.. У них есть не только шпаги, сударыня, у них есть кинжалы..
- Я все поняла, - промолвила герцогиня, и ее прелестное свежее лицо ничуть не побледнело, когда ей вкратце рассказали о плане убийства.
- Прекрасно, сударыня!
- Прекрасно, виконт! Я вижу, что вы человек предусмотрительный и что враждовать с вами не стоит, клянусь честью!
- Ну, а как вы смотрите на нашу затею, сударыня?
- Затея действительно нешуточная. Пожалуй, ее следовало бы хорошенько обдумать; но ведь я вам говорила, да это всем известно и даже сам король понимает, что этот невежа глубоко уязвил мою гордость. Я ненавижу его.., как ненавижу своего мужа или госпожу Диану! И, честное слово, я, пожалуй, могу вам обещать. Да что там случилось, Изабо? Ты нам помешала.
С этими словами графиня обратилась к служанке, которая вбежала в полнейшей растерянности.
- Господи! Сударыня, - проговорила Изабо, - прошу вас, извините меня, но флорентийский ювелир Бенвенуто Челлини принес самую чудесную золоченую вазочку, какую можно только вообразить. Да так вежливо сказал, что принес ее в дар вашей светлости и просит вас оказать ему милость - уделить ему минутку.
- Ах, вот как! - воскликнула герцогиня: ее гордость была удовлетворена, и она смягчилась. - Что же ты ответила ему, Изабо?
- Что госпожа еще не одета и что я сейчас ей доложу.
- Превосходно!.. Как будто наш враг исправляется, - добавила герцогиня, оборачиваясь к ошеломленному прево, - и начинает признавать наш вес и нашу силу. Все равно, пусть не воображает, что так дешево отделается Я и не подумаю сразу же выслушивать его извинения. Пусть почувствует, кому он нанес оскорбление и что значит наш гнев!.. Изабо, скажи ему, что ты мне доложила и что я приказала подождать.
Изабо вышла.
- Итак, я говорила вам, виконт, - продолжала герцогиня, гнев которой несколько поутих, - что ваша затея - дело нешуточное и я не могу обещать вам помощи - ведь в конце концов это злодеяние или убийство из-за угла - Оскорбление всем бросилось в глаза, - отважился вставить прево.
- Извинение, надеюсь, тоже всем бросится в глаза, мессер. Человек, внушающий всем страх, гордец, не повиновавшийся владыкам мира, ждет там, у меня в передней, когда я сменю гнев на милость, и два часа, проведенные в чистилище, право же, искупят его дерзость. Нельзя, однако, быть безжалостным! Простите его, как прощу его и я через два часа. Неужели же мое влияние на вас менее сильно, чем влияние короля на меня?
- Соблаговолите же, сударыня, позволить нам удалиться, - сказал прево, отвешивая поклон, - ибо мне не хотелось бы давать своей истинной повелительнице обещание, которое я не сдержу.
- Позволить вам удалиться? О нет! - воскликнула герцогиня, которая горела желанием удержать свидетелей своего торжества. - Я хочу, господин прево, чтобы вы видели, как унижен ваш враг, чтобы таким образом мы оба были отомщены заодно... Я дарю вам и виконту эти два часа. Не благодарите... Говорят, что вы выдаете дочь за графа д'Орбека, не так ли? Право, прекрасная партия. Я сказала - “прекрасная”, а должна была бы сказать - “выгодная”. Присядьте же, мессер. Знаете ли, чтобы свадьба состоялась, надобно мое согласие, а вы его еще не спросили. Но я даю это согласие. Д'Орбек мне так же предан, как и вы. Надеюсь, мы увидим вашу прелестную дочку, насладимся ее обществом. И ваш зять будет, разумеется, благоразумен и представит ее ко двору. Как зовут вашу дочку?
- Коломба, сударыня.
- Красивое и приятное имя. Говорят, что имена влияют на судьбу; если это так, у бедной девочки нежное сердце, и она будет страдать.
- Красивое и приятное имя. Говорят, что имена влияют на судьбу; если это так, у бедной девочки нежное сердце, и она будет страдать... Ну, что еще случилось?
- Ничего, сударыня. Он сказал, что подождет.
- Ну что ж, превосходно! А я о нем совсем забыла... Так вот повторяю: берегите Коломбу, мессер д'Эстурвиль! Ее будущий муж, граф д'Орбек, под пару моему его честолюбие не уступает алчности герцога д'Этамп, и ему ничего не стоит променять жену на какое-нибудь герцогство. Да и мне следует остерегаться! Особенно, если она так хороша, как говорят. Вы мне представите дочку, не правда ли, мессер? Ведь мне надо приготовиться к защите Герцогиня сияла от удовольствия в предвкушении победы над Бенвенуто и долго с каким-то самозабвением говорила в том же духе, и в каждом ее движении сквозило радостное нетерпение.
- Ну, еще полчасика - и два часа истекут, - сказала она наконец, - и тогда бедный Бенвенуто избавится от пытки Поставим себя на его место - должно быть, он ужасно мучается! Не привык он к такому обращению. Лувр для него всегда открыт и король всегда доступен. По правде сказать, мне жаль его, хоть он этого и не заслуживает. Он, вероятно, вне себя, не правда ли? Нет, вообразите только, как он разъярен! Ха, ха, ха, долго я буду вспоминать все это и смеяться... Господи, что за шум? Крики, какой-то грохот...
- Уж не расшумелся ли проклятый Челлини, соскучившись в чистилище? - проговорил прево, воспрянув духом.
- Хочу посмотреть, что там творится, - произнесла герцогиня, побледнев. - Пойдемте со мной, господа, пойдемте же!
Бенвенуто, решившись, по соображениям, которые мы знаем, помириться со всемогущей фавориткой, на другой же день после разговора с Приматиччо взял небольшую позолоченную вазу - выкуп за свое спокойствие - и, подхватив под руку Асканио, очень бледного и ослабевшего после тревожной ночи, отправился ко дворцу д'Этамп. Сперва его встретили лакеи, отказавшиеся доложить о нем госпоже спозаранок, и он потерял добрых полчаса на переговоры. Это уже начало его раздражать. Наконец пришла Изабо и согласилась доложить о нем госпоже д'Этамп. Она быстро вернулась и передала Бенвенуто, что герцогиня одевается и что ему придется немножко подождать. И вот он, запасшись терпением, уселся на скамью рядом с Асканио, который был истомлен ходьбой, жаром и своими мыслями и чувствовал легкую дурноту.
Так прошел час. Челлини принялся считать минуты. “Конечно, - раздумывал он, - туалет - самое важное занятие герцогини за весь день. Четверть часа раньше, четверть часа позже - да стоит ли из-за этого жертвовать той выгодой, которую принесут хлопоты!” Однако, невзирая на философские рассуждения, он начал считать секунды.
Асканио же тем временем становился все бледнее; он решил скрыть от учителя недомогание и мужественно пошел вместе с ним, не проронив ни слова; утром он не поел и чувствовал, хотя и не признавался себе, что силы его покидают. Бенвенуто же не мог усидеть на месте и стал мерить большими шагами прихожую. Прошло еще четверть часа - Ты себя плохо чувствуешь, сынок? - спросил он Асканио.
- Нет. Право же, нет, учитель. Скорее вы себя плохо чувствуете. Запаситесь же терпением, умоляю вас, теперь уже недолго ждать.
В эту минуту снова появилась Изабо.
- Ваша госпожа порядком замешкалась, - буркнул Бенвенуто.
Насмешливая девица подошла к окну и посмотрела на часы, висевшие во дворе.
- Да вы всего лишь полтора часа ждете, - проговорила она. - Чего вы жалуетесь?
Челлини нахмурился, а она расхохоталась и стремглав убежала.
Бенвенуто на этот раз сдержался, сделав над собой невероятное усилие.