— Без средств, скажете тоже, фыркнул Хиггинс, отсмеявшись. Впрочем, откуда вам знать, действительно? — удивился он собственной догадке. Вы ведь не жили в Кавершеме! Так вот, я вам скажу, братья Чендлер получили Лойд-Мейнор, в котором живут сейчас, и небольшую скотобойню, от которой вдова сама отказалась. А деньги — да, деньги братьям не достались. Собственно, на деньги им и рассчитывать было нечего, при живой-то матери, верно?
— Большие деньги? — полюбопытствовал Пуаро.
— Поговаривали о сотне тысяч фунтов, мистер! Патрик Чендлер хорошо вел дела, не то, что сыновья. Младшему, Хью, нужно только одно — красками малевать, а старший, Чарлз, тоже оказался неважным хозяином. А особенно, когда начались эти… да… так он и вовсе стал какой-то странный…
— Странный? — встрепенулся Пуаро. Буйный, вы хотите сказать?
— Буйный? — с сомнением произнес Хиггинс и, чтобы поддержать мыслительную деятельность, налил себе еще немного виски, покосившись на закрытую дверь в подсобное помещение. Я его ни разу в буйном состоянии не видел, и слава Богу. Он частенько наведывался в лавку, и, я вам скажу, в последнее время был какой-то сам не свой.
— Еще бы, сказал Пуаро, пожимая плечами, будешь сам не свой, когда не можешь справиться с собственными эмоциями.
— Вы думаете? — спросил Хиггинс, с подозрением глядя на иностранного гостя. Нет, добавил он решительно. Я видел его и пьяным, и трезвым, а в последнее время Чарлз был… мрачным… Вот! Именно мрачным, если вы понимаете, что я хочу сказать, мистер. Мрачным…
Он еще раз повторил это слово, сопоставляя его с собственными впечатлениями, и остался доволен.
— Смотрел на вас и будто не видел? — сказал Пуаро.
— Именно так, мистер, именно так!
— Прошу прощения, — сказал Пуаро, поднимаясь, — за то, что отнял у вас время.
Хиггинс сделал широкий жест.
— Надеюсь, сказал он, что теперь иностранные газеты не будут писать о Чарлзе Чендлере напраслину. Сюда, мистер, вот в эту дверь.
— Не будут, пообещал Пуаро, выходя в коридор, который вел в холл дома Хиггинсов. Через минуту за ним захлопнулась парадная дверь, и Пуаро несколько минут стоял в неподвижности, хмуря брови и разглядывая носки собственных туфель.
— Должно было быть именно так, пробормотал он, но тогда непонятно…
Неожиданно он хлопнул себя ладонью по лбу с такой силой, что две девочки, разглядывавшие витрину лавки Хиггинса, испуганно отошли подальше от странного господина в шляпе и с тростью.
VIII
Старуха Лоуренс была глуха, и уже через минуту разговора Пуаро понял, что из дома можно было вынести всю мебель, а женщина, читавшая книгу в своей спальне, даже не повернула бы голову на грохот.
— Очень разумно с его стороны, сказал Пуаро, отвечая скорее на собственные мысли, нежели на вопрос миссис Лоуренс, почему французы интересуются сумасбродным мистером Чендлером.
— Что вы сказали? — крикнула старуха.
— Я сказал, миссис Лоуренс, что вы еще легко отделались! Ведь он мог ввалиться и в вашу спальню!
Старуха захихикала, по-своему истолковав замечание Пуаро.
— Ну да, ну как же! — завопила она, тыкая в Пуаро пальцем. Тогда он бы и меня убил, как бедного Райса! Этот Чендлер просто зверь, я вам скажу!
— Значит, у вас ничего не пропало?
— Ничего! Я все пересчитала, у меня строгий учет, каждая ложка на своем месте! Я же говорю — просто зверь!
— Вы были с ним знакомы? — прокричал Пуаро.
— Знакома? Никогда не видела, никогда! Бог миловал!
— Может, отца его знали, мистера Патрика Чендлера?
— Никого из этой семейки, мистер! Я тут всю свою жизнь живу, и родители мои тут жили, и ни с какими Чендлерами не знались!
— Ну и хорошо, сказал Пуаро, поднимаясь с жесткого стула, на котором сидеть было так же удобно, как на придорожном камне.
— Что вы сказали, мистер?
— Я сказал, что желаю вам дожить до ста лет! — крикнул Пуаро, направляясь к двери.
— Вашими молитвами… — неожиданно тихо пробормотала миссис Лоуренс.
— Господи, сказал себе Пуаро, выйдя на улицу, почему бы ей не купить слуховой аппарат?
IX
Паркинсоны оказались полной противоположностью миссис Лоуренс: два благообразных человечка, о каких говорят «божьи одуванчики». Мистеру Паркинсону было около шестидесяти, жене его чуть меньше, оба невысокого роста и тщедушного телосложения. Пуаро был встречен весьма любезно, более того, оказалось, что мистер Паркинсон и прежде слышал фамилию… как вы сказали… конечно, Пуаро, конечно… очень известная фамилия, популярный политический деятель, член Национального собрания Франции…
— Вообще говоря… — Пуаро поморщился, но все же не стал объяснять мистеру Паркинсону его заблуждение.
Пуаро провели в аккуратную гостиную, где, конечно, уже не осталось никаких следов разгрома, и усадили в глубокое кресло, выбраться из которого без посторонней помощи было бы затруднительно.
— Мы как раз собирались пить чай, радостно сообщила миссис Паркинсон. Вы не откажетесь?
— Благодарю вас, торжественно сказал Пуаро, поскольку именно такой интонации ожидали от него хозяева.
— Сиди, Сара, сказал мистер Паркинсон, сиди, я распоряжусь сам.
Он покинул гостиную быстрыми шагами, и миссис Паркинсон сказала, понизив голос:
— Мистер Пуаро, у моего мужа больное сердце, и воспоминания о том… происшествии… Вы понимаете меня?
— О, конечно, отозвался Пуаро. Собственно, я вовсе не собирался расспрашивать вас о подробностях того неприятного вечера. Вовсе нет! Мои вопросы совершенно нейтральны. Вот, к примеру: давно ли вы живете в Кавершеме?
Миссис Паркинсон задумалась.
— Нет… Сейчас я вам скажу точно. Мы переехали в этот дом три года и девять месяцев назад. До этого жили в Бирмингеме, но мужу оказался вреден климат, вы, наверное, не знаете, но там зимой так сыро, что у Роджера…
Она оборвала себя на полуслове, потому что вернулся мистер Паркинсон и сообщил, что чай будет подан через пять минут.
— У вас широкий круг знакомых? — спросил Пуаро. Я имею в виду, часто ли вы ходите в гости, и часто ли ходят к вам?
Мистер Паркинсон, пересчитав в уме всех своих знакомых, сказал, не торопясь:
— Восемь семей. Это весьма респектабельные люди нашего круга и возраста. Пожалуй, у нас нет ни одного незанятого вечера. Или приходят к нам, или мы посещаем друзей сами. Приятная беседа — лучшее, что нам осталось в жизни.
Он улыбнулся, и Пуаро энергично кивнул головой, выражая согласие.
— Приятная беседа хороша тем, сказал он, что в ней узнаешь больше нового, чем из книг. Что до меня, пожаловался он, то я плохо запоминаю написанное, иное дело — когда слышишь нечто из уст человека, которому доверяешь.
— Совершенно с вами согласен, мистер Пуаро, сказал Патриксон.
Служанка, такая же маленькая, как хозяева, а возрастом, пожалуй, даже постарше, вошла в гостиную и поставила на стол поднос с тремя чашками, хрустальную сахарницу и вазочку с вареньем.
— Очень приятная женщина, сказал о служанке Пуаро, она и живет здесь, с вами?
— Нет, что вы, мы вполне обходимся без посторонней помощи. Миссис Рэдрикс приходит, чтобы приготовить обед и немного прибрать в квартире. Иногда остается, как сейчас, если у нас гости. Обычно мы ее отпускаем в пять часов.
— Разумно, сказал Пуаро, отхлебывая холодный чай, вкусом напоминавший пожухлую траву.