Во всяком случае, так обстояли дела. Они опасались суда. После этого мы изредка встречались с Сельмой Ансон. Понимаете, я чувствую себя косвенным виновником ее несчастья. Но она сама мне сказала, что теперь мы уже не в силах возвратить Билла назад и…
— Одну минутку, — сказал Мейсон. — Должен ли я понять, что постепенно вы стали чаще встречаться с миссис Ансон?
— Из‑за трагедии, — ответил Арлингтон, — я чувствовал себя обязанным закончить начатое Биллом дело о приобретении недвижимости. Полагались солидные комиссионные, я догадывался о нужде Сельмы в деньгах. Это доказывает, что я совсем не знал Сельму.
— Что вы имеете в виду? — уточнил Мейсон.
— Эта женщина — гений в бизнесе, — ответил Арлингтон. — Она получила деньги по страховке и комиссионные Билла, и так умно ими распорядилась, вложив в выгодные акции, что с тех пор может не беспокоиться за свое будущее, получая солидные проценты.
— Когда все это случилось? — спросил Мейсон. — Я имею в виду обед, на котором отравился мистер Ансон?
— Приблизительно тринадцать месяцев назад.
— Какая страховая компания выплатила деньги вдове?
— Я же вам сразу сказал, — раздраженно ответил Арлингтон, — «The Double Indemnity Accident and Life».
— Нет, — сказал Мейсон, — вы говорили о каких‑то недоразумениях или неприятностях с этой компанией, но ни словом не упомянули, что именно она выдала страховой полис мистеру Ансону.
— Да, на сто тысяч. Они выплатили всю сумму без проволочек, но теперь вновь занялись пересмотром дела.
— Что заставило их этим заняться? — спросил Мейсон.
— Это долгая история, — ответил Арлингтон. — Совместно с Сельмой Ансон я принял участие в одной операции с недвижимым имуществом, нам пришлось чаще видеться, я понял, какое она умная, очаровательная женщина, и… Черт возьми, мистер Мейсон, я хочу жениться.
— На Сельме Ансон?
— Да.
— Есть причины, по которым вы не можете жениться? — спросил Мейсон.
— Конечно есть.
— Что за причина?
— Сельма.
— Что вы хотите сказать?
— Она не хочет выходить за меня замуж.
— Вы хотите сказать, что она недостаточно любит вас? — спросил Мейсон.
— Она его очень любит, — вмешалась Дафна.
Арлингтон повернулся к племяннице, нахмурился, вздохнул и сказал недовольно:
— Она мне этого не говорила.
— Возможно, тут я могу кое‑что пояснить, — сказала Дафна. — Семья ополчилась против нее, против дядиной женитьбы… И совершенно необоснованно.
— Выдвигают же они какие‑то причины? — спросил Мейсон.
— Вас интересуют, — уточнила Дафна, — истинные причины или вы желаете услышать те, которые они выдвигают?
— И то, и другое, — усмехнулся Мейсон.
— Подлинные причины, — сердито сказала Дафна, — совершенно очевидны — семья боится женитьбы дяди, что они с миссис Ансон будут очень счастливы вдвоем. И если дядя Ди первым уйдет от нас, Сельма Ансон унаследует все его состояние.
— Ну, а выдвигаемая ими причина? — спросил Мейсон.
Дафна заколебалась.
— Я слушаю вас, — сказал Мейсон.
— Ну, — начала девушка, — они считают, дяде Ди неблагоразумно жениться на вдове человека, умершего от пищевого отравления… при обстоятельствах, о которых вы слышали.
Мейсон посмотрел на Арлингтона.
— Вы имели возможность часто видеться с Сельмой Ансон после смерти ее мужа и полюбили ее?
— Да.
— Как давно?
— Как давно что?
— Давно ли вы ее полюбили?
— Разве можно сказать, когда такое случается? После того, как ты становишься старше, любовь не приходит внезапно, как перелом ноги или нечто подобное. Неужели можно сказать, что я влюбился в Сельму в два тридцать пополудни, в четверг, двадцатого числа?
— Как давно? — снова спросил Мейсон.
— Не могу сказать.
— Приблизительно когда?
— Хорошо, — сказал Арлингтон. — Я понял, что люблю ее, месяца через два после смерти Билла, но, уж если быть честным, то влюбился‑то я раньше, просто не хотел сам себе признаваться.
— Еще до смерти Билла Ансона? — уточнил Мейсон.
— Я не понимаю, к чему вы клоните? Вы…
— Никуда я не клоню, — сказал Мейсон. — Просто пытаюсь выяснить обстоятельства дела.
— Билл Ансон был моим другом, — сказал Арлингтон. — Разумеется, я понимал, что он удачно женился, но у меня не было никаких задних мыслей. Я никогда не ухаживал за Сельмой, если вас это интересует.
— Меня интересует только то, — сказал Мейсон, — что имеет отношение к делу.
— Черт возьми! — воскликнул Арлингтон. — За последнее время я наслушался столько гадостей, в особенности от Милдред. Не хватает мне только скандала в связи с браком с Сельмой. А теперь еще появляется этот агент страховой компании.
— Как вы сказали, имя агента?
— Герман Болтон.
— И чего он хочет?
— Ну, он начал проводить расследование, расспрашивать всех о том обеде. Вроде бы страховая компания не вполне удовлетворена, хотя они выплатили страховую сумму без промедлений. Идут разговоры о возобновлении дела. Они могут это сделать, мистер Мейсон?
— Все зависит от обстоятельств, — ответил Мейсон. — Они могут заявить, что страховка была выплачена при обстоятельствах, которые дают им основания требовать ее возвращения.
— И они смогли бы получить деньги назад?
— Снова возникает вопрос о доказательствах незаконности получения денег, — ответил Мейсон. — Возможно, им удалось бы показать ошибочность выдачи страховки, доказать обман…
— Какого рода доказательства? — спросил Арлингтон.
Мейсон заколебался.
— Что Сельма Ансон намеренно отравила своего мужа, — решительно произнесла Дафна.
— Я спрашиваю мистера Мейсона! — рассердился Арлингтон.
— И мистер Мейсон из деликатности не хочет этого говорить, — сказала Дафна.
— Честно говоря, — сказал Мейсон, — я не знаю всех фактов. На чем вы основываете свое предположение, мисс Арлингтон?
— На тех вопросах, — ответила Дафна, — которые мне задавал Болтон. Болтон считает, что Билл Ансон не умер от пищевого отравления. Он забелел, но стал поправляться, и тут ему дали смертельную дозу яда, от которого он и погиб.
— Что ты такое несешь, Дафна? — вмешался Арлингтон. — Откуда нам знать, что на уме у Болтона?
— Возможно, ты и не догадываешься, а я знаю, — возразила Дафна.
— Болтон сообщил тебе то, чего не говорил мне? — спросил Арлингтон.
— Думаю, он высказал мне между строк гораздо больше, чем хотел, — упрямо сказала Дафна. — Дядя Ди, куда правильней смотреть правде в глаза, а не прятать голову в песок, как страус.