— А вам не доводилось разговаривать с ее сестрой, лейтенант?
— Да, я разговаривал с ней позднее.
— И сестра подтвердила…
— Одну минуту, — вмешался Мейсон. — Вопрос является наводящим. Более того, он несущественный и к делу не относится. Утверждения, сделанные сестрой относительно обвиняемой, не могут…
— Снимаю вопрос, — не дал договорить ему Декстер. — Я хотел сэкономить время.
— А я хочу соблюсти конституционные права обвиняемой, — поставил точку Мейсон.
— Итак, делала ли вам обвиняемая еще какие‑либо заявления?
— Да, делала. Я высказал предположение, что она назначила встречу Перри Мейсону в определенном месте, но она это отрицала. Затем я задал вопрос относительно времени ее встречи с Перри Мейсоном, и она ответила, что в последний раз видела адвоката около девяти тридцати вечера тринадцатого. Потом она решила навестить сестру и отдала ключ от квартиры мисс Стрит. Я спросил, хорошо ли она знала покойного Коллина Дюранта. Вначале из ее ответа следовало, что они едва знакомы. Потом она отказалась от своих слов и признала, что одно время они были в приятельских отношениях, но после ее переезда в Лос‑Анджелес стали встречаться лишь время от времени.
— Вы задавали вопрос о том, был ли у нее ребенок? — спросил Декстер.
— Одну минуту, — раздался голос Мейсона, — я протестую. Вопрос наводящий. Он совершенно недопустим и не относится к существу дела.
— Согласен с тем, что вопрос неправомерен, — согласился судья Мэдисон, — по крайней мере в данной формулировке.
— Хорошо, я сформулирую по‑другому, — резко отреагировал Декстер. — Спрашивали ли вы у нее о ребенке, которого она родила от покойного Коллина Дюранта?
— В то время — нет. Нет.
— А позднее?
— Да.
— Что она ответила?
— Я протестую против всех этих вопросов, как наводящих и…
— Да, они наводящие, — согласился судья Мэдисон, — но обвинение пытается разобраться в этой конкретной ситуации. Я намерен отклонить протест и считаю, что вопрос в данном случае уместен, так как помогает разобраться в мотивации поступка.
— И что она ответила? — продолжал Декстер.
— Она отрицала.
— Отрицала то, что родила ребенка, или то, что его отцом был Дюрант?
— Одну минуту, — опять вмешался Мейсон. — Прежде чем вы ответите на этот вопрос, я, с позволения суда, хочу возразить. Я считаю, что вопрос, заданный таким образом, является неправомерным. Суд уже признал, что вопрос о том, имела ли обвиняемая ребенка, не имеет отношения к сути дела, если только ребенок не был отпрыском Коллина Дюранта. Формулируя вопрос таким образом, прокурор ставит обвиняемую в положение, когда она будет лишена сочувствия публики, когда газеты сочинят свою историю и…
— Нет нужды продолжать, мистер Мейсон, — прервал его судья Мэдисон. — Суд уже сделал заявление по этому поводу и напоминает обвинению, что вопрос является неправомерным. Суд позволил задать вопрос только о том, имела ли обвиняемая ребенка от Коллина Дюранта, и получить ответ на него.
— Она это отрицала, — ответил Трэгг.
— Проводите перекрестный допрос, — резко сказал Декстер.
— Лейтенант Трэгг, а вы не спрашивали у нее, имела ли она ребенка от Томаса Альберта Декстера, окружного прокурора?
Декстер вскочил:
— Ваша честь, это… это неслыханно! Это неуважение к суду!
— Почему же? — спросил Мейсон.
— Вы задали лейтенанту наводящий вопрос, следовало ли из его разговора с обвиняемой, что у нее есть ребенок от Коллина Дюранта. Вполне очевидно, что оснований для подобного вопроса не больше, чем для вопроса о том, являлись ли вы отцом ребенка обвиняемой. Я просто хотел объяснить свою точку зрения. И, — с улыбкой добавил Мейсон, — если пресса назовет ваше высказывание разрывом бомбы, кульминацией этого дела, то я бы хотел, чтобы мой вопрос оставался наивысшей кульминационной точкой.
— Переходим к другому вопросу, мистер Мейсон, — с улыбкой разрешил судья Мэдисон. — Я думаю, вы достаточно убедительно объяснили свою точку зрения.
— Вы признаете, что у обвиняемой есть сестра, миссис Хомер Хардин Стиглер, проживающая в Юджине, штат Орегон?
— Да, сэр.
— И что она получила телеграмму от обвиняемой и выслала по ее просьбе двадцать пять долларов?
— Да, сэр.
— У меня больше нет вопросов, — сказал Мейсон.
— Я не уяснил себе один момент, — начал Декстер. — Обвиняемая объяснила вам, как она вступила в контакт с Мейсоном тринадцатого вечером?
— Она звонила ему с автовокзала около семи пятнадцати. Не застав его в конторе, она позвонила в агентство Пола Дрейка и попросила их связаться с мистером Мейсоном и передать ему номер телефона на автовокзале. Мистер Мейсон позвонил около восьми пятнадцати и договорился о встрече с ней через сорок пять минут у дома, где живет мисс Делла Стрит. Именно поэтому она встретилась там с адвокатом и мисс Деллой Стрит и дала мисс Стрит ключ от своей квартиры.
— Вы задавали ей другие вопросы?
— Но на другие вопросы она отказалась отвечать. Мы объяснили, что пока ни в чем не обвиняем ее, что дело находится в процессе рассмотрения и наши вопросы задаются для того, чтобы она помогла прояснить некоторые обстоятельства этого дела.
— Вы желаете продолжить перекрестный допрос? — осведомился Декстер.
— У меня больше нет вопросов, — последовал ответ Мейсона.
— Вызывается доктор Филип С. Фоули, — провозгласил Декстер.
Выйдя вперед, Фоули присягнул и назвал себя врачом‑экспертом и хирургом при коронере округа.
— Я обусловливаю право на перекрестный допрос с целью выяснения профессиональной квалификации доктора Фоули, — заявил Мейсон. — Однако прошу понять меня правильно — меня интересует его квалификация не сама по себе, а только кажущиеся достоверными некоторые данные. И с этой целью я бы хотел провести перекрестный допрос.
— Очень хорошо, — согласился судья Мэдисон. — Продолжайте, мистер прокурор.
— Речь идет о теле Коллина Макса Дюранта, которое было опознано и зарегистрировано под номером 3674В в конторе коронера округа?
— Да, сэр.
— Кто производил вскрытие трупа?
— Я.
— Когда оно производилось?
— Приблизительно в два часа дня четырнадцатого.
— Когда вы впервые увидели тело?
— В десять часов утра. Точнее, было уже начало одиннадцатого. Три или четыре минуты, не более пяти минут одиннадцатого.
— Как вы считаете, доктор, сколько времени прошло с момента наступления смерти до момента осмотра тела? Или, точнее, в котором часу наступила смерть?
— Я бы обозначил момент наступления смерти между семью сорока и восемью двадцатью вечера тринадцатого.
— Вы установили причину смерти?
— Да, сэр. Три пулевых ранения. Одно из них оказалось роковым. Два других тоже были почти смертельными. Пулевое ранение, которое, я полагаю, было первым, поразило позвоночник на уровне четвертого позвонка.