Пусть считается, что расследование убийства, совершенного в Манхэттене, — дело уголовной полиции, которую я как будто возглавляю, но что я по сравнению с фэбээровцами? Пошли я их к черту, комиссар скажет — ах, как же так, надо же сотрудничать. К тому же тут еще две неприятные стороны. Во-первых, у дела сразу появляется совершенно другая окраска, о которой мы даже и не подозревали, — на редкость ободряющее соображение. Во-вторых, кто бы теперь ни распутал дело, неважно — как и когда, весь жар загребет ФБР. Они вечно так.
— Ну-ну, инспектор, — запротестовал я, — ФБР — представители американцев, и вряд ли мы очень погрешим против истины, если скажем, что фэбээровец — это сама Америка…
— Заткнись. Хотел бы я, чтобы ты сам угодил служить в ФБР и они услали тебя на Аляску. Учти, я могу тебя арестовать.
— Вот как, для меня это новость. Что, разве есть управа на невиновных, которые не смогли побороть в себе отвращения при виде крови и удрали домой на такси?
— Где ты там углядел кровь?
— Не видел я никакой крови. Это так, для красного словца.
— Метафора, — буркнул Вулф.
— Издеваетесь. Ладно. — Кремер воззрился на Вулфа. — Значит, вы работаете на клиента.
Вулф состроил гримасу.
— Что делать, в порядке эксперимента, раз Арчи дал свое согласие. Я говорю «в порядке эксперимента», так как мне еще не довелось с ней познакомиться. Когда я увижу ее и побеседую с ней, я сразу пойму, виновна она или нет.
— Значит, вы допускаете, что она может быть виновна?
— Конечно, может. — Вулф поднял палец. — Мистер Кремер, хотите, я выскажу одно соображение? Раз вы настаиваете на сотрудничестве. Расспрашивать меня вам невыгодно вдвойне, коль скоро вы исходите из того, что не поверите ничему сказанному мной, и раз я не знаю никого из тех людей и мне все равно, что там происходит.
— Это вы так говорите.
— Верно, сэр, я. Зато мне расспросить вас было бы неплохо. Это, безусловно, помогло бы мне, а в конечном счете — и вам тоже.
— Великолепная мысль. Просто восхитительная.
— Именно.
Кремер положил на поднос изжеванную сигару, достал еще одну и сунул ее в рот.
— Ну, валяйте.
— Спасибо. Во-первых, конечно, о том, что удалось установить. Кто-нибудь арестован?
— Нет.
— Подходящий мотив вы нашли?
— Нет. Никакого, даже самого отдаленного.
— Понятно. А из обычной рутины — отпечатков пальцев, фотографий, свидетелей — ничего не выплыло?
— Нет. Одна или две вещи могут представлять некоторый интерес, но найти их мы не смогли. Вы что-нибудь смыслите в фехтовании?
Вулф покачал головой:
— Ровным счетом ничего
— В общем, та штука, которой его закололи, называется шпага. У нее треугольное сечение и нет режущего края, а кончик ее такой тупой, что если им сильно ткнуть в человека, клинок просто сломается — он очень сильно гнется. Во время фехтования на шпагу надевают маленькую стальную насадку с тремя выпуклыми точками. Эти точки только показывают на куртке противника место укола; благодаря толстой насадке шпага не может проколоть щитков, которые надевают фехтовальщики, или маску, защищающую лицо.
— На нем же не было никакой маски, — вставил я.
— Я знаю, что не было, а значит, в тот момент, когда его убили, он в самом деле не фехтовал. Милтан сказал, что никто и никогда не фехтует, не надев маски. Та, что надевал во время занятий Ладлоу, валялась на скамье у стены. На шпаге, которая пронзила его, насадки не было — просто торчал затупленный конец клинка; но такой тупой шпагой проткнуть человека совершенно невозможно. Однако в кабинете Милтана в стеклянном шкафу хранилась одна штучка — она исчезла, миссис Милтан обнаружила это как раз тогда, когда в кабинете находился Гудвин. Она назвала эту штучку «калдимор».
Вы говорите по-французски и можете произнести название лучше меня.
— Да, Это col de mort.
— Правильно. Взять его из шкафа мог кто угодно. Миллион к одному, что его-то и надели на шпагу, которой закололи Ладлоу. На расстоянии нескольких футов, да еще когда шпагой орудуют, Ладлоу ни за что не отличил бы этот наконечник от обычной насадки на шпагу. Но и «калдимора» на шпаге не было. Значит, его сняли потом. Мы обыскали двадцать человек буквально до нитки. Но «калдимор» словно в воду канул. Из здания вышел только один — Гудвин, которого вы видите перед собой. Как вы думаете, он не мог прихватить с собой эту штучку в виде сувенира?
Вулф слегка улыбнулся:
— Я бы до этого не додумался. Может, ее просто выбросили в окно?
— Может быть. Мои люди и сейчас еще продолжают ее искать в кромешной тьме с помощью фонариков. Заодно они ищут еще одну исчезнувшую вещь. Мисс Тормик утверждает, что из шкафа в раздевалке пропала рукавица, одна из дамских фехтовальных перчаток. Мисс Лофхен и еще одна дама, называющая себя Зорка, так не думают. Миссис Милтан не хочет себя никак компрометировать. Похоже, никто точно не знает, сколько было этих рукавиц.
— А где насадка, которую надо было снять со шпаги, прежде чем надеть на нее col de mort?
— Они все на месте. В ящичках, в фехтовальных залах.
— Если шпагу хватали без перчатки, с эфеса можно снять отпечатки пальцев?
— Нет. Он обернут бечевкой или чем-то другим вроде этого, чтобы за него было удобнее браться.
— Понятно. — Кажется, Вулф говорил сочувственно. — Итак, пропали две вещи, которые могли бы помочь в расследовании. Я обещаю вам, мистер Кремер, если Арчи в самом деле прихватил с собой эти игрушки, то я позабочусь, чтобы вам их передали сразу же, как только мы с ними покончим. Теперь дальше. Сколько людей находилось в здании, когда был обнаружен труп?
— Если считать всех, то двадцать шесть.
— Скольких вы уже исключили?
— Почти всех — на подозрении осталось восемь или девять человек.
— А именно?
— Во-первых и прежде всего, та девушка, которая с ним фехтовала. Ваша клиентка.
— Ничего иного я и не ожидал. Если после того, как я с ней повидаюсь, она останется моей клиенткой, я ее сам исключу. А кого вы еще подозреваете?
— Девушку, которая приходила к вам, Карлу Лофхен. Она фехтовала с Дрисколлом, но они уже закончили и ушли в раздевалки, так что она вполне могла прокрасться в зал в конце коридора и совершить убийство. Дрисколла. Вообще-то непохоже, но не исключено. Зорку. Она была в большом зале на этом же этаже, вместе с молодым человеком по имени Тед Гилл. Он заявил, что вообще не умеет фехтовать и учился у нее азам.
— Это тот самый, — заметил я, — который вчера был вместе с Белиндой Рид, когда они увидели нашу клиентку на пути в раздевалку, только она туда шла не затем, чтобы стянуть бриллианты Дрисколла.
— Правильно. Дальше у нас по списку сама девица Рид и молодой Барретт. Они бродили по всему этажу — трудно точно установить, где же они находились. Конечно, если это Дональд Барретт, можете сами им заняться. Еще некто но имени Рудольф Фабер.
— Неандерталец без подбородка.
— Не оригинально, но сойдет. Кстати, это из-за него никого не арестовали. Сколько уже насчитали?
— Десять.
— Значит, десять. И ни у кого из всей компании никакого определенного мотива. Я бы не…
Зазвонил телефон. Я взял трубку и почти сразу передал ее Кремеру.
— Это вас. Ваш босс.
— Кто?
— Полицейский комиссар, кто же еще.
Кремер поднялся, покорно произнес: «Ох, дьявольщина», — проплелся к телефону и взял трубку.
Глава 6
Этот телефонный разговор можно было разделить на две части. Сначала говорил в основном Кремер — почтительно и воинственно одновременно, — докладывал о сложившейся ситуации, сетуя на недостаток данных, чтобы двигаться вперед.