- Другой мой способ, - продолжал сыщик так же непринужденно, как раньше, - состоит в том, чтобы произвести один смелый опыт. Мне кажется, я составил себе довольно правильное понятие о характере мисс Вериндер. Она вполне способна - по моему мнению - на смелый обман. Но она слишком горячего и вспыльчивого нрава и не привыкла к обманам, поэтому не умеет лицемерно вести себя и сдерживаться, когда есть поводы к раздражению. Ее чувства все это время неоднократно выходили из-под ее контроля, в то время как ее интересы требовали скрывать их. На эту-то особенность ее характера я и предлагаю воздействовать. Я хочу неожиданно нанести ей сильное потрясение при обстоятельствах, которые живо заденут со. Проще говоря, я хочу сообщить внезапно мисс Вериндер о смерти Розанны, в надежде, что лучшие ее чувства заставят ее откровенно во всем сознаться. Принимает ли миледи этот способ?
Госпожа моя удивила меня выше всякой меры. Она тотчас ответила:
- Да, принимаю.
- Кабриолет подан, - сказал сыщик, - позвольте вам пожелать, миледи, всего доброго.
Миледи подняла руку и остановила его в дверях.
- Лучшие чувства моей дочери будут испытаны, как вы предлагаете, - проговорила она, - но я, как мать, требую права произвести это испытание лично. Оставайтесь здесь, а во Фризинголл поеду я сама.
Раз в жизни знаменитый Кафф онемел от изумления, как самый обыкновенный человек.
Госпожа моя позвонила в колокольчик и приказала подать ей непромокаемое пальто. Дождь все еще лил, а карета, как вам известно, повезла мисс Рэчель во Фризинголл. Я старался уговорить свою госпожу не подвергать себя суровости погоды. Совершенно бесполезно! Я просил позволения ехать с нею и держать над нею зонтик. Она не захотела и слышать об этом. Подъехал кабриолет с грумом.
- Вы можете положиться на две вещи, - сказала она сыщику Каффу в передней. - Я проделаю этот опыт с мисс Вериндер так же смело, как вы могли бы сделать его сами. И я сообщу вам результат, или устно, или письменно, прежде чем последний поезд отправится сегодня в Лондон.
С этими словами она села в кабриолет и, взяв вожжи, поехала во Фризинголл.
Глава 22
Когда госпожа моя покинула нас, у меня нашлось время для сыщика Каффа.
Я застал его сидящим в уютном уголке в нижней зале. Он просматривал свою записную книжку и злобно кривил углы губ.
- Справляетесь о нашем деле? - спросил я.
- Нет, - ответил сыщик, - справляюсь, каким делом я должен заняться после этого.
- О! - воскликнул я. - Стало быть, вы считаете, что у нас все уже кончено?
- Я считаю, - ответил сыщик Кафф, - что леди Вериндер одна из умнейших женщин в Англии. Считаю также, что на розу приятнее смотреть, чем на алмаз. Где садовник, мистер Беттередж?
Нельзя было добиться от него ни слова более о Лунном камне. Он потерял уже всякий интерес к своему следствию и непременно хотел отыскать садовника. Через час я услышал, как они спорили в оранжерее, и предметом их спора опять был шиповник.
Между тем я должен был узнать, не переменил ли мистер Фрэнклин своего намерения уехать от нас на послеполуденном поезде. Расспросив меня о совещании в комнате миледи и узнав, чем оно кончилось, мистер Фрэнклин тотчас решил дождаться от псе известий из Фризинголла. Это естественное изменение в его планах, не грозившее людям ничем особенным, мистеру Фрэнклину было не на пользу. Оно оставляло его в праздности и нерешимости, и, таким образом, все иностранные стороны его характера повыскакивали наружу, как крысы из мешка.
Оно оставляло его в праздности и нерешимости, и, таким образом, все иностранные стороны его характера повыскакивали наружу, как крысы из мешка.
То итальянцем, то немцем, то французом поочередно вбегал он в разные комнаты дома и тотчас же выбегал из них, ни о чем другом не говоря, кроме как об обращении с ним мисс Рэчель, а слушать-то его было некому, кроме меня. Например, я нашел его в библиотеке, сидящим над картой современной Италии; видимо, он не находил другого способа отвлечься от своих огорчений, кроме постоянных разговоров о них.
- У меня было несколько похвальных стремлений, Беттередж, но что я теперь должен делать с ними? Во мне дремлет множество хороших качеств, - но только Рэчель могла бы помочь мне вызвать их наружу!
Кабриолет вернулся на полчаса ранее, чем я ожидал. Миледи решила остаться пока в доме своей сестры. Грум привез два письма от моей госпожи - одно к мистеру Фрэнклину, другое ко мне.
Письмо, адресованное мистеру Фрэнклину, я отправил к нему в библиотеку.
Письмо ко мне прочел в своей комнате. Чек, выпавший из письма, когда я распечатал его, доказал мне, - прежде, чем я прочел содержание, - что прекращение следствия о Лунном камне - дело решенное.
Я послал за сыщиком Каффом в оранжерею, чтобы сказать, что желаю сейчас же переговорить с ним. Сыщик явился, всецело поглощенный мыслями о шиповнике, и объявил, что мистер Бегби в упрямстве не имеет на свете себе равных. Я просил его не касаться в нашем разговоре подобных недостойных пустяков и обратить все внимание на дело действительно важное. Он тотчас заметил письмо в моих руках.
- А! - сказал он утомленно. - Вы получили известие от миледи. Касается ли оно меня, мистер Беттередж?
- Судите сами, мистер Кафф.
И я прочел ему письмо (с должной выразительностью и расстановкой), составленное в следующих выражениях:
"Мой добрый Габриэль, прошу вас сообщить сыщику Каффу, что я исполнила обещание, данное ему в связи со смертью Розанны Спирман, и результаты следующие. Мисс Вериндер торжественно уверяет, что она никогда не говорила ни слова наедине с Розанной с того самого времени, как эта несчастная женщина поступила ко мне в дом. Они не встретились даже случайно в ту ночь, когда алмаз исчез, и решительно никаких сношений между ними с утра четверга, когда поднялась тревога, до субботы, когда мисс Вериндер оставила нас, - не было. Таков был ответ моей дочери, когда я внезапно и коротко сообщила ей о самоубийстве Розанны Спирман".
Дойдя до этого места, я поднял глаза на мистера Каффа и спросил его, что он об этом думает.
- Я только оскорблю вас, если выскажу мое мнение, - ответил сыщик. - Продолжайте, мистер Беттередж, продолжайте.
Когда я вспомнил, как этот человек имел дерзость жаловаться на упрямство нашего садовника, язык зачесался у меня "продолжить" своими словами, а не теми, что написаны были в письме моей госпожи. На этот раз, однако, христианские чувства не изменили мне. Я твердым голосом продолжал читать письмо миледи:
"Подойдя к мисс Вериндер таким образом, как предлагал полицейский офицер, я потом заговорила с нею, как сама находила нужным, для того чтобы произвести на нее впечатление. Дважды, перед ее отъездом из дому, я тайно предостерегала ее, что она подвергает себя самым нестерпимым подозрениям.
Сейчас я объяснила без обиняков, что опасения мои оправдались.
Она торжественно и как нельзя более убедительно заверила меня, что, во-первых, не имеет никаких долгов; во-вторых, алмаз не находится и не находился в ее руках с той минуты, как она положила его в шкапчик в среду.