— Вот вы какой, — засмеялась Дон Меннинг. — Ну хорошо. Женщине, наверное, лет под тридцать или чуть больше. Ростом она примерно с меня, около пяти футов пяти дюймов. Вес ее — от ста шестнадцати до ста двадцати фунтов. У нее темные волосы с красноватым отливом, цвета красного дерева или вроде того…
— Результат химии?
— Результат какой‑то краски, дающей оттенок. У меня создалось впечатление, что по природе она брюнетка.
— Что вы можете вспомнить о ее глазах?
— Глаза я запомнила хорошо, потому что у нее была своеобразная привычка посматривать на меня, и это вызывало какое‑то неприятное ощущение. Глаза у нее темные и… это трудно описать… тоже как будто с красноватым оттенком. Такие темные глаза, что казалось, в них нет зрачков. Наверное, если присмотреться, зрачки можно различить, но при беглом взгляде их совершенно не видно.
— Вы помните что‑нибудь еще?
— На обеих руках у нее были кольца, это я тоже запомнила. Бриллианты. И довольно крупные.
— Как она была одета?
— Ну, она была без шляпы, в красивом бежевом пальто. Под пальто — платье мягкого зеленого цвета, которое очень шло к ее волосам.
— Вы видели эту женщину раньше?
— Вы хотите спросить, знала ли я ее?
— Да.
— Нет, не знала, это точно.
Мейсон взглянул на Беатрис Корнелл. Та медленно покачала головой:
— Кого‑то мне это описание смутно напоминает, но сразу не могу понять, кого именно.
— Хорошо, — сказал Мейсон. — На этот раз все. Я только сделаю несколько снимков.
— Синяки и все остальное? — засмеялась Дон Меннинг.
— Синяки и все остальное. Главным образом синяки.
— Отлично. Беатрис покажет вам, как обращаться с этой камерой. Задвинь шторы, Беатрис, и начнем работать.
— Не понимаю.
— Не вы один, — заметил Трэгг, расставляя на столе чашку бульона, прессованный творог с ананасом и стакан пахты.
— Что за странный выбор? — рассмеялся Мейсон. — Съев все это, вы так и не поймете, в чем прелесть здешней кухни. Возьмите лучше фаршированный перец. Это просто чудо.
— К сожалению, — вздохнул Трэгг, — приходится есть то, что не слишком отражается на моей талии. Единственное удовольствие, которое я получаю от хорошей кухни, — это запах.
— Дело ваше, — пожал плечами Мейсон и, дождавшись, когда Трэгг устроился за столом, попросил: — Расскажите же мне об этом modus operand!.
— Не знаю, — начал Трэгг, — помните вы или нет ваше последнее исчезновение. Оно было вызвано тем, что вы старались избежать необходимости отвечать на вопросы. Когда же вы наконец объявились и стали досягаемы для общения, я, если помните, спросил, где же вы находились и какой смысл заключался в вашем исчезновении.
— Отлично помню. Тогда я ответил вам, что никуда не скрывался.
— Правильно, вы объяснили мне, что ездили поговорить со свидетелем и что когда вы уезжаете, то очень часто не возвращаетесь в контору, а отправляетесь поесть в очаровательный маленький кафетерий, знаменитый своей домашней кухней.
— Неужели я вам это говорил? — удивился Мейсон.
— Говорили, а я еще расспросил вас об этом кафетерии. После разговора с вами я вернулся к себе в кабинет, вытащил карточку, на которой значилось: «Перри Мейсон, адвокат», и на обратной ее стороне сделал пометку: «Когда Перри Мейсон прячется, вполне возможно, что он обедает в кафетерии „Фэмили Китчен“. К вашему сведению, мистер Мейсон, мы называем этот метод „modus operand!“ и пользуемся им как зацепкой. К несчастью, полиция не отличается ни острым умом, ни блеском в работе, поэтому она должна вырабатывать методы, которые помогают эффективности ее работы. Вы были бы очень удивлены, если бы знали, чего мы можем достичь с этим нашим modus operand!, то есть с методом скрупулезного собирания множества заметок. Он основан на том, что человек может иметь какие‑то особые привычки, например в еде. Так, он может всегда употреблять с едой одно и то же вино или любить, чтобы в ореховый пломбир добавляли кленовый сироп. Все это маленькие детали, на которые блестящий, острый ум не обращает внимания, но которые тупоумная полиция должна брать на заметку и помнить. А теперь о вашем случае. Ваш ум блестящ до того, что вы почти приближаетесь к гениальности, но маленький старый modus operand! привел меня к вам именно в тот момент, когда мы вас искали и когда вы не хотели быть найденным.
— А что заставляет вас думать, что я не хотел быть найденным? — спросил Мейсон.
Трэгг улыбнулся.
— О, наверное, вы снова уезжали, чтобы опросить свидетелей?
— Вот именно.
— Вы закончили?
— Со свидетелями?
— Да.
— Нет, не закончил.
— Прекрасно, — сказал Трэгг. — Не исключено, что я смогу вам помочь.
— Не сможете.
— Хорошо, посмотрим на этот вопрос с другой стороны. А вы не смогли бы немного помочь мне?
— Хотите поддержать мой бизнес?
Трэгг отхлебнул пахты, поковырял вилкой творог и вздохнул:
— Вот дьявол, этот фаршированный перец так соблазнительно пахнет!
— Не мучайтесь, — посоветовал Мейсон, — и возьмите его. Мир сразу покажется вам светлее.
Трэгг откинул со лба волосы и решительно взял свой чек.
— Умеете вы уговаривать, Перри.
Он вернулся, неся поднос с двумя порциями фаршированного перца, куском яблочного пирога, долькой сыра и маленьким кувшинчиком сливок, сел за стол и попросил:
— А теперь помолчите до тех пор, пока все это не окажется у меня в желудке. Надеюсь, это вернет мне доброе расположение духа.
Мейсон усмехнулся, и оба сосредоточенно занялись едой.
Покончив с последним блюдом, Трэгг отодвинул тарелку, достал из кармана сигару, перочинным ножом отрезал кончик и удовлетворенно изрек:
— Ну вот, я снова чувствую себя человеком. Вернемся к нашим делам?
— К каким делам? — с наигранным удивлением спросил Мейсон.
— Послушайте, — поморщился Трэгг, — если вы, как страус, будете прятать голову, а хвост выставлять наружу, то сами создадите себе трудности.