5 предпочел обратиться к тем, кто держал запасы еще со времен «черного вторника», если не высадки сэйсидов на будущее Пепелище. Это была сумасшедшая публика – городские партизаны, крайчеры, джамбоны и всякое тому подобное манхло; они с безумной решимостью участвуют в любых беспорядках, могут убить за неосторожное слово, а могут и отдать последнее – в зависимости от настроения. Ни F60.5, ни Крокодил не заговаривали о деньгах – просто, если F60.5 уцелеет, он вернет оружие, какое сохранится. А парень Обезьяны – механик, оружейник – приведет его в порядок и уложит в тайник до следующего раза. F60.5 уверенно считал всех таких, как Крокодил, полоумными. Крокодил, в свою очередь, серьезно полагал, что F60.5 – полный кретин, который непременно свернет себе шею. Они были очень довольны друг другом и относились друг к другу с искренней симпатией.
* * *
Хиллари оказался в Баканаре вскоре после захода Стеллы; его подбросил туда второй «флайштурм» группы усиления, базировавшийся в Басстауне, – поиски яунджи доверили криминальной городской полиции. Кое-что Хиллари скомандовал оперативке еще раньше, из офиса страховой компании, – например, найти все упоминания имени «Дымка» в эхо-регионах сетей, где молодняк пишет друг другу письма. Поиск пути звонка с его трэка ничего не дал. Оставалась надежда на методичное сканирование сетей и узловых машин, как это было всегда. Бесследных сетевых сигналов не бывает; нашли же люди из оперативки тот «гарпун»!.. Да, и, конечно, связь с криминальной полицией – нужна конкретная информация об угоне куклы.
Никого не окликая, не тревожа и не тормоша, Хиллари прошел в операционный зал, сел за дежурную машину, надел шлем, вставил руки в сенсорные перчатки, мелко зашевелил опытными пальцами:
– ВСЕМ ПРИВЕТ, ЗДЕСЬ КОНСУЛЬТАНТ. КТО СВОБОДЕН – КО МНЕ.
– ХАЙ, ХИЛЛАРИ! Я КЭН. ХАЙ, ХИЛЛАРИ! Я АДАН. ХАЙ, ХИЛЛАРИ! Я СЕЛЕНА.
– АДАН, ДОКЛАД, КОРОТКО. СИТУАЦИЯ С КУКЛОЙ БАНШ.
– КИБОРГ РЕКОРД СМОТРЕЛ ЕЕ НА МЕСТЕ ЗАХВАТА; ДОЛОЖИЛ, ЧТО СТЕРТА. СЕЙЧАС ОНА В ЛАБОРАТОРИИ; ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ОСМОТР НА ТЕСТЕРЕ ПОДТВЕРЖДАЕТ ДОКЛАД РЕКОРДА. ГАСТ ПРОСИЛ ТЕБЯ ЗАЙТИ К НЕМУ – ОН ХОЧЕТ ПРОВЕСТИ ТОННЕЛЬНОЕ ЗОНДИРОВАНИЕ МОЗГА КУКЛЫ.
– ЕСТЬ ЧТО-НИБУДЬ ОБ ИМЕНИ «ДЫМКА»?
– ПОКА НИЧЕГО. ПРОВЕРЯЕМ ПО АРХИВАМ СЕТЕЙ.
– ХИЛЛАРИ, Я СЕЛЕНА. Я НАШЛА УЗЕЛ, КОТОРЫЙ ПЕРЕДАВАЛ «ГАРПУН».
– ОТЛИЧНО, СЕЛЕНА!!! – Хиллари улыбнулся – куда лучше работать с умными и хваткими ребятами, чем с туповатыми службистами. Хотя – в команде должны быть и упрямые работящие тупицы, и остроумные проворные пройдохи; работа найдется для всех. Селена, Селена… нет, не вспоминается. Тут много операторов, и большинство он знал лишь по отметкам на мониторе, а не в лицо. – ПОСЛЕ СМЕНЫ ПОДОЙДЕШЬ КО МНЕ.
Надо же посмотреть на нее поближе. Обычно Хиллари общался с шефами отделов, предоставляя им самим решать все задачи на своем уровне. Но талантливых операторов надо знать в лицо. Надо убедиться – слепая ли это удача, или у Селены – системный дар от Бога.
– СЕЛЬ, С ПОБЕДОЙ! СЕЛЬ, НЕ ПОЗВОЛЯЙ ЕМУ СЛИШКОМ МНОГО! СЕЛЬ, ДАВИ ЕГО, ВЫЖМИ СЕБЕ ПОСТ ШЕФА ОПЕРАТИВКИ! – наперебой поздравляли и глумились операторы, но все буйство их веселья оставалось на экранах – в зале по-прежнему царила напряженная рабочая тишина.
* * *
Театр Фанка Амары в Синем Городе находился на границе с Басстауном, невдалеке от Яунджара – то есть, считай, чуть не в «зеленой» зоне. Вообще деление централов на четыре цвета по цвету бассовых купюр – это удобно.
«Зеленый» – ты мелкий работяга, зелень поквартальная; «синий» – ты уже что-то, ты служащий средней руки; «голубой» – ты пилот, водила-дальнобойщик, лейтенант полиции, солидный журналюга, а если «серый» – значит, у тебя дом в Элитэ, а сюда ты заехал в поисках острых ощущений, потому что тебе приелись лакированные девушки, вежливая охрана и отборные моллюски на обед. Наверно, в Элитэ все так чисто и гладко, что для контраста хочется нырнуть в помои. Вот, кстати, идет, озираясь, мелкий яунджи, который там недавно побывал – в помоях то есть. Он сполоснулся под платным уличным краном на восемь томпаков, но все равно попахивает. Можно спросить у него – как оно там, хорошо ли. Заодно можно нарваться на его улыбку со словами: «Су гэкан ук быхат гиа, каман». Вы знаете тьянгуш? Нет? Ну, ваше счастье.
А ночь, между прочим, выдалась прохладная. Ветер подул с океана, принес в город сырость. В порту и плавучей части города, наверное, сейчас туман; огни горят, как в молочной пелене, вскрикивают сигналы кораблей. Ночь, ночь, черное небо с едва различимыми точками звезд, а под пологом ночи – живое мерцание огней, неумолчный шум улиц и кричащие цвета рекламы. «Фанк Амара» предлагает ночную программу, до утра без остановки на двух сценах сплошная комедия с танцами и акробатами, силачи и фокусники, фантастические ино со своими штучками – ихэны, ньягонцы и великан-бинджа; здесь же пиво, «колор», даак и закуски бесплатно.
Как раз на бинджу с афиши Габар и напоролся, вкравшись в «Фанк Амара» через служебный вход. Всегда есть риск получить по мохнатой шее, но чтоб такой ручищей – это ему было впервой. Серо-стальной с голубоватым отливом гигант в гимнастическом трико незаметно висел на решетке, кое-где заменявшей потолок, и, опустив сверху лапу длиной с самого Габара, осторожно сграбастал его за шиворот.
– Вор? Воровать? – делово спросила синегубая рожа с лиловыми глазами без белков. – Ффффф, как ты воняешь.
– Опусти его, Коэран, он не сбежит, – попросило бинджу длиннорукое, длинноногое существо цвета хаки без ушей и носа, поблескивая в сумраке коридора круглыми глазами в морщинистых веках, и будто бы подразнилось языком. – Говори, вонючка, зачем пришел.
– Я… – Габар сдавленно откашлялся, чуя затылком тяжелую кисть бинджи; нависший бинджа весил самое меньшее полтора центнера, а ихэн – рот щелью – хоть и казался тощим, но весь был скручен из мышц и жил. – Я – наниматься в театр…
– Тьфу. Только тьянских вол-ко-ла-ков не хватало. Какой позор Фанку, – бурча, бинджа пошел пауком по потолку в глубь помещения, откуда раздавались глухие взвизги и глухо, как далекий пресс, ухала музыка. Ихэн изогнуто подбоченился четырехпалой рукой:
– Ааа, не слушай, он всегда такой. Идем, я покажу тебя Фанку.
Изнанка театра выглядела еще чудней, чем даже любое чудо на сцене. Под ярким трафаретом «НИЧЕГО НЕ КУРИТЬ!» какое-то размалеванное существо ело огромный бутерброд с жареной рыбой; оттеснив Габара и ихэна к стене, пробежала стайка девушек в пышных цветастых нарядах; потом была крутая лестница, в темноте открылась тощая, щелястая фанерная дверь, и на Габара повеяло резкой парфюмерией.
– Фанк, этот яунджа к тебе! – ихэн впихнул Габара в комнатку; Габар затравленно огляделся – не многовато ли на сегодня? Сначала взлом флаера, потом погоня с импульсными ружьями, потом подземные ходы, и вдруг актерская уборная с незнакомыми людьми. Если столько всего сразу – то в конце должно случиться еще что-то, чтоб совсем с ума сойти.
– Хац, иди к дьяволу! – звонко крикнул худощавый бледный эйджи, сидевший у трехстворчатого зеркала в окружении баночек, плошек, тюбиков, баллончиков, пуховок и кистей; тут же торчали с самым хмурым видом четверо очень разно одетых молодых девчонок и взрослая эйджа в брюках и просторном длинном жакете масонского покроя. – Хац, сбрызни из-под двери! Я знаю, ты подслушиваешь!..
– Очень мне надо! – отозвался ихэн за дверью и зашуршал вниз по лестнице.