Дангу концентрическими кругами все дальше и дальше удалялся от того места, где Лхоба нашла его. Он сосредоточенно осматривал каждый камень, каждый куст, яму или песчаный бугор. Он делал это почти бессознательно. В голове монотонно билась мысль — он должен найти что-то, должен, должен. Шел уже второй час поисков и блужданий, когда Дангу подошел к правой скалистой стенке лощины. Она была иссечена сверху донизу глубокими расщелинами, кое-где еще забитыми зимним нерастаявшим снегом. Одна, вторая, третья, пятая расщелина. Вот еще одна — с тремя большими обломками скал, образовавшими нечто вроде каменной воронки. Сердце Дангу сжалось, он напрягся, разгребая рыхлый снег, смешанный с мелким щебнем и землей, инстинктивно ощущая, что здесь что-то есть. И вот его руки наткнулись на странный предмет. Еще несколько секунд напряженной работы — и солнечные лучи заиграли на медной оковке небольшого деревянного сундучка. Его забросила сюда та самая злополучная лавина. Затаив дыхание, Дангу осторожно очистил сундучок от грязи и поставил на камень.
Таких вещей он никогда не видел и даже не подозревал об их существовании. Лишь через час после многократного и безуспешного ощупывания и перевертывания сундучка он совершенно случайно задел рукояткой своего ножа за щеколду крышки, и она со скрипом открылась. Глазам изумленного юноши открылись еще более непонятные предметы.
Дангу осторожно начал вынимать диковинные вещи. Скоро он обнаружил, что каждая состоит из множества листов белого цвета, немного похожих на сухие листья папоротника. Некоторые напоминали листья пальмы или банана. По листам тянулись стройными ровными рядами нарисованные цепочки странных узелков и скрученных веревочек черного цвета. Иногда они прерывались картинками. На них было нарисовано много незнакомого. Но вот Дангу увидел ми в странных шкурах… А вот риччха — медведь, маччи — рыба… Тут — врика — волк… Он хмыкнул — очень похоже! И еще существо, похожее на кангми. Дангу откинулся назад, оценивая рисунок как художник.
Отвлекшись на секунду от книг, он бросил взгляд на дно сундучка и заметил кожаный мешочек. Вынул его и, затаив дыхание, начал развязывать. Потом засунул туда руку, сгреб содержимое, вынул и расправил ладонь. Ах-хаг! Солнце засияло всеми цветами радуги на желтых блестящих кружочках. На них был изображен ропча — орел, но почему-то с двумя головами… Не о таких ли штуках рассказывали ему Лочен и Римси?
И еще было три дивных, прозрачных, как вода в ручейке, камня. Один — большой, с яйцо горной куропатки — шанго, а два других поменьше, оба с множеством искрящихся граней. Как у его гау — медальона!
Дангу стал пересыпать все это великолепие из ладони в ладонь. Ах-хаг! Ах-хаг! Это было замечательно! Он даже раскрыл рот от изумления! Как чудесно! Как здорово! Юноша подбрасывал камни и кружочки. Они сверкали, а Дангу радостно смеялся. Ничего подобного он не видел. Вдоволь натешившись, он ссыпал эти предметы на раскрытую крышку сундучка и снова взял мешочек. Там было еще что-то. Он перевернул мешочек, тряхнул, и в сундучок упал — точь-в-точь как у него — загадочный гау — крест, только побольше, на черном длинном шнурке и отороченный по краям камушками крангма. Он покачал его в руке — тяжелый! — повесил себе на грудь. Потом снял, немного повертел — красивый! — положил обратно в мешочек и, вернувшись к книгам, начал перелистывать страницу за страницей. Вдруг снова полез в сундучок, нащупал на дне маленькую дощечку. Вынул и с трепетом впился глазами в лик божественно красивой женщины ми. Долго смотрел… Кто она? Откуда?.. Осторожно отложил в сторону и снова погрузился в книги.
Отвлекшись от них на секунду, бросил взгляд на женщину, задумался…
Через несколько часов, когда солнце уже спускалось к горизонту, Дангу почувствовал голод. Он с сожалением убрал на дно сундучка дощечку с изображением женщины, мешочек с кружочками, камнями и гау, аккуратно уложил книги и запер крышку. Забравшись по расщелине на самый верх скалы, Дангу после недолгих поисков нашел укромную, труднодоступную пещерку. Удовлетворившись ее осмотром, он спустился вниз и поднял наверх в пещерку сундучок. Завалив вход обломками камней, Дангу постоял немного, погрузившись в размышления. К тайне его происхождения добавилась еще одна — тайна загадочных предметов. Теперь Дангу был обладателем бесценного сокровища, которое нужно было беречь и к которому он твердо решил вернуться в самое ближайшее время, чтобы изучить более внимательно.
Спустя несколько минут он начал спускаться по расщелине вниз. Теперь его путь лежал на перевал. По ту сторону находились его приемные родители, вскормившие и выходившие его, а по эту — лежали настоящие, давшие ему жизнь. Итак, он спустился в лощину, повернулся спиной к леднику Гудор, где километром ниже спали вечным сном погребенные льдом отец и мать, и начал медленно подниматься на перевал Зоджи-Ла, чтобы догнать свою семью.
Вдруг издалека донесся приглушенный звук выстрела. Дангу вздрогнул и остановился как вкопанный, весь напрягся, вслушиваясь и оглядываясь по сторонам, поводя носом, пытаясь уловить какие-нибудь запахи. Прозвучал еще выстрел и еще. Дангу, конечно, не имел ни малейшего представления о происхождении этих звуков.
Прошло некоторое время, но больше ничто не нарушало первозданной тишины гор. На голубом небе по-прежнему светило заходящее солнце, стояло полное безветрие, и Дангу с удвоенной осторожностью, прячась за скалы и кусты, двинулся к перевалу.
Так кончается первая часть повести о приключениях Дангу.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ. МИ — ЛЮДИ
ОПЯТЬ СОБЫТИЯ НА ПЕРЕВАЛЕ
День клонился к вечеру, когда небольшой купеческий караван подходил к перевалу Зоджи-Ла. Пять торговцев-уйгуров из Яркенда под охраной восьми местных тибетских жителей племени бхотия заканчивали нелегкий и опасный путь в Индию. Они везли на продажу партию кусков нефрита и двадцать тюков тиббата — шерсти шалевых коз. Торговцы натерпелись страху еще в Яркенде: власти запрещали вывоз нефрита из Кашгарии. Пойманных на этом ждала немедленная казнь.
Вместе со всеми тяготы путешествия делил бывший хорунжий петровской армии Григорий Семенов. На вид ему было лет сорок. Невысокого роста, довольно плотной комплекции русский мужичок из новгородских поселенцев. Черная окладистая борода, умные карие глаза с хитроватым прищуром придавали ему вполне благообразный купеческий вид. Одет он был по-восточному, на уйгурский манер: бумазейная рубаха и штаны, стеганый кафтан до колен из шелка на теплой подкладке, подвязанный шелковым красным поясом, на котором болталась сабля в ножнах. На голове суконная шапка серого цвета с широкой меховой оторочкой. Ноги обуты в сапоги из лошадиной кожи.
Три года тому назад он попал в плен к узбекам на Каспийском море. После этого намыкался вдосталь, переходя от хозяина к хозяину, и натерпелся в неволе голода, побоев и унижений. Научился хорошо говорить по-уйгурски и по-татарски. В конце концов судьба забросила Семенова в Яркенд и, откупившись солидной суммой от очередного хозяина, с помощью одного дружка-уйгура, он, будучи ловким и энергичным человеком, организовал небольшое торговое дело. Вначале отправлял свой товар со знакомыми купцами в Китай, а вот теперь решил сам отвезти его в Индию, на которую давно хотел посмотреть.
Сидя в седле, он предавался приятным мечтам о будущей выгодной торговле на одном из лахор-ских базаров.