Джордж Анслей притормозил машину. Где‑то здесь должен был находиться въезд на территорию Меридита Бордена. Капли холодного моросящего дождя светились в лучах фар и липли к ветровому стеклу, несмотря на то что «дворники» работали в полную силу. Внутри машины было тепло, но стекла из‑за этого запотевали, и Анслею время от времени приходилось протирать их носовым платком.
Владение Меридита Бордена окружала высокая каменная стена, на верху которой угрожающе торчали куски вставленного в цемент стекла. Внезапно она резко свернула в глубь территории, и в свете фар показалась белая полоса асфальтированного въезда. Тяжелые железные ворота были открыты.
Анслей свернул и примерно с четверть мили ехал по извивающейся дорожке, пока не приблизился к величественному старомодному дому. Затем он выключил мотор и свет, но еще некоторое время сидел в машине. Ему трудно было заставить себя сделать то, что он собирался сделать, но другого выхода не было.
Он поднялся по каменным ступеням и нажал кнопку звонка, который отозвался нестройным звуком колокольчиков в глубине дома. Вскоре крыльцо ярко осветилось, и Анслей почувствовал, что кто‑то внимательно рассматривает его из‑за двери. Затем дверь открыл сам Меридит Борден.
— Анслей? — спросил он.
— Он самый, — сказал Анслей, отвечая на рукопожатие. — Мне ужасно неудобно беспокоить вас так поздно. Я бы и не стал ни за что, если бы это не было так важно, во всяком случае для меня.
— Вам незачем извиняться, абсолютно все в порядке, — успокаивал его Борден. — Входите. Сегодня вечером я один. Все слуги ушли. Входите же и расскажите, в чем дело.
В уютной комнате, представляющей собой что‑то среднее между гостиной и кабинетом, хозяин усадил гостя в удобное кресло, а сам направился к переносному бару.
— Как насчет того, чтобы выпить?
— Спасибо, не откажусь, — согласился Анслей. — Виски с содовой, пожалуйста.
Борден наполнил стаканы, бросил в один из них лед и протянул его Анслею, а сам остался стоять перед баром, что позволяло ему смотреть на собеседника сверху вниз. Борден был высок, широкоплеч, подвижен, мужествен и высокомерен. Внешняя теплота его обращения не скрывала полностью презрения к собеседнику, оно проскальзывало во взгляде, выражении лица, а иногда и в манерах.
— Я потерпел поражение, — сказал Анслей.
— Это плохо, — ответил Борден без тени сочувствия. — Каким образом?
— Я заключил контракт на строительство новой школы.
— Низкая цена? — поинтересовался Борден.
— Цена нормальная.
— Неприятности с рабочими?
— Нет, с инспекторами.
— То есть?
— Они не принимают работу. Заставляют меня ломать и переделывать только что построенное, а как только я заканчиваю переделки, предъявляют новые претензии.
— В чем же дело? Разве вы не следуете документации?
— Конечно, я строю точно по документации, но дело не в документах. Дело в какой‑то скрытой враждебности. Инспекторы придираются к самым мельчайшим техническим деталям работы и идут на все, только чтобы замедлить ее.
Борден сочувственно почмокал, однако взгляд его оставался холодным и оценивающим.
— Я пытался протестовать, — продолжал Анслей. — Но один инспектор заявил мне: «Будь вы поумнее, вы бы посоветовались с Меридитом Борденом».
— Не могу сказать, что мне нравятся такие советы, — вставил Борден.
Анслей, не обратив никакого внимания на это замечание, продолжал:
— А один мой друг сказал мне: «Не будь кретином.
Сходи и повидайся с Борденом». И вот… я пришел.
— Что же вы от меня хотите?
— Отзовите ваших псов.
— Это не мои псы.
— Вы знаете, что я имею в виду.
Наступило молчание.
— Сколько вы собираетесь получить за эту школу? — спросил Борден.
— Если меня оставят в покое и дадут возможность придерживаться документации в разумных пределах, то я получу прибыль в пятьдесят тысяч долларов.
— Да, плохо, что у вас такие неприятности. Вот что мы сделаем. Представьте мне всю документацию и описание тех пунктов, по которым были разногласия. Если я решу, что к вам отнеслись несправедливо, то пригрожу инспекторам ревизией их работы. Думаю, больше неприятностей у вас не будет. Конечно, мне понадобятся деньги.
— Конечно, — сухо произнес Анслей.
— Как только мы с вами начнем работать вместе, — продолжал Борден, — никаких забот с инспекторами у вас не будет. Говорите всем, что это отличная конструкция, что она будет стоять прочно. Вот и все, что от вас требуется. Не стремитесь прокладывать арматуру очень тщательно. Используйте в ваших бетономешалках лишь такое количество бетона, при котором состав будет держаться, и не заботьтесь особенно о точном процентном содержании.
— Но я хочу вовсе не этого, — сказал Анслей. — Мне надо лишь, чтобы меня не дергали без нужды.
— Так и будет, — пообещал Борден. — Перешлите мне завтра две тысячи долларов, заплатите по пять тысяч из двух ближайших выплат и дайте пять процентов от окончательной суммы. А потом мы обдумаем и обговорим вашу следующую работу. Насколько мне известно, вы планируете заключить контракт на строительство подземного перехода на Телефон‑авеню?
— Я действительно думал об этом. Но сейчас мне хотелось бы спокойно кончить это строительство и получить за него деньги.
— О’кей. Однако не заключайте контракт на строительство перехода, не повидавшись предварительно со мной. Думаю, что смогу помочь вам. Знающий консультант по производственным вопросам может принести много пользы в такой работе, как ваша.
— Именно так я это и понимаю, — с горечью сказал Анслей.
— Как жаль, что вы не повидались со мной прежде, чем взялись за строительство школы, — посетовал Борден. — Мы оба могли бы получить много больше. У вас не было консультанта но производственным вопросам, который представлял бы ваши интересы?
— Нет. Для чего мне мог понадобиться эксперт? Борден пожал плечами. Жест был достаточно красноречив.
Анслей допил свой стакан.
— Инспектор нашел в стене два места, где, как он утверждает, неправильно проложена арматура. Разговор идет о какой‑то четверти дюйма, но он требует, чтобы я точно следовал документации. Я не могу ломать всю стену, а вырезать кусок и потом ставить заплату запрещено инструкцией.
— Повидайте завтра этого инспектора, — посоветовал Борден, — и заставьте его сделать новые замеры. Я думаю, что арматура лежит совершенно правильно. Четверть дюйма — вполне допустимое отклонение. И перестаньте волноваться. Завтра все будет иначе.
Анслей поставил стакан и встал.
— Ну, думаю, мне пора.
— Я рад, что вы посетили меня, Анслей, — сказал Борден, — и позабочусь о вас, как смогу. Полагаю, что у вас больше не будет неприятностей с инспекторами. Они, как и все остальные, не любят, когда о них идет дурная слава, а ведь это в основном зависит от меня.
Борден засмеялся и пошел проводить Анслея до дверей.
— Я сам могу найти дорогу, — запротестовал Анслей.
— Нет‑нет, я провожу вас.