Но собака, охранявшая покойника, коротко прорычала, оскалив клыки. Койот присел, прижимая морду к земле, и из-под хвоста его вывалился помет. Собака привстала — и койота как ветром сдуло.
— Так вот кто тут палил весь вечер, — сказал Харви. — Похоже, что он отбивался один.
— Надо похоронить, — сказал Степан.
— Придется, — согласился Дрейк. — Только это не так легко будет сделать. Собака нас не подпустит.
— Договоримся. Эй, приятель, — обратился Степан к собаке, не спускаясь на землю. — Ты позволишь нам помочь твоему хозяину?
— Не хотелось бы убивать пса, — сказал Харви. — Но я знаю эту породу. Если он на тебя кинется, я стреляю.
— Он не кинется. — Степан спешился и отвязал от седла лопату. — Он все понимает. Верно, приятель?
Пес поднялся и отошел в сторону, медленно виляя опущенным хвостом. Он стоял, поджав заднюю лапу. Его бок снизу был красным от крови.
— Тебе тоже досталось, — проговорил Степан, следя за собакой и осторожно прикасаясь к убитому.
Он перевернул тело на спину и вгляделся в застывшие обостренные черты. Степан Гончар помнил, наверно, тысячи лиц. Но этого человека он видел впервые.
— Ты начинай копать, а я пока посмотрю, откуда он взялся, — сказал Харви, разглядывая следы.
Могила была отрыта уже на два фута, когда он вернулся. Гончар отдал ему лопату и сел на мягкую горку красноватой земли.
— Что ты узнал?
Прежде чем ответить, Дрейк сбросил оружейный пояс и стянул рубашку. Он аккуратно сложил свои вещи на плоский валун, стряхнув с него песок. На плечах и груди его розовая кожа была густо усеяна крупными веснушками. Он поплевал на ладони и наконец взялся за лопату и спрыгнул в яму.
— Он ехал по дороге, с востока, — докладывал Харви. — Четверо ждали у развилки. Он свернул в сторону, наверно, заметил их. Они погнались. Подстрелили лошадь. Она еще долго бежала, теряя кровь. Что было потом, ты видишь сам. Он залег между камней и держал круговую оборону.
— Он долго отбивался.
— И никого не убил, — заметил Дрейк, ожесточенно вонзая лопату в плотный грунт.
— Хотел дождаться темноты, чтобы уйти от них.
— Не дождался. Послушай, Стивен, ты хочешь, чтобы я рыл до середины Земли?
— Углуби еще немного.
— Что ты так о нем заботишься? — Харви вытер лоб с таким тяжелым вздохом, словно копал уже не первую неделю. — Знакомого встретил?
— Не хочу, чтобы койоты докопались до него, когда мы уйдем.
Когда они опустили в яму окоченевшее тело, собака подошла и села рядом с могилой. Но как только первые комья земли посыпались вниз, она залаяла, и Дрейк отступил, прикрываясь лопатой.
— Эй, приятель, — сказал Степан собаке, — нам все же придется это сделать.
— Терпеть не могу, когда на меня лают, — сказал Харви. — Можно, я хотя бы отпугну его?
Он замахнулся лопатой. Пес отскочил и отчаянно залаял, задрав черную пасть кверху, а потом вдруг спрыгнул в могилу, раскидал землю с тела и выскочил обратно, продолжая звонко лаять.
— Не дразни его, — попросил Степан.
— Пожалуйста. — Дрейк воткнул лопату в горку земли и оперся о черенок.
— Мы договоримся. Верно, приятель, договоримся? — Степан присел на корточки и достал из кармана кукурузную лепешку. — Иди ко мне, приятель, перекусим.
Пес, хромая, подошел и недоверчиво обнюхал протянутую руку. Степан разломил хлеб и положил кусок на землю. Пес лязгнул зубами, и кусок исчез. Когда от лепешки осталось только несколько крошек на ладони, пес осторожно слизнул их длинным языком.
— Вот так, приятель. — Степан оставался на корточках, и пес сел рядом с ним. — Я же знал, что мы договоримся.
— Вы-то договорились, — проворчал Дрейк. — Но лучше бы он держался от меня подальше.
Словно отвечая ему, пес вдруг вскочил и ощетинился. Тревожно оглядываясь, он шумно принюхивался, и злобное рычание булькало в горле.
— Ну что, ну что? — Степан положил руку на лохматый загривок и почувствовал, что пса бьет дрожь. — Что ты там учуял?
— У нас гости... — негромко произнес Харви, и Степан оглянулся.
Два всадника быстро спускались к ним с холма.
— Эй вы! — грубо выкрикнул один из них. — А ну, стоять! Не дергаться!
Степан скосил глаз на друга, и тот едва заметно кивнул ему. Они оба не шевелились — один сидел возле собаки, другой стоял, опираясь о лопату.
Всадники остановились. Их винтовки были направлены на Харви и Степана.
— Вы кто такие? Похоронная команда, что ли? Какого черта вы тут копаетесь?
— Мы уже не копаемся, — мягко сказал Гончар, поглаживая пса. — Мы уже закончили, сейчас уедем.
— Может быть, и уедете. А может быть, и нет. Где его вещи?
— Чьи? — удивился Степан.
— Спрашиваю последний раз. Где его вещи?
— Все на нем, — ответил Дрейк. — Мы ничего не взяли.
— Ничего?
— Нечего было брать. Да и нет у нас такой привычки — брать чужое.
Один из всадников приблизился к могиле и заглянул внутрь. Второй остался на месте, держа винтовку наведенной на Степана.
— Ну, что там? — спросил он напарника.
— Ничего нет. Голый.
— Как — голый? А где «лонг джонс»?[19]
— На нем, на нем.
— Он мог спрятать что-нибудь под бельем.
— Да зачем ему прятать?
— Он мог.
Пока всадники переговаривались, Степан, прикрываясь собакой, незаметно опустил руку к бедру, вытащил кольт и взвел курок.
— Ну что, придется посмотреть под бельем.
— Я в могилу не полезу.
— А мы попросим. Эй ты, любитель собак!
— Вы это мне, сэр? — спросил Степан.
— Полезай в могилу и раздень мертвеца.
— Почему я?
— Ты мне больше нравишься, — сказал всадник.
— Давно мне не говорили такого. — Гончар улыбнулся.
Он потрепал собаку по загривку и, схватив ошейник, потянул книзу. Пес послушно нагнулся, и Степан выстрелил от бедра.
В ту же секунду Харви взмахнул лопатой, и песчаный заряд угодил прямо в лицо одного из всадников. Тот успел нажать на курок, но пуля ударила в землю. А Гончар не промахнулся, и оба всадника рухнули на землю один за другим.
Пес, рыча, кинулся к убитым. Он припадал к земле и разбрасывал песок задними лапами.
— Вот так, — сказал Харви, подбирая с земли винтовку. — Черт, я даже вспотел от злости. Ты почему тянул так долго? Надо было их валить, как только приблизились. Я же сразу понял, что это они застрелили парня. Почему ты тянул?
— Хотел узнать, зачем они вернулись.
— Узнал?
— Не успел.
Дрейк, взявшись за ствол двумя руками, с размаху ударил прикладом по валуну. Винтовка с треском переломилась, и Дрейк отбросил ее обломки.
— Не жалко? — спросил Степан.
— Жалко. «Спрингфилд», да еще офицерская модель — хороший мушкет. Но мы не берем чужого. И мой винчестер меня вполне устраивает, — ответил Дрейк и расколол вторую винтовку.
— А как же дальнобойность?
— Дальнобойным оружием пользуются только трусы. Ты смотри, у них калифорнийские седла. — Дрейк деловито изучил содержимое седельных сумок, а потом обыскал убитых. — Так, это что? Старая газета. «Кроникл», Сан-Франциско. Почитаем на досуге. Часы с гравировкой. «Железная дорога Сентрал Пасифик». Краденые, конечно. Такие часики обычно носят машинисты. Тебе не нужны часы? И мне не нужны. А вот эти бумажки я заберу.
— Кажется, ты только что объявил, что мы не берем чужого, — напомнил Степан.
— А мы и не берем. Если ты насчет денег, то какие ж они чужие? Эти бумажки принадлежат федеральному казначейству, то есть всему народу, И я их не беру себе, а только попользуюсь какое-то время. Так-то вот, Стиви. Мы стали богаче на тридцать долларов. Негусто, но день только начинается. Слушай, а ведь их должно быть четверо. Подождем остальных? Заработаем еще немного, а?
— На сегодня хватит покойников. Кинь мне лопату.