Но прежде всего, поймите, я хочу, я требую, чтобы мне было возвращено Миланское герцогство. Оно принадлежит мне по праву наследования и в силу того, что было передано во владение французских королей. Даю слово дворянина, я получу его, но, надеюсь, не порывая дружбы с моим братом Карлом!
- И вы предложите Карлу Пятому пройти через Францию, чтобы покарать восставших жителей Гента? - спросил Пуайе.
- Да, господин канцлер, - ответил король. - Сегодня же пошлите господина Фрежюса к императору, пусть передаст ему от моего имени это предложение. Покажем императору, что для сохранения мира мы готовы на все! Ну, а если он жаждет войны...
Грозный и величественный жест сопровождая эти слова, но тут Франциск I на миг замолчал, заметив художника, скромно стоявшего у дверей.
- Но если он жаждет войны, - продолжал король, - клянусь Юпитером, вести о которой принес мне Бенвенуто, клянусь, что война будет кровопролитная, ужасная, ожесточенная!.. Ну, Бенвенуто, где же мой Юпитер?
- Сир, - отвечал Бенвенуто, - я вам принес модель вашего Юпитера. Но знаете, о чем я мечтал, смотря на вас и слушая вас? Я мечтал о фонтане для вашего Фонтенбло. Представьте: над фонтаном возвышается исполинская статуя в шестьдесят футов, в правой руке она держит сломанное копье, а левой опирается на эфес шпаги. Статуя изображает Марса <Марс (римск миф) - бог войны.> - иными словами, вас, ваше величество, ибо вы олицетворение храбрости, сир, и этой храбростью вы пользуетесь в справедливом деле - священной защите вашей славы... Подождите, сир, это еще не все. По углам пьедестала статуи я вижу четыре сидящие фигуры: поэзию, живопись, скульптуру и щедрость. Вот о чем я мечтал, глядя на вас и слушая вас, сир!
- И вы воплотите эту мечту в мраморе или бронзе, Бенвенуто! Такова моя воля, - сказал король повелительно, но улыбаясь искренней и приветливой улыбкой.
Все члены совета встретили эти слова рукоплесканиями, ибо находили короля достойным статуи, а статую - достойной короля.
- А пока, - произнес король, - взглянем на нашего Юпитера.
Бенвенуто вытащил из-под плаща модель и поставил ее на стол, за которым только что решалась судьба мира.
Франциск I смотрел на нее с восторгом - в выражении его лица трудно было ошибиться.
- Наконец-то я нашел мастера по сердцу! - воскликнул он и, похлопав Бенвенуто по плечу, продолжал:
- Друг мой, кто чувствует себя счастливее: король, которому удалось найти художника, понимающего все ею замыслы, - словом, такого художника, как вы, - или художник, который встретил короля, способного его понять? По правде говоря, мне кажется, что моя радость сильнее.
- О нет, сир, позвольте! - воскликнул Бенвену-то. - Моя радость, без сомнения, сильнее.
- Нет, моя, Бенвенуто!
- Не смею противоречить вашему величеству: однако ж...
- Ну согласимся же, что наша радость одинакова, друг мой.
- Сир, вы меня назвали своим другом... - сказал Бенвенуто. - Одно лишь это слово оплачивает сторицей все то, что я уже сделал для вашего величества, и все, что я еще сделаю для вас.
- Так вот, я хочу доказать тебе, что это не пустое, случайно сказанное слово, Бенвенуто, и если я назвал тебя своим другом, - значит, ты действительно мой друг. Я жду Юпитера. Заканчивай работу как можно скорей, и ты получишь, даю слово дворянина, все, что пожелаешь, если только это будет в королевской власти... Слышите, господа? И если я забуду о своем обещании, напомните мне о нем.
- Сир! - воскликнул Бенвенуто.
- Так вот, я хочу доказать тебе, что это не пустое, случайно сказанное слово, Бенвенуто, и если я назвал тебя своим другом, - значит, ты действительно мой друг. Я жду Юпитера. Заканчивай работу как можно скорей, и ты получишь, даю слово дворянина, все, что пожелаешь, если только это будет в королевской власти... Слышите, господа? И если я забуду о своем обещании, напомните мне о нем.
- Сир! - воскликнул Бенвенуто. - Вы великий и благородный король, и мне стыдно, что я лишь немногим могу воздать за все то, что вы сделали для меня!
И, поцеловав руку, протянутую королем, Челлини спрятал модель Юпитера под плащом и вышел из зала совета, преисполненный гордости и радости.
Выходя из Лувра, он встретил Приматиччо, который входил во дворец.
- Куда вы спешите и что вас так обрадовало, дорогой Друг Бенвенуто? - спросил Приматиччо Челлини, который не сразу заметил его.
- Ах, это вы, Франческо! - воскликнул Челлини. - Да, вы правы, я радуюсь, ибо только что видел нашего великого, высокочтимого, божественного Франциска Первого.
- А госпожу д'Этамп вы тоже видели? - спросил Приматиччо.
- Я не смею повторить его слова, Франческо, хотя и говорят, что со скромностью я не в ладу.
- Ну, а что вам сказала госпожа д'Этaмп?
- Он назвал меня своим другом. Понимаете, Франческо? Он говорил со мной на “ты”, как со своими маршалами. Наконец, он сказал мне, что, когда будет готов Юпитер, я могу просить о любой милости и что он заранее ее дарует - Ну, а что обещала вам госпожа д'Этамп?
- Какой вы чудак, Франческо!
- Почему же?
- Вы мне твердите о госпоже д'Этамп, а ведь я твержу вам о короле - Да потому что я знаю двор получше вашего, Бенвенуто; потому что вы мой земляк и мой друг, потому что вы принесли с собой частицу нашей прекрасной Италии, и в благодарность я хочу избавить вас от большой опасности. Послушайте, Бенвенуто, я уже вас предупреждал: герцогиня д'Этамп - ваш смертельный враг Но прежде я просто опасался этого, теперь же в этом уверен. Вы оскорбили герцогиню, и, если вы ее не умиротворите, она вас погубит. Слушайте меня внимательно, Бенвенуто: госпожа д'Этамп - повелительница короля!
- Бог ты мой, да о чем вы толкуете! - воскликнул Челлини, расхохотавшись. - Я, видите ли, оскорбил госпожу д'Этамп! Но каким же образом?
- Я хорошо знаю вас, Бенвенуто, и догадываюсь, что вам известны не больше, чем мне и ей самой, причины этой неприязни. Но что поделаешь? Женщины так устроены: они и ненавидят и любят, сами не зная за что Так вот, герцогиня д'Этамп вас ненавидит.
- Что я могу тут поделать?
- Что поделать? А вот что: угождением спасать искусство.
- Угождать куртизанке?
- Вы не правы, Бенвенуто, - ответил, усмехаясь, Приматиччо. - Вы не правы. Госпожа д'Этамп прекрасна, и художник должен признать это.
- Я и признаю, - произнес Бенвенуто.
- Так вот, скажите об этом ей самой, а не мне Большего и не требуется, и вы станете друзьями. Вы ее оскорбили своенравной выходкой, вам и надлежит сделать первый шаг.
- Если я и оскорбил герцогиню, - сказал Челлини, - то нечаянно или, вернее, не по злобе. Она съязвила на мой счет, а я этого не заслужил; я и поставил ее на место, и по заслугам.
- Полно, полно Забудьте о ее словах, Бенвенуто, и заставьте ее забыть ваш ответ. Повторяю, она злопамятна, мстительна, она повелевает сердцем короля Правда.