Милисент явно переживала. Ей не хотелось так сразу бросать Гарлея, но не терпелось помчаться к Джеку.
— Как хорошо, что мы встретились, — пробормоталa она, включая зажигание. — Надеюсь, будем часто видеться… Старая дружба, одним словом…
— Одним словом, кати! — сказала насмешливо сестра, и дверца захлопнулась.
Адель растерянно посмотрела вслед сорвавшейся с места машине, затем села поудобнее и включила зажигание. Под шум мотора девушка что‑то пробормотала себе под нос, не слишком лестное для сестры.
— Она знает о растрате? — спросил Гарлей.
— Надеюсь, нет… Этого еще не хватало!
— Тогда почему она была как на иголках? Так спешила к своему Джеку?
— Семейные неполадки… Помимо всего прочего… Ах, не будем говорить о Джеке… Принесла его нелегкая на этот крохотный островок покоя… Кстати, где вы остановились, Гарлей?
— В отеле.
Адель включила третью скорость, и они понеслись не хуже Милисент. А ведь на горной дороге стоило бы подумать и о покрышках… И хотя спидометр показывал всего пятьдесят пять миль, езда походила на бешеную.
Адель Блейн вдруг рассмеялась.
— Простите, но я вспомнила о назначенной на вечер встрече. Боюсь, опаздываю… С вами всегда одно и то же, Гарлей… Вы заставляете меня обо всем забывать. А ведь солнце почти село…
Гарлей натянул рубашку и брюки и принялся зашнуровывать туфли, когда в дверь осторожно постучали.
Нет, на улице он не узнал бы Винсента Блейна, хотя не виделись они немногим больше года… И суть даже не в том, что отец Адели и Милисент постарел, хотя постарел он разительно… У него был несвойственный емy обеспокоенный вид.
Они сели. Мистер Блейн по‑прежнему был обворожителен в обращении, причем совершенно искренне, счастлив и сердечен без покровительства и снисходительности, поэтому на него никто не обижался. И Гарлей понимал: хотя старик явился к нему по чрезвычайно важному делу и находится в напряжении, он не заговорит о деле до тех пор, пока не выполнит всех человеческих правил, обязательных при встрече с пострадавшим и только‑только выздоравливающим человеком.
Поэтому Гарлей отвел его извинения, скороговоркой сообщив о своем здоровье необычайно оптимистично, пожаловался на свою «лень» и прямо приступил к делу.
— Не могу ли я быть вам чем‑нибудь полезен?
В проницательном взгляде мистера Блейна мелькнула напряженность.
Это чертовски любезно, что вы мне предлагаете помощь… Я сам не знаю… Видите ли, немного волнуетсь из‑за Адели. Ведь вы ездили вместе?
— Да. И вместе вернулись в город.
— Ее еще нет дома.
— Она мне сказала о важном свидании, о котором чуть не забыла, — успокоил Гарлей. — Мы так неслись, что я серьезно беспокоился о покрышках… А сейчас вот прилег…
Блейн пустился в извинения, но Гарлей рассмеялся:
— Я как раз готовился заняться перевариванием той скромной порции здоровья, которую почерпнул в вашем горном домике… Вот где чистый рай!
Блейн механически кивнул, занятый, вероятно, какими‑то далекими мыслями.
Внезапно он бросил быстрый взгляд на Гарлея.
— Вам не улыбается пробыть там несколько дней?
— В домике?
— Ну да.
— А вас это не стеснит?.. Я слышал, у вас там с кем‑то намечена встреча…
— Проведу ее дома. Я бы хотел, чтобы вы там пожили. Конечно, придется самому заботиться о пище.
Гарлей широко улыбнулся.
— Если вы говорите серьезно, то я ничего лучшего и не желал бы.
— Сегодня вы там ничего не видели?
Блейн тщетно пытался скрыть свою заинтересованность.
— Видел. Вашего зятя.
Коротко подстриженные усы старика выразительно шевельнулись, как если бы он удержал ругательство:
— Ничего особенного в его поведении не заметили?
— Его манеры показались обычными.
— Да, да, я понимаю, — хлопушка, вообразившая себя дальнобойным орудием… Слушайте, Гарлей. Мне нужно, чтобы вы кое‑что сделали для меня. Вам прилично заплатят, а позже мы договоримся о чем‑то постоянном. Пока же я прошу вас немедленно отправиться в домик. Прямо сейчас. И следить за всем, что там происходит. — Заметив его колебания, старик добавил: — Можете не сомневаться, любая компенсация…
— Да нет. Дело вовсе не в этом. Я просто не могу представить себе, каковы мои функции.
— Что же, придется объяснить. Скажу вам то, чего не знает жена Джека, Милисент. У него в банке недостача в десять тысяч долларов. Возможно, Адель поделилась с вами, она это знает… Не хочу скрывать и скажу то, чего и она не знает. Я и пальцем не шевельну, чтобы погасить скандал. Черт с ним. Лично я не считаю членом семьи этого негодяя… Он пробрался в нашу семью, сбив ловким ударом Милисент с ног… На нее, бедняжку, местные парни не клевали. А шикарных охотников за приданым ей встретить не пришлось, этот обскакал всех. Я его видел насквозь, и то иной раз обманывался — уж такими влюбленными глазами он смотрел на свою добычу! А дочь прямо светилась от счастья. И уж, конечно, никого бы не стала слушать… Ладно. Вам это неинтересно. Перехожу к сути дела… Я сказал Хардисти, что не намерен его покрывать. Но был непоследователен. Знаете, как он проучил меня за то, что я сразу же не отправил его в тюрьму?.. Вам и в голову не придет. Он забрал остальные деньги из банка, все! Около девяноста тысяч долларов, о чем и сообщил мне по телефону… Шантажист! Он заявил, если мне жаль такой суммы, то пусть я не пожалею десяти тысяч. А ему, мол, сидеть в тюрьме приличней не за такую ерунду, а за хороший куш… И будет на что жить потом, после тюрьмы, когда его никто не примет на работу… Ну не скот?
— Скот, — кратко согласился Гарлей.
— И я уверен, он отправился в мой домик в поисках тайника для украденного… Ну, а коли так, то при известном везении это место можно будет отыскать… а?
Вместо ответа Гарлей Раймонд стал надевать пальто.
— Я готов, мистер Блейн. Поехали.
— Подкрепитесь сначала. Пойдите в ресторан и поужинайте как следует. Мне все равно не освободиться раньше, чем через час — полтора… Было бы хорошо, чтобы вы примерно через этот промежуток времени ждали меня в холле… Честное слово, мой мальчик, огромную тяжесть вы снимаете с моей души!
Глава 3
Поздним вечером домик казался отрезанным от всего мира. Тишина заставляла человека вспомнить, что у него есть душа, и он начинал вслушиваться в неясный ритм внутри себя.
Звезды висели прямо над верхушками сосен. Гарлею казалось, что выйди он на веранду да прицелься из мелкокалиберной винтовки — и все они упадут к его ногам, как елочные игрушки. Вечер был неприятно холодный, с той особой пронизывающей сыростью, характерной для горных мест, леденящей и заставляющей думать о кресле перед горящим камином, и больше ни о чем.