Слева от подесты, тоже на возвышении, сидели двое его помощников, а чуть ниже – двое секретарей. Сам подеста, Анджело де Феррарис,
представительный пятидесятилетний мужчина в малиновой мантии и малиновой же шапочке с горностаевой опушкой, был генуэзцем, и его назначение на
столь ответственный пост только подтверждало используемый повсеместно в Италии неписаный закон, согласно которому высшую судебную должность в
государстве мог занимать только иноземец, что являлось своего рода гарантией непредвзятости вынесения судебных решений.
Поспешно рассмотрев несколько мелких дел, суд ожидал теперь появления обвиняемого, совершившего многочисленные и ужасные преступления. Наконец
стражники ввели его, бледного после бессонной ночи, проведенной им в кишащей крысами городской тюрьме, со спутанной копной густых темных волос,
неровными клочьями спадавшими ему на шею, и в красном камзоле, помятом и местами разорванном. На мгновение он в смущении замер около дверей, со
страхом окинув взором судей и многочисленных зевак, но в следующую секунду, справившись со своей слабостью, твердым шагом направился к месту,
указанному ему, и, почтительно поклонившись судьям и регенту, встал там, высоко подняв голову.
Строгий и требовательный голос подесты прорезал воцарившуюся в зале тишину:
– Ваше имя?
– Белларион Кане, – последовал столь же решительный ответ. Конечно, опасно было продолжать цепляться за эту ложь, но сейчас опасность угрожала
Беллариону со всех сторон.
– Имя вашего отца?
– Фачино Кане – мой приемный отец. Имена моих настоящих родителей мне неизвестны.
Легкость и лаконичность, с которой он ответил на вопрос, могли бы свидетельствовать о его невиновности, на что, собственно, и рассчитывал
Белларион, но подеста предпочитал иметь дело с фактами, а не с личными впечатлениями.
– Один из моих офицеров утверждает, что неделю назад вы появились в Касале вместе с неким бандитом Лорендзаччо из Трино, за чью голову уже давно
назначено вознаграждение. Вы отрицаете это?
– Нет, но даже честный человек может случайно оказаться в компании мошенника.
– Вы находились вдвоем с ним в окрестностях Касале в доме крестьянина, который был ограблен, а впоследствии убит Лорендзаччо в таверне «Олень».
Перед своей смертью погибший успел опознать вас. Вы признаетесь в содеянном?
– Признание подразумевает совершение преступления. Я подтверждаю изложенные вами факты, которые, однако, ничуть не противоречат моему
предыдущему заявлению. Но, повторяю, это отнюдь не признание.
– Тогда объясните, почему вы сбежали от моего офицера, если ваша совесть была чиста?
– Потому что обстоятельства были против меня. Я поступил необдуманно и действовал в тот момент в состоянии аффекта.
– Впоследствии вы нашли убежище в доме синьора Аннибала Барбареско, проявившего к вам неожиданное сострадание. Нет сомнений, что вы рассказали
ему о том, что случилось с вами, представив себя невинно преследуемой жертвой.
Белларион оставил без ответа это утверждение, происхождение которого для него не являлось загадкой – Барбареско, узнав от начальника стражи о
случившемся в таверне «Олень», поспешил обвинить Беллариона в воровстве.
– Прошлой ночью вы попытались ограбить его, – продолжал после небольшой паузы подеста, – и, будучи застигнутым на месте преступления графом
Спиньо, вы убили последнего, а затем ранили самого синьора Барбареско. Вы пытались ускользнуть из дома синьора Барбареско через окно, но были
задержаны стражей. Вы признаетесь в этом?
– Нет. Позвольте изложить вам некоторые факты: я провел у синьора Барбареско без малого неделю и большую часть этого времени находился почти
наедине с ним, если не считать присутствия его престарелого слуги; однако почему то я выбрал для приписываемого мне ограбления ночь, когда в его
доме, помимо него, находилось еще семеро крепких мужчин.
Вы пытались ускользнуть из дома синьора Барбареско через окно, но были
задержаны стражей. Вы признаетесь в этом?
– Нет. Позвольте изложить вам некоторые факты: я провел у синьора Барбареско без малого неделю и большую часть этого времени находился почти
наедине с ним, если не считать присутствия его престарелого слуги; однако почему то я выбрал для приписываемого мне ограбления ночь, когда в его
доме, помимо него, находилось еще семеро крепких мужчин. Разве ваше превосходительство не видит здесь явного противоречия?
Его превосходительство, да и все собравшиеся в зале суда без труда увидели это противоречие. Но не только это бросалось в глаза: речь и манера
обвиняемого выдавали в нем скорее школяра, чем разбойника.
– Как тогда вы объясните случившееся? – поинтересовался подеста, задумчиво пощипывая свою бородку. – Мы готовы выслушать вас.
– Закон всегда требует выслушать сперва обвинителя – синьора Барбареско, – смело ответил Белларион.
– Вы осмеливаетесь толковать закон? – неприязненно улыбнулся подеста. – Мошенники любят делать это.
– Вы рискуете объявить мошенниками всех юристов Италии, – парировал Белларион и был вознагражден одобрительными смешками из зала
– вероятно, многие в его сарказме усмотрели куда больше правды, чем он вкладывал в него. – Могу заверить ваше превосходительство, что я не
новичок в науках – мне приходилось изучать юриспруденцию, богословие, риторику и многое другое.
– Возможно, – мрачно произнес подеста, – но сейчас вам предстоит серьезно углубить свои познания. – Мессер де Феррарис тоже умел пользоваться
сарказмом. – Итак, – продолжал он, – вы слышали предъявленное вам обвинение. Отвечайте на него.
– Отвечать? – удивился Белларион. – Но почему я должен отвечать, когда закон предписывает сначала выслушать лично самого обвинителя, чтобы
обвиняемый мог задать ему некоторые вопросы? Простите мне упорство, ваше превосходительство, но я настаиваю на соблюдении прав обвиняемого. Я
требую, чтобы синьор Барбареско предстал перед судом, и вы услышите, как он будет вынужден публично опровергнуть все выдвигаемые им обвинения.
– Вы позволяете себе распоряжаться здесь?! – негодующе прогремел голос подесты.
– Здесь распоряжается закон, – невозмутимо ответил Белларион, – и я всего лишь объясняю его.
– Ну и ну! – ухмыльнулся подеста и покачал головой. – Хорошо, я постараюсь быть снисходительным к вашему упрямству, о чем вы только что просили
меня. Пригласите мессера Барбареско, – возвысил он голос и окинул взором толпившихся в зале зевак.
Возбужденный офицер протиснулся вперед и встал перед подестой.
– Ваше превосходительство, мессер Барбареско исчез. Сегодня утром, сразу же после восхода солнца, он покинул Касале, и вместе с ним скрылись его
шестеро друзей, имена которых известны мессеру Бернабо, а также его единственный слуга.
Регент задумчиво погладил подбородок и повернулся к изумленному подесте.
– Как такое могло произойти? – сурово спросил он.
– Я узнал об аресте этого человека только поздно утром, – ответил подеста. – И как бы то ни было, задержание обвинителей нигде не практикуется.
– Однако следовало принять некоторые меры предосторожности при рассмотрении дела, обстоятельства которого столь необычны.
– Позвольте возразить вашему высочеству, но только побег обвинителя говорит об исключительности обстоятельств этого дела.
Регент недовольно откинулся в кресле и наполовину прикрыл глаза веками:
– Ну что ж, я не стану больше вмешиваться в судебный процесс.