Но радость монмаутцев была непродолжительной. Не успели они утолить первый голод и осушить первый кубок, как в пиршественный зал Хай-Мидоу-Хауза вошли два полковника в форме республиканских войск. Один из них твердым голосом сказал пировавшим в зале роялистам:
— Сдавайтесь, господа. Мы вас окружили со всех сторон. Всякое сопротивление с вашей стороны бесполезно. Нас по пятидесяти человек на каждого из вас. Если вы дорожите своей жизнью, тотчас же сдавайтесь.
Это был сам Массей.
Ошеломленные роялисты застыли на своих местах, кто с куском во рту, кто с кубком в руке. Случилось то, чего они никак не ожидали: они оказались в ловушке, из которой не было никакого выхода. Одно мгновение им казалось, что они подверглись странной галлюцинации, но появление в дверях и у открытых окон множества вооруженных людей подтвердило, что они имеют дело с грозной действительностью, а не с мимолетным видением. Поняв безвыходность своего положения, все молча сдались, кроме корнета. Он успел выскочить из залы в темный внутренний коридор и оттуда благополучно выбраться во двор. Искусно лавируя между надворными постройками, тень которых не освещалась догоравшими кострами, он прошмыгнул в сад и, отыскав там лазейку, проник через нее на пустырь, а через него — и в лес. Таким образом, из всего отряда спасся только он, к утру вернувшись в Монмаутс. Бегству его способствовало и то обстоятельство, что он бывал в Хай-Мидоу-Хаузе в качестве знакомого владельца этого имения и хорошо знал расположение дома.
Между тем в доме, после того, как монмаутцы были пленены и уведены из зала, один из парламентских полковников подошел к командовавшему монмаутским отрядом, оставшемуся в зале на свободе, и сердечно сказал ему:
— Очень рад снова видеть вас в нашей дружеской среде, Кэйрль.
— А я еще того более рад, что мне посчастливилось вернуться к вам, Уольвейн, — отвечал Кэйрль, горячо пожимая протянутую ему руку. — Богу известно, как мне опротивел этот Руперт с его разнузданными шайками!..
Час спустя отряд конницы двинулся обратно из Хай-Мидоу-Хауза в Монмаутс. Буря за это время уже успела стихнуть; раскаты грома становились все реже и отдаленнее; дождь ослабевал; природа успокаивалась; только темнота ночи оставалась прежней. Отряд спускался по скользким горным тропинкам с особенной осторожностью, чуть не ощупью. Двигались медленно, как автоматы, и в полном молчании. Во главе отряда ехал полковник Кэйрль, а рядом с ним — знаменосец, одетый в форму роялистов и державший тот самый флаг, который раньше находился у сбежавшего корнета.
Среди отряда шли пленные и, судя по их мундирам и оружию, те самые, которые составляли монмаутский разведочный отряд, захваченный Массеем в Хай-Мидоу-Хаузе. Но на самом деле это были вовсе не пленники, и только то, что было на них надето, принадлежало настоящим пленникам, сами же они были из числа форестерцев, находившихся под командой сэра Ричарда Уольвейна.
В арьергарде следовал сам сэр Ричард со своим новым помощником, капитаном Харлеем, заменившим Юстеса Тревора. За ними ехали сержант Уайльд и трубач Губерт. И эти четверо также казались обезоруженными и тоже находились под присмотром ехавших за ними десятерых конвойных с саблями наголо. Временами Кэйрль отъезжал немного в сторону, где это позволяли условия местности, поджидал приближения сэра Ричарда и обменивался с ним несколькими словами, потом опять обгонял отряд и снова становился во главе его.
Осторожно спустившись по извилистой дороге, по мере приближения к мосту через Вию, Кэйрль скомандовал: «Эскадрон, вольно!» Тотчас же после этого лошади были пущены веселой рысцой, а люди громко и весело заговорили. Все это было сделано для того, чтобы обмануть часовых, карауливших мост.
К этому времени караул на мосту был усилен вдвое против обыкновенного, благодаря тому, что бежавший из Хай-Мидоу-Хауза корнет принес в крепость известие о случившейся с его отрядом беде. Основываясь на этом сообщении, комендант крепости принял целый ряд экстренных мер, на случай возможного нападения республиканского войска. Корнет был уверен в этом, потому что во время своего бегства, прокрадываясь в темноте мимо республиканских солдат, слышал, как они вполголоса переговаривались о готовящемся приступе.
Караулу на мосту были даны самые строгие инструкции. Главное его внимание должно было быть устремлено на дорогу в Хай-Мидоу-Хауз. И вдруг на этой дороге показался шумный конный отряд со что-то весело выкрикивающим и хохочущим полковником Кэйрлем во главе, то есть возвращающийся монмаутский отряд, только значительно увеличенный. Приглядевшись, при свете фонарей, караул увидел, что это увеличение объясняется довольно большим числом безоружных людей, стало быть, пленных. Очевидно, разведочный отряд Кэйрля сделал удачный набег и захватил где-нибудь поблизости неприятельский отряд. Значит, все напутал корнет, вернувшийся пешком, без оружия и без своего флага? Должно быть, он бежал, не дождавшись конца схватки и не зная поэтому, что она окончилась в пользу его собственного отряда. «Вернее всего, что так», — заключил начальник караула, посылая по адресу злополучного корнета не совсем лестные для этого воина замечания.
Передняя часть моста была поднята, образуя огромный провал посреди дороги, и в этом провале грозно шумела вздувшаяся от проливного дождя река.
— Кто идет? — крикнул начальник караула, когда подъезжавшая конница оказалась близ провала.
— Свои! — донесся веселый голос Кэйрля. — Опустите мост!
— Для кого? — снова осведомился начальник караула.
— Для полковника Кэйрля и его эскадрона! Ведем партию пленных круглоголовых, а другую партию их отправили к праотцам. Впустите нас скорее. Мы промокли до костей, иззябли и голодны, как волки!
— Но, полковник, — продолжал усомнившийся начальник стражи, — ведь ваш же корнет только что принес известие, что, наоборот, вы со всем вашим отрядом попались в плен к…
— А, так он бежал сюда, негодяй! — с притворным негодованием вскричал Кэйрль, нисколько не растерявшись. — Ах, он подлец! А мы думали, что он лежит где-нибудь убитый или раненый, но в темноте не могли найти его и хотели послать искать на рассвете. А он вот что устроил: позорно бежал, бросив оружие и флаг, и в свое оправдание наплел такую ложь!.. Ну, я с ним потом расправлюсь!.. Опустите мост, повторяю вам!
Последняя молния удаляющейся грозы с полной ясностью вырисовала перед караулом длинную линию монмаутского отряда, ехавшего попарно, а посреди него и в арьергарде массу людей на чужих лошадях, в чужих мундирах, безоружных и с опущенными на грудь головами, — очевидно, пленных. Сомнений больше не было. К тому же самого полковника Кэйрля хорошо освещали и мостовые фонари, да и голос его был хорошо знаком монмаутскому гарнизону. Ясно, что корнет бессовестно солгал, чтобы оправдать свою трусость.
— Опустить мост! — скомандовал начальник караула, решив, что долее медлить неудобно: этим он может навлечь на себя крупную неприятность со стороны полковника Кэйрля.
Эскорт с мнимыми пленниками галопом пронесся через мост и влетел в городские ворота, также отворенные перед ним по сигналу с моста. Но тут же произошла волшебная перемена. Выхватив из-под мундиров сабли, «пленники» оказались во главе эскадрона и с криками: «За Бога и парламент!» бросились по направлению к крепости.