, генерал. — Тем лучше, моя милочка: по крайней мере, мне можно будет поцеловать тебя перед отъездом. Дай Бог, чтобы это принесло мне счастье! — прибавил он, вздохнув.
— Нет, нет, вы не уедете так, дядя! — отвечала она в то время, как он целовал ее в лоб.
— Почему же это, сеньорита? — весело спросил он.
— Потому, что я приготовила вам завтрак, и вы должны перекусить перед отъездом. Ведь вы не захотите отказать мне, дядя?
— Конечно, нет, мое дитя. Только не задерживай меня: я спешу.
— Это отнимет у вас всего несколько минут, — сказала она, входя в палатку.
— Ну, несколько минут — не беда, — отвечал генерал, следуя за ней.
Завтрак тотчас же подали, и Люция села за стол вместе с дядей.
Несмотря на то, что молодая девушка внимательно прислуживала ему, генерал заметил, что она взволнована и как-то смущенно поглядывает на него.
— Что с тобой, Люция? — спросил он, пристально посмотрев на нее. — Ты точно хочешь обратиться ко мне с какой-то просьбой и не решаешься. Ведь ты же знаешь, что я никогда ни в чем не отказываю тебе.
— Знаю, дядя. Но на этот раз я боюсь, что вы не согласитесь исполнить мою просьбу.
— Ага! — весело сказал генерал. — Значит, это что-нибудь важное?
— Совсем нет. Но я все-таки боюсь, что вы откажете мне.
— Во всяком случае, скажи мне, в чем дело, моя милочка. Говори смело. Я сделаю все, что могу.
— Вот видите, дядя, — начала, краснея, Люция. — Я должна сознаться вам, что жизнь в лагере не особенно приятна.
— Я знаю это, мое дитя. Но что же я могу сделать?
— От вас зависит все.
— Каким же это образом?
— Если бы вы были со мной, я бы никогда не скучала, — отвечала Люция.
— Это очень любезно с твоей стороны, — сказал генерал. — Но ведь ты знаешь, что мне приходится уезжать на целые дни, и потому я не могу оставаться с тобой.
— Да, в этом-то и заключается затруднение.
— Конечно, так.
— Но если бы вы захотели, вы могли бы уничтожить его.
— Ты полагаешь?
— Вполне уверена в этом.
— Не понимаю, каким это образом. Оставаться с тобою в лагере я не могу.
— Но есть другое средство уладить все.
— Неужели?
— Да, и очень простое, дядя.
— Скажите, пожалуйста! Что же это такое, мое дитя?
— А вы не будете бранить меня, дядя?
— Что за вздор! Когда же я бранил тебя?
— Это правда, вы так добры!
— Ну, говори же, в чем дело.
— Вот видите, дядя, вы бы могли…
— Я бы мог?
— Брать меня с собой, когда уезжаете из лагеря.
— Ого! — сказал генерал, нахмурив брови. — Это довольно странное желание.
— Что же в нем странного? По-моему, совсем естественное.
Генерал задумался. Люция тревожно смотрела на него, как бы желая отгадать его мысли.
— Да, так будет, пожалуй, лучше, — прошептал он наконец, подняв голову. — Так тебе очень хочется ездить со мной? — прибавил он, пристально взглянув на молодую девушку.
— Очень хочется, дядя.
— В таком случае, собирайся. Я каждый раз буду брать тебя с собой.
Люция вскочила, горячо поцеловала дядю и велела оседлать свою лошадь.
Через четверть часа генерал, его племянница, Болтун, служивший проводником, и два солдата, замыкавшие шествие, уже были в лесу.
— В какую сторону угодно вам отправиться сегодня, генерал? — спросил Болтун.
— Проводите нас к хижинам трапперов, о которых вы говорили вчера.
Болтун поклонился, и маленькое общество тихо двинулось по едва заметной тропинке. Дорога была очень плоха; лианы обвивали деревья, и лошади с трудом пробирались между ними, ежеминутно спотыкаясь о выступавшие наружу древесные корни.
Люция была вполне счастлива. Может быть, во время одной из таких поездок ей удастся встретиться с Чистым Сердцем.
Вдруг Болтун, шедший на несколько шагов впереди, громко вскрикнул.
— Должно быть, случилось что-нибудь необыкновенное, если даже вы решились закричать, — сказал генерал. — Что там такое?
— Пчелы, ваша милость.
— Как, пчелы? Да разве они здесь есть?
— Они прилетели сюда совсем недавно.
— Почему же недавно?
— Ведь вы знаете, что пчел занесли в Америку белые? — сказал Болтун.
— Это так, — отвечал генерал. — Но почему же они появились здесь?
— По очень простой причине. Пчелы всегда появляются как передовой отряд белых, по мере того, как те заходят дальше вглубь Америки. Они летят впереди них, как бы прокладывая им дорогу и указывая на новые места для поселений.
Появление пчел в необитаемой местности всегда предвещает прибытие пионеров или скваттеров.
— Как странно! — пробормотал генерал. — Неужели же это правда?
— Истинная правда, ваша милость. Индейцы уверены в этом, а уж они не ошибутся. Увидев пчел, они тотчас же уходят с того места, где они появились.
— Да, это очень странно, — повторил генерал.
— А должно быть, здешний мед очень вкусен? — спросила Люция.
— Здесь великолепный мед, сеньорита. Если вам угодно, мы добудем его.
— Пожалуйста, — сказал генерал.
Болтун внимательно осмотрелся по сторонам. Несколько пчел, уже собравших добычу, поднялись вверх и быстро полетели, спеша, должно быть, в свой улей.
Проводник сделал знак генералу и, подняв глаза кверху, побежал за ними, пробираясь между густым кустарником, сплетенными корнями и сваленными бурей деревьями. Все последовали за ним.
Таким образом, не теряя из виду пчел, путешественники гнались за ними около часа и наконец увидели, что те подлетели к дуплу старого дерева и, пожужжав и покружившись около него, исчезли в отверстии, на высоте футов восьмидесяти от земли.
Тогда Болтун взял топор и, сказав, чтобы все отошли подальше от дерева, начал рубить его.
Пчел нисколько не испугали удары топора: они продолжали заниматься своим делом и совершенно спокойно влетали в улей и вылетали из него. Они нимало не смутились даже и в то время, как ствол затрещал.
Наконец дерево со страшным грохотом упало на землю и раскололось надвое во всю длину. Внутри было множество сотов меда.
Проводник поспешно схватил пук приготовленного заранее сена и зажег его, чтобы защититься от пчел.
Но они не думали о мести и не жалили никого. Совершенно потерявшись, кружились они около того места, где стояло дерево, не понимая, что такое случилось.
Болтун и солдаты стали вынимать соты и складывать их в мехи.
Одни из них уже потемнели от времени; в других мед был светел и прозрачен, как вода.
Между тем пчелы, не присутствовавшие при катастрофе, продолжали подлетать к тому месту, где был их улей. Не видя его, они растерянно кружились, а потом, должно быть, поняв, в чем дело, уселись на ветки соседнего дерева и грустно смотрели на развалины своего разрушенного царства.
Люции стало от души жаль их.
— Мне очень досадно, что я просила достать мед, — сказала она. — Моя прихоть причинила столько горя этим бедным пчелам!
— Оставим им несколько сотов, чтобы утешить их, — заметил, пожав плечами, Болтун. — Мед все равно сейчас растащат медведи.
— Медведи? — с изумлением повторила Люция.
— Да, сеньорита. Никто лучше их не сумеет разыскать улей и вытащить из него мед.
— Значит, они любят его? — с любопытством спросила молодая девушка.
— Очень любят, сеньорита, — отвечал Болтун, угрюмое лицо которого несколько прояснилось. — Целыми неделями грызут они дерево и, сделав достаточное отверстие, просовывают в него лапы и вытаскивают, не разбирая, и мед, и пчел.
— А теперь поедем к трапперам, — сказал генерал. — Мы и так опоздали.
— О, мы скоро будем там, ваша милость, — отвечал проводник. — Канада в нескольких шагах от нас, а трапперы живут по берегам ее притоков.