Этот стул стоит напротив стола и крайне неудобен.
— Этот стул, — подтвердил Дрейк, — изобретение дьявола.
— Когда ты хочешь услышать правду, — продолжал Мейсон, — ты сажаешь клиента в удобное кресло и создаешь уверенность в стабильности, участии и комфорте. В том случае, если они настроены на сотрудничество.
— А если нет, то ты предлагаешь им вот этот неудобный стул?
— Верно. И чем неудобнее им сидеть, тем больше они начинают ерзать, стараясь устроиться поудобнее. Тогда я даю им почувствовать, что они выдают себя, раз не могут сидеть спокойно. Как только человек начинает ерзать, скрещивать то руки, то ноги, я смотрю на него с укоризной, давая понять, что вижу его насквозь и понимаю, что он не может сидеть спокойно, так как лжет.
— Ну тогда, Перри, тебе надо пригласить свою клиентку Максин и усадить на этот стул.
— А в чем дело?
— Она лжет тебе.
— В чем именно?
— Ну, скажем так, я не знаю, что она сказала тебе, Перри, но думаю, что она тебе солгала.
— Договаривай.
— Говорила она тебе о незаконнорожденном ребенке, которого родила сестра, пока муж был в армии, и которого записали на нее?
— Продолжай, продолжай, — настаивал Мейсон, заметив нерешительность Дрейка.
— Ну, очевидно, все наоборот. Ребенка родила Максин, но они с сестрой договорились придумать эту историю об измене. Муж обо всем знает, и он согласился взять мальчика. Ребенок, действительно, родился, пока муж был за морем, но его родила Максин, а не ее сестра Фибе Стиглер. На время родов сестры уезжали в одно место, где и оставили ребенка в приюте. А позднее, после всяких вполне законных операций, он был усыновлен Хомером и Фибе Стиглер.
— Полиции это известно? — спросил Мейсон.
— Известно? — хмыкнул Дрейк. — Да ты еще ничего не слышал, черт возьми! Отцом ребенка был Коллин Дюрант!
— Что? — воскликнул Мейсон.
— По крайней мере, так думает полиция. Они изо всех сил стараются подвести под эту версию все показания. Могу еще кое‑что добавить. У них есть женщина, которая знает, что Максин была в своей квартире до восьми часов.
— Она не могла там быть, — возразил Мейсон. — Она звонила тебе с автовокзала в семь пятнадцать.
— Это она сказала, что звонила с автовокзала, — заметил Дрейк. — Избитый способ получения алиби. Человек идет в телефонную будку, узнает номер, звонит кому‑то, кого нет дома, и записывает на автоответчик: «Я нахожусь в таком‑то месте, мой номер такой‑то. Это телефонная будка. Пожалуйста, позвоните мне». Потом, совершив убийство и заметя следы, возвращается в телефонную будку и ждет звонка. Максин знала, что ей придется сматываться. Она убрала из квартиры все, что могло заинтересовать полицию. И о канарейке она заранее позаботилась, отнесла к кому‑то из близких друзей. Потом связалась с тобой, рассказала эту историю, дала Делле ключ от квартиры и удрала. Она использует нас с тобой, чтобы выстроить себе надежное алиби, чтобы мы подтвердили, что она звонила из телефонной будки на автовокзале.
— А как полиция вычислила, что отец ребенка — Дюрант?
— Они пришли к такому выводу на основании косвенных улик. Дюрант в то время увивался вокруг Максин, и они были очень близки. Возможно, откопали какие‑то записи в мотелях, сделанные рукой Дюранта.
— Неужели у меня будет когда‑нибудь клиент, который скажет правду! Наверное, от удивления я упаду со стула. Или точнее будет сказать так: неужели когда‑нибудь у меня будет клиент, которому я смогу поверить.
— Мне неприятно тебе все это говорить, но именно за это ты мне платишь.
— Мне неприятно тебе все это говорить, но именно за это ты мне платишь.
— А как насчет стодолларовых банкнотов? — спросил Мейсон.
— Пока ничего. Все сходится на том, что у Дюранта был только один счет. Проверены все банки. Нигде его не знают, кроме одного места, где он имеет счет на свое собственное имя. В день смерти там было тридцать три доллара и двенадцать центов.
— Плюс еще десять тысяч в кармане, — уточнил Мейсон.
Дрейк кивнул.
— А неделю назад или около того он расплатился такими банкнотами с художником и в магазине, где покупал кисти и краски. А больше нигде не всплывали стодолларовые банкноты, Пол?
— Нет, только здесь.
— Копай дальше. Это только начало.
— Есть возражения, — не дал договорить ему Мейсон.
— Ну, — раздраженно проворчал судья Мэдисон, — вам следовало раньше возражать, когда этот вопрос только поднимался, давно бы уж с этим покончили.
— А я возражаю сейчас, — улыбнулся Мейсон.
— Возражение принято, оно поддерживается, — согласился судья и довольно резко добавил: — Узнаю вашу тактику, мистер адвокат. Вы хотели, чтобы прокурор округа объяснил, почему считает этот разговор важным. Ну что ж, вы добились своего. Ваше возражение принято.
Тогда я вызову для дачи показаний мисс Деллу Стрит, которая подтвердит этот разговор, — сказал Декстер, — а лейтенант Трэгг на время уступит ей свое место, с тем чтобы позднее закончить свои показания.