— Мне предстоит еще одно небольшое дело, и… словом, я, наверно, буду у вас минут через тридцать‑сорок.
— Я буду ждать вас, мистер Мейсон. Постойте, вы ведь мистер Перри Мейсон, адвокат?
— Верно.
— Я о вас слышал, мистер Мейсон. Буду рад познакомиться. Я сварю к вашему приходу кофе.
— Прекрасно, — сказал Мейсон, — простите мою назойливость, я даже не знаю, как вас благодарить…
— Что вы, пустяки. Я холостяк, скучаю в одиночестве и очень рад гостям. Ваша секретарша тоже приедет?
— Да.
— Великолепно, — сказал Карлин. — Итак, я жду вас, мистер Мейсон, примерно через полчаса.
— Совершенно верно, — ответил Мейсон. — Благодарю вас.
Он повесил трубку.
— Разговаривает Карлин приветливо, — заметила Делла Стрит.
— Вполне.
— Ты успел посмотреть газетную вырезку?
— Только мельком, — сказал Мейсон. — Всего несколько строк, должно быть, из какой‑то нью‑йоркской газеты. Упоминается, что некая Элен Хемптон была признана виновной в шантаже и заключена в тюрьму на восемнадцать месяцев. Кажется, она и ее сообщник, имя которого не названо, занимались вымогательством, а каким именно — нельзя понять. Она признала себя виновной, и судья при вынесении приговора коротко отметил, что система вымогательства была так ловко придумана, что он не рискует сделать ее достоянием широкой гласности из опасения, что и другие смогут прибегнуть к ней.
— И это все?
— Все, — сказал Мейсон.
— А какая дата на вырезке?
— Даты нет, — сказал Мейсон. — Просто вырезан кусочек текста. Бумага слегка начала желтеть, так что или статья давнишняя, или она лежала на солнце.
— Ну что ж, — сказала Делла Стрит, — может, мы что‑нибудь и узнаем от Карлина. А что это за дело, о котором ты говорил ему, шеф?
— Я хочу съездить к тому телефону‑автомату, — пояснил Мейсон. — Думаю, что аптека открыта всю ночь. Попробую у них что‑нибудь выяснить о женщине, которая звонила мне.
— А ты заметил, — сказала Делла Стрит, — что Карлин держится вполне непринужденно. Он мне даже понравился.
— Да, разговаривал он вежливо и в то же время твердо, — сказал Мейсон, — и любопытства в общем‑то не проявил.
— Верно, — согласилась Делла. — Другой на его месте начал бы допытываться — «что да почему»? Напугался бы, наверное: «Чего ради я понадобился мистеру Мейсону в такой поздний час? Что он задумал?» — и тому подобное. А этот Карлин вроде бы совсем и не встревожился.
Мейсон задумался.
— Любезен и не проявляет любопытства, — повторил он медленно.
— А может быть, он ждал звонка? — спросила Делла Стрит.
— Ну, — ответил Мейсон, — не стоит заходить так далеко в предположениях, но он явно был начеку. А теперь в аптеку, Делла, посмотрим, что там.
— Тогда следует предположить, что и она была там же, в «Золотом гусе».
— Совсем не обязательно. Она… постой‑ка минутку… да, я поняла, почему ты так решил.
— Могло, конечно, быть и так, — продолжал Мейсон, — что ей просто сказали по телефону: «Слушай, мистер Мейсон сейчас в ресторане — „Золотой гусь“. Воспользуйся случаем, позвони ему». Может, кто‑то из ее друзей был среди посетителей. Или метрдотель…
— Да, все это вполне возможно.
— И все же нет, — продолжил Мейсон, — я не думаю, что ей кто‑то звонил. Уж очень она волновалась, очень уж была испугана. Ей не звонили, это она сама была в ночном клубе, сама нас видела, потом ушла и сразу позвонила.
— Кто‑нибудь знал, куда мы собираемся идти?
— Мы ведь и сами этого не знали, — сказал Мейсон. — Вспомни, мы уже кончили опрашивать свидетеля и вышли из конторы, когда ты вдруг вспомнила, что Пол Дрейк рекомендовал тебе этот клуб. Он сказал, что там великолепно кормят и неплохой оркестр.
— Верно, — ответила она. — Решение мы приняли экспромтом, и никто не знал, что мы туда идем.
— За исключением Дрейка, — напомнил Мейсон. — Мы ведь позвонили Полу по дороге и сказали, что свидетель все подтвердил, что завтра утром мы увидимся, а сейчас хотим воспользоваться его рекомендацией и направляемся в ночной клуб.
— Да, я слышала, как ты ему все это говорил.
— Но Пол Дрейк, — продолжал Мейсон, — вряд ли мог сказать кому‑нибудь, где мы находимся. Ведь он же детектив, в конце концов. Он умеет держать язык за зубами. Впрочем, может, мы выясним кое‑что после разговора с Карлином. И, может быть, окажется, что это дело вполне заурядное и не стоило из‑за него поднимать такой шум да еще мчаться куда‑то ночью. И все‑таки очень похоже, что эта женщина копила деньги на какой‑то крайний случай, и, когда этот случай пришел, она взяла их и… Вот и аптека. Ты войдешь? — спросил он.
Делла Стрит уже открывала дверцу машины.
— Только попробуй не взять меня с собой, — сказала она.
Старший продавец готовился закрыть аптеку. Четырем юнцам, которые оживленно болтали за тягучим коктейлем из сиропа и мороженого, учтиво, но твердо напомнили, что пора уходить. Продавщица содовой воды уныло окунала грязные стаканы в горячую воду, а кассирша подсчитывала выручку.
Продавец рецептурного отдела равнодушно выслушал Мейсона.
— Я ее не очень‑то запомнил, — сказал он. — Уже после ее ухода нам позвонили в другую кабинку с центральной станции и сказали, что у соседнего автомата не повешена трубка. Я зашел в кабину и повесил трубку на место. Вот и все, что я знаю об этом. Спросите лучше кассиршу.
Мейсон подошел к кассе.
Кассирша смутно помнила ту женщину. Она просила разменять ей четверть доллара. Ей примерно лет тридцать — тридцать пять. Одета в темное пальто с меховым воротником. У нее была коричневая сумка из крокодиловой кожи. Нет, более подробно она не может ее описать. Да, бросила трубку. Как уходила женщина, кассирша не видела. У них столько дел…
— Из какой кабинки она звонила? — спросил Мейсон.
— Из той, что справа, около стенда с журналами.
— Я ее осмотрю, — сказал Мейсон.
Вместе с Деллой Стрит он прошел к кабинке.
— Продавец из рецептурного отдела определенно наблюдает за нами, шеф, — прошептала Делла.
— Возможно, он думает, что я из ФБР, — сказал Мейсон. — По‑моему, у нас практически нет шансов узнать, что ее испугало, но все же нужно посмотреть. Раз она убежала так внезапно, то могла что‑то оставить — платок, кошелек или…
— Здесь на полочке лежит клочок бумаги и несколько монет, — сказала Делла Стрит, заглядывая в дверь через стекло.