– А я вот тут кровью истекаю, – доверительно сообщил чиновник.
Лис наморщил лоб, на секунду задумался. Затем его голова качнулась, исчезла из поля зрения, растворилась в воздухе.
Чиновник снова взмыл в древнее небо, туда, где нет воздуха, а только звезды и планеты, в огромную ночь и огромную пустоту.
– Я уже здесь.
На пороге врач немного помедлил, словно позируя для голографического снимка: худощавый мужчина, на синей, военного покроя куртке – два ряда золотых пуговиц. Он пересек просторы ковра, аккуратно ступая по белесой, почти вчистую лишившейся ворса тропинке, осторожно обогнул прогнивший космический скафандр, притащенный сюда, по‑видимому, для красоты, и поставил свой черный саквояж у изголовья дивана. Руки его были густо покрыты татуировками.
– Вы находились под воздействием наркотика, – сразу, безо всяких предисловий начал врач. – Диагност тут не поможет. Фармакологические свойства местных растений не попали в базу данных. Да и чего бы ради? Современная синтетика способна заменить любой натуральный препарат, а изготовить ее можно где угодно. Но если вы хотите понять, что с вами случилось, придется задать этот вопрос не машине, а мне или кому‑нибудь вроде меня – человеку, досконально изучившему растительный мир Миранды.
Лицо у врача было худое, аскетичное, с высокими, резко очерченными скулами, в светло‑голубых глазах застыло арктическое спокойствие.
– Можете не верить ни единому моему слову, и все же я хотел бы приступить к осмотру – с вашего, конечно же, разрешения.
– Да, доктор, конечно, – смущенно промямлил чиновник. Он чувствовал себя совершенно по‑дурацки.
– Благодарю вас. – Орфелин на секунду задумался, а затем повернулся к матушке Ле Мари: – Вы можете пока отдохнуть.
На лице старухи появилось удивление, тут же сменившееся обидой. Она гордо вскинула подбородок и вышла из гостиной.
– Почему ты не скажешь своему дяде, кто отец?–вразумляюще спросил чей‑то голос.
– А потому,– истерически завизжала молодая женщина, – что никакого отца нет! Нет его, нет, понимаете?
Последние слова девицы звучали неразборчиво – дверь в коридор плотно закрылась.
Орфелин вывернул чиновнику веки, маленьким фонариком посветил ему в уши, взял соскоб с нёба.
– Вам не мешало бы похудеть, – заметил он, перенося сероватую, неприятную слизь в приемник своей диагностической трости. – Если хотите, я научу вас, как поддерживать правильный баланс настоящей пищи и воображаемой.
Чиновник стоически молчал, разглядывая букет искусственных роз. Края матерчатых лепестков завернулись, побурели, кое‑где даже выкрошились.
Пытка продолжалась минут пятнадцать.
– Понятно. – Орфелин задумчиво пожевал губами. – Вряд ли я скажу что‑нибудь неожиданное. Скорее всего, вы и сами догадывались, что получили дозу какого‑то нейротоксина. Какого именно – здесь возможны самые различные варианты. Что у вас было – галлюцинации или иллюзии?
– А что, есть какая‑нибудь разница?
– Иллюзия – это не более чем неверная интерпретация чувственного опыта, в то время как при галлюцинации человек видит объекты, не существующие вовсе. Расскажите мне, что вы видели прошлой ночью. И ради Бога, – он предостерегающе поднял руку, – не все подряд. Только ключевые моменты, этого будет вполне достаточно. На подробный рассказ у меня не хватит ни времени, ни терпения.
Чиновник рассказал про гигантских женщин, бродивших среди кораблей.
– Галлюцинация. Вы верили в их реальность? Чиновник задумался, вспоминая.
– Нет, пожалуй. Но все равно испугался.
– Ну, – усмехнулся Орфелин, – вы далеко не первый мужчина, испугавшийся женщин. Успокойтесь, успокойтесь, это же просто шутка. Хорошо, значит, женщины. А что еще вы видели?
– У меня была продолжительная беседа с лисомордым оборотнем. Но это не галлюцинация, это было на самом деле.
– Вы так думаете?
На сухом лице появилось какое‑то странное, непонятное чиновнику выражение.
– Да, конечно. Я абсолютно в этом уверен. Это же он принес меня сюда, в гостиницу.
К горлу подкатил комок; все предметы в номере приобрели сюрреальную ясность и отчетливость. Чиновник различал каждую ворсинку ковра, каждую потертую нитку диванной обивки. В голове раскатывались мощные, как кувалдой, удары, татуировка, сделанная Ундиной (как же давно это было), ярко вспыхнула.
В дверь постучали.
– Да? – сказал чиновник.
В щель просунулась голова Чу.
– Извините за беспокойство, но аутопсия закончена. Мы хотим ознакомить вас с результатами.
– Заходите, пожалуйста, – пригласил Орфелин. –Вы и кто‑нибудь еще.
Чу взглянула на чиновника, тот безразлично пожал плечами. Удовлетворенная этим немым диалогом, сотрудница внутренней безопасности выскочила в коридор и что‑то сказала охранникам.