– Кто сказал, что оно бедственное?
– Вы сами убедитесь в этом, если наберетесь терпения выслушать меня, – невозмутимо ответил Белларион и без тени смущения, словно опытный педагог
объяснял урок студенту, принялся излагать свою точку зрения: – Буонтерцо удалось слишком глубоко вбить клин между вами и Карманьолой, чтобы вы
успели соединиться. Менее чем через час он займет командные высоты, с которых будет контролировать каждое ваше движение. Он окажется в центре,
откуда сможет ударить всеми силами по радиусу в любую точку окружности, где бы вы ни находились. И этот удар Буонтерцо нанесет вдвое
превосходящими нас силами, и с такой позиции, что ему хватило бы и четверти имеющихся у него войск, чтобы обеспечить себе победу. Нынешнее
положение нашей армии, один из флангов которой упирается в реку, весьма напоминает позицию австрийцев в сражении при Моргартене note 77, где они
были наголову разгромлены швейцарцами.
Во время его лекции гнев и нетерпение Фачино постепенно уступили место удивлению и смятению, и он сам вряд ли отдавал себе отчет в том, что
сильнее подействовало на него: то ли осознание сделанной им промашки, то ли критические замечания неоперившегося юнца, заметившего ее.
Погрузившись в раздумья, он молчал и пытался взять себя в руки.
– Если бы меня послушали вчера… – вновь начал было Белларион, но Фачино грубо оборвал его.
– Замолчи! – рявкнул он. – Что сделано, то сделано, и нечего тут обсуждать!
Затем он повернулся к Штоффелю:
– Мы должны переправиться через реку, прежде чем Буонтерцо столкнет нас в нее. Я слышал, что чуть выше Траво есть брод.
– Но это только удалит нас от Карманьолы, – рискнул высказать свое мнение Штоффель.
– Разве я не знаю этого? – взревел Фачино, давая выход раздражению против себя самого и против всего мира. – Думаете, я ничего не понимаю?
Немедленно отправьте всадника к Карманьоле с приказанием отступить и переправиться через реку ниже Ривергаро. Тогда он сможет вновь соединиться
с нами.
– Это действительно будет возможно, – согласился швейцарец, – если Буонтерцо решит преследовать нас через брод и навязать нам сражение,
полагаясь на свое превосходство в численности.
– Я на это и рассчитываю. Мы станем отступать перед ним до тех пор, пока Карманьола не переправится и вновь не окажется у него в тылу. Так нам
удастся превратить поражение в победу.
– Но что, если он не последует за вами? – спросил Белларион, и Фачино вновь недовольно нахмурился, услышав очередное предположение этого
молокососа. Но Белларион, не обращая внимания на его реакцию, продолжал: – Будь вы на месте Буонтерцо, неужели вы не предпочли бы остаться на
своем берегу и двинуться вдоль реки, сохраняя за собой возможность разгромить противника по частям?
– Если Буонтерцо поступит так, я немедленно переправлюсь обратно и сам окажусь у него в тылу. В конце концов, несмотря на выгоды его позиции, в
ней есть слабые места. В какую бы сторону он ни повернулся, кто то всегда будет висеть у него на хвосте.
– Это произойдет только в том случае, если обе наши армии смогут действовать одновременно, а он без труда лишит нас такой возможности, оставив
небольшой отряд охранять брод после того, как мы переправимся на ту сторону. Я сам смог бы с сотней арбалетчиков задержать здесь противника на
целый день.
– Ты? – чуть не расхохотался Фачино.
– Да, и я сделаю это, если вы одобрите мой план.
– Какой еще план?
Этот план только что пришел в голову Беллариону, и его вдохновили те же самые аргументы, которыми он пользовался в споре.
– Буонтерцо необходимо заставить пуститься в погоню за нами, и это нетрудно будет сделать, если мы форсируем реку в виду его войск и постараемся
произвести на него впечатление беспорядочного бегства. И едва ли он, имея такой перевес в численности, сможет удержаться от соблазна броситься в
погоню за отступающей армией, тем более когда убедится, что переправиться на другой берег не составит большого труда. Я думаю, он только
разозлится, увидев, что его продвижение остановлено, а для этого, как мне кажется, будет достаточно сотни арбалетчиков, которые укроются среди
густых деревьев, разросшихся на вершине утеса, господствующего над переправой. В результате он либо пробьется через брод, либо оставит свои
попытки и повернет против Карманьолы, но, прежде чем это случится, мы должны успеть соединиться с Карманьолой, переправившись у Ривергаро, и по
холмам выйти Буонтерцо в тыл. В этом случае – застрянет ли он у брода или будет маршировать вдоль реки – ваша позиция окажется тактически
одинаково выигрышной. Я же постараюсь задержать его до заката с сотней арбалетчиков.
В палатке воцарилось молчание.
Острый ум Фачино сразу оценил преимущества предложенного Белларионом плана, но куда больше времени ему потребовалось, чтобы прийти в себя от
изумления.
Наконец он серьезно спросил его:
– А если тебе не удастся сделать это?
– По крайней мере, я дам вам возможность оторваться от него и выбраться из ловушки, в которой вы сейчас оказались.
Озадаченный взгляд Фачино остановился на стройной, изящной фигуре Штоффеля.
– Неужели, Штоффель, я стал таким дураком, что мальчишки стали учить меня делу, которым я занимался всю жизнь? – с мрачной улыбкой на лице
произнес он. – Доверите ли вы сотню ваших швейцарцев одному из таких мальчишек?
– Несомненно, – ответил Штоффель.
Однако Фачино все еще колебался.
– Белларион, ты отдаешь себе отчет в том, как туго тебе придется, если им удастся преодолеть брод, прежде чем я успею прийти к тебе на помощь?
Белларион молча пожал плечами в ответ, и Фачино решил, что он не понял.
– Дело, которое ты задумал, обещает быть кровавым, и Буонтерцо может жестоко отомстить за потери.
– Пусть он сначала переправится, – улыбнулся Белларион. – И я буду только рад, если чувство мести заставит его задержаться здесь.
Глава VIII. БИТВА У ТРАВО
Когда авангард Буонтерцо появился на вершине холма, последние солдаты армии Фачино еще брели через реку по грудь в воде, высоко подняв арбалеты
над головой, чтобы не замочить тетиву. На другом берегу армия Фачино в кажущемся беспорядке отступала вверх по пологому откосу речной долины, и
Буонтерцо, уверенный, что противником овладел страх, распорядился отправиться за ним в погоню.
Эскадрон легкой кавалерии стремительно помчался в сторону брода, выбирая наиболее удобный путь между овражков и зарослей кустарника, а
значительно более многочисленный отряд пехотинцев двинулся прямиком вниз по склону. Всадники, конечно, первыми оказались у реки, достигавшей в
этом месте почти двухсот ярдов note 78 в ширину, и были уже на середине, когда зазвенела тетива арбалетов, и пятьдесят стрел опустошили такое же
количество седел. Атакующие остановились в нерешительности, но тут арбалетчики, спрятавшиеся среди густо разросшихся на утесе деревьев,
выпустили еще столько же стрел, приведя этим противника в изрядное смятение. Некоторые пытались развернуться и отступить, другие же, особенно
те, кто оказался позади, громко требовали идти вперед. Так что к тому моменту, когда солдаты Беллариона успели перезарядить свои арбалеты,
нападавшие продолжали, по существу, топтаться на месте.